Прикасаться к ней было приятно. Хотя никакого физического желания он не ощущал. Слишком долго длилось его одиночество, тело, казалось, позабыло, что когда-то у него были и такие вот функции. И вспоминать Торин не хотел, хотя иногда это случалось само собой.
Например, когда он нечаянно подглядел за ее купанием. Хотел набрать воды, подошёл к кустам и замер.
Гейна, совершенно обнаженная, тонкая, гибкая, белокожая, заходила в воду. Оказывается, у неё вполне женственная фигура. Имеются и бедра, и талия, и красивые длинные ноги. Волосы быстро отросли и прикрывали шею. Она не была уже болезненно тощей, излишне стройной — да. Но отторжения ее худоба уже не вызывала.
Торин любовался ей, как любовался полетом птиц или стремительным бегом облаков на небе. Ничего пошлого или грязного даже не подумал. До тех пор, пока она не присела вполоборота и не плеснула водой на небольшую, но вполне узнаваемую грудь.
Вот тогда-то тело напомнило о себе едва заметным возбуждением. В конце концов, что может быть естественнее того, что происходит между мужчиной и женщиной?
Он ушёл не оглядываясь. Ему совершенно не нужны были проблемы подобного рода.
А на следующий день за завтраком заявил:
— У меня заканчиваются запасы мяса. Пойду на охоту за оленем. На неделю примерно.
— Я с тобой! — встрепенулась Гейна.
— Ну нет. Ты только мешать будешь. Умеешь ходить на лыжах? Нет? Я так и думал. Останешься тут. Еды я приготовлю впрок, оставлю в снегу. Разогреть сумеешь.
— А если волки? — пискнула она.
— Ни разу не приходили. Но если вдруг — запрешься в доме. Там есть копченое мясо и сушёный батат. С голоду не помрешь.
— Зачем нам олень? — жалобно спросила Гейна. — Есть зайцы и куропатки. В озере рыба.
— Зайцы тоже жить хотят. Ловушки все чаще пустые. А оленя хватит надолго, к тому же нам не помешает ещё одно одеяло. Ты боишься оставаться одна?
— Да, боюсь.
— Неделя быстро пройдёт, даже не заметишь.
Гейна смотрела жалобно, но Торин знал: ему нужно подумать. И лучше всего — вдали от неё.
— Хорошо, — сказала девушка. — Я справлюсь. Тут ведь совершенно безопасно. К тому же я не боюсь зверей. Самый страшный зверь — это человек.
Торин усмехнулся. Она была совершенно права.
Собрал в котомку вяленого мяса и немного крупы, взял небольшой котелок, огниво и трут. Тепло оделся, встал на лыжи и ушёл в лес.
Как и раньше, лес бережно и нежно принял его в свои снежные объятия. Чистота, слепящая глаза, тишина такая, что уши закладывало. Но на этот раз внутри было неспокойно. Торин долго думал и понял: не хотелось ему оставлять Гейну. Ему нравилось с ней рядом. Она принесла в жизнь что-то новое, яркое, свежее. Словно включился ещё один орган чувств.
Нет, отношения ему не нужны. Да и бессмысленно: за ней придут, ее заберут. Привязываться не стоит. Но хорошая тёплая дружба — это то, что может и должно между ними быть. Он может считать ее своей воспитанницей, почти дочерью. Так будет проще — дети рано или поздно покидают родительское гнездо и улетают в далёкие края. И ты отпускаешь их, зная, что это правильно. У них должно быть своё собственное гнездо.
Да, так будет лучше для них обоих.
А потом глупости всякие из головы испарились, потому что Торин обнаружил следы. И оленьи, и волчьи. И если к оленьим он был готов, то волчьи стали неожиданностью. Впрочем, они всегда жили поблизости — хищники и их пища. В этом был свой баланс. Если бы не было волков, то олени расплодились бы и уничтожили со временем всю зелень в лесу. К тому же волки не трогали сильных и здоровых зверей, им достаточно было слабых и больных особей.
Торин тоже причислял себя к волкам, но без стаи.
С оружием было не то, чтобы плохо. Все, что было у него с собой, когда он попал в этот мир — это два хороших ножа. Тот, что поменьше, он отдал Гейне. Большой всегда был при нем. В домике нашлись старинный, но добротный лук и колчан со стрелами. Стрелы были ресурсом невозобновимым. Обрабатывать металл Торин не умел, а наконечники из камня никак не сравняться со стальными. Поэтому пищу он предпочитал добывать с помощью ловушек, а луком пользовался только на «большой» охоте. За все прошедшие годы он ухитрился потерять только три стрелы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот и сейчас ему хватило двух стрел, чтобы остановить молодого оленя. Зверь хромал, видимо, поэтому и отбился от стада. Учитывая количество волчьих следов вокруг, участь его была предрешена. Торин успел первым, чему был доволен.
Разделывал тушу до темноты, потом затащил лучшие куски на большое дерево, а голову, копыта и требуху оттащил подальше, в небольшой овраг, рассчитывая, что волков это отвлечёт. Впрочем, пока он не встретил ни одного хищника, так что можно было не бояться. Но на всякий случай и сам спал на дереве, благо, ветви были крепкие и разлапистые. На снегу, как раньше, не рискнул.
Мяса было достаточно, охота прошла успешно , и ранним утром мужчина повернул к дому.
Все это время его терзало смутное беспокойство за Гейну. Как она там? Поела ли? Не было ли волков? Не заблудилась ли, по дурости отправившись осматривать ловушки? Хватило ли дров? Не замёрзла ли? Ощутимо похолодало, небо затянуло тучами. Будет метель, а здесь они затяжные. На пару недель, не меньше. Если Торин не успеет вернуться, то потом и не рискнёт идти — заблудится и сгинет. Такое тоже уже бывало. Он-то не пропадёт. Мясо есть, вода есть, дров навалом. Построить шалаш — не долгое дело. Но там Гейна с ума сойдёт. Маленькая хрупкая принцесса. Упрямая настолько, что попрется на поиски.
Он теперь не один. Он несёт ответственность за неё тоже, как мужчина, как воин, как старший родич.
Поэтому-то Торин спешил, не отвлекаясь даже на еду, и когда резко стемнело, когда взвыл ветер, бросая в лицо пригоршни ставшего вдруг колючим снега, и не подумал остановиться и найти укрытие.
К счастью, за долгие годы он знал этот лес так хорошо, что мог найти дорогу домой с закрытыми глазами. Далеко не ушёл, да и буря пока не разыгралась в полную силу. Очень скоро мужчина почувствовал горьковатый запах дыма, а потом увидел и свой дом, в котором мягко светились окна. А когда он толкнул дверь и ввалился, заснеженный, как сугроб, вонючий и потный, с заледеневшей бородой и тушей оленя в мешке за плечами, Гейна, сидевшая грустно у камина, с криком вскочила и бросилась его обнимать. Кажется, она даже всхлипывала.
Глава 7. Сомнения
— Ты мерзкий, противный, гадкий, — бормотала она, стряхивая снег с его шубы и ломая ногти о заледеневший пояс. — Как ты мог меня тут бросить? Я думала, ты погиб — в такую непогоду!
— Ну нет, я двадцать лет тут жил, с чего бы мне умирать? — проворчал Торин сконфужено. Ему была непонятна ее радость (а что радость — это он догадался, не совсем уж дурак). — Да ты вся измокла! Отойди вон — в угол!
— Я ставлю чайник. Есть будешь?
— Голоден как волк. А что есть?
— Луковый суп с куропаткой.
— Звучит подозрительно. Откуда лук?
— Дикий лук растет возле озера. Ты что, ни разу не видел?
— Нет. Мне, вроде, не нужно было. Меня все устраивало.
— И батат не видел? И щавель?
— Чего? Ну, я водоросли варил. А если их высушить, они вкусно хрустят. Кстати, а ты откуда знаешь?
— В деревне у родителей ела, — не моргнув глазом, соврала девушка.
— В королевском дворце не знают таких тонкостей, — фыркнул Торин, которому ее сказки давно уж надоели. — Разве принцессам не подают только самое лучшее… Гейна?
Она сделала шаг назад, широко раскрыв красивые голубые глаза. Задела деревянную чашку, ударилась локтем об стол, зашипела рассерженно.
— Откуда ты…
— Откуда знаю? Ну я же не идиот, воробышек. К тому же ты на мать очень похожа, а глаза фамильные, как у отца. Я видел тебя в детстве. Узнал.
— И что теперь? — голос у Гейны задрожал.
— Ничего. Налей мне супу, пожалуйста. Я поем, а потом займусь оленем.