Высокий суд!
Как раз сегодня исполняется три года, как мой отец умер по дороге в больницу. По свидетельству подсудимого, мой покойный отец был преступно убит с помощью отравленного оружия.
Это не первое убийство в нашей семье. Почти все родственники моего покойного отца и моей матери погибли от вражеских рук.
Два брата моего отца — Василий и Александр — убиты вот время Второй Мировой войны в концлагере Аушвиц, а моего деда с его старшей дочкой большевики сослали в Сибирь.
После ареста и содержания моего отца в концлагере Заксенхаузен моя мама осенью 1941 года приехала со мною, трехмесячным ребенком в Берлин, чтобы быть недалеко от своего мужа. Наша семья жила в очень тяжелых условиях, что сильно ослабило нервы моей мамы. С того времени, когда немцы выпустили моего отца и он начал организовывать Заграничные Части ОУН мы должны были постоянно прятаться, чтобы нас не обнаружили. Местами нашего пребывания в Германии Австрии до 1948 года были Берлин, Инсбрук, Зеефельд, потом Мюнхен, Гильдестайм, в конце маленький домик в лесу близ Штарнберга.
В 1948–1950 годах мы жили без нашего отца, под чужой фамилией в лагере для украинских беженцев около Миттенвальда. Отец проведывал нас несколько раз в год. Я вспоминаю, что одни раз, тяжело болея воспалением среднего уха, я спросила маму, кто этот чужой пан, который склонился над моей кроватью и гладит меня. Я совершенно забыла своего отца.
В 195001954 годах мы жили в небольшом городке Брайтбрун над Аммерзее и мой отец посещал нас уже чаще, а позднее бывал дома почти каждый день. Однако моя мать постоянно беспокоилась за жизнь нашего отца, на которую постоянно покушались большевики, так же преследовала ее мысль, что он может погибнуть в результате несчастного случая во время поездки домой. Все же эти 4 года были самые спокойные и самые счастливые в жизни моей матери, которая хорошо себя чувствовала среди жителей городка. Только позднее я поняла, что на нас охотились московские репатриационные комиссии и агенты.
1952 года был наиболее опасным для нас, и мы с отцом прятались в течение нескольких месяцев в маленьком селении Оберав вблизи Гармиш-Партенкирхена.
В это время я еще не знала, кем был мой отец, и не могла понять, почему мы изменили фамилию, однако я не отважилась спросить об этом отца.
В 1954 году мы переехали в Мюнхен, главным образом затем, чтобы отец не ездил каждый день к нам за 80 км., подвергаясь опасности, а также потому, что тут были хорошие условия для учебы детей.
В 13 лет я начала читать украинские газеты и много читала про Степана Бандеру. Со временем я стала догадываться, что это мой отец. Когда один раз мой знакомый проговорился, то я уже была уверена, что Бандера — это мой отец. Уже тогда я понимала, что не смею сказать об этом моим младшим сестре и брату: было очень опасно, если бы маленькие дети наивно об этом проговорились.
С 1954 года до 1960 года, еще год после смерти отца, мы жили в Мюнхене.
Мой покойный отец уставал от постоянной охраны и часто был неосторожным. Он твердо верил, что находится под особой Божьей охраной и говорил, что если меня хотят убить, то найдут способ ликвидировать меня вместе с охраной. Он ездил на своем автомобиле в украинскую католическую церковь, где его впервые увидел подсудимый.
Подсудимый твердит, что из-за колебаний и укоров совести не совершил убийства в мае 1959 года. В это время было известно, что мой отец особенно занят и поэтому охрана его была усиленна.
Сегодня, в третью годовщину смерти моего отца, я говорю в первую очередь от имени моей мамы, которая отдала свою молодость моему отцу и своим детям.
Я хочу вернуться к признаниям подсудимого, когда он говорит, каким циничным способом Сергей (агент КГБ, начальник Б. Сташинского — сост.) его успокаивал, говоря, что дети Бандеры будут еще «Благодарить» его за этот поступок. Это циничное заявление указывает на то, что КГБ планировал схватить нас, детей, вывести в Советский союз, сломать наше сопротивление теми ужасными способами, которые там практикуются и сделать из нас коммунистов, чтобы мы осуждали нашего родного отца. Именно таким способом попробовали сделать коммунистом сына генерала Тараса Чупрынки (Романа Шухевича — сост.), Главного Командира УПА, который погиб в 1950 году в Белогорщи, в Западной Украине. Сергей понимал, что это единственный способ обработать нас, детей.
Мой незабвенный отец воспитал в нас любовь к Богу и Украине. Он был глубоко верующим христианином, и погиб за Бога и независимую, вольную Украину — за свободу всего мира.
Мой блаженной памяти отец, олицетворявший этот великий идеал, останется путеводной звездой всей моей жизни, так же как и жизни моего брата и моей сестры и украинской молодежи.
Перевод с украинского С. Шумова и А. Андреева
Печатается по изданию: Збірка документів і матерялов про вбивство Степана Бандеры Всемирный Украинский Освободительный Фронт Торонто, Нью-Йорк, Мюнхен, Лондон, Мельбурн
1989 год
Степан Бандера — автор многих теоретических работ по вопросам политики и идеологии. В 1978 году в Мюнхене вышел сборник его статей «Перспективы украинской революции», в котором раскрываются основные идеи и принципы украинского национализма.
В своих работах С. Бандера четко доказывает, что освободительная борьба украинского народа — это не только ответ на унижение и угнетение его национальной жизни, но и продолжительный исторический процесс, который вобрал в себя религиозные, просветительские, правовые и культурные мечтания народа, духовный цвет нации, ее менталитет. На первое место он ставит общечеловеческие ценности.
Слово «бандера» в переводе с испанского языка означает «Знамя», «стяг». Личность С. Бандеры — одного из основных деятелей ОУН, поборника идеи независимости Украинской державы — стала в нашей истории символом борьбы за вольную Украину. Верится, что в пантеоне славных ее героев на территории восстановленного Михайловского Золотоврехого монастыря не с самого края появится могила этого героя, которая ныне находится в Мюнхене.
А. Кузминец. Степан Бандера
Перевод с украинского С. Шумова, А. Андреева.
Печатается по изданию Історія Украіни в особах. XIX–XXст. К.,1995 г.
П. Полтава
Кто такие бандеровцы и за что они борются
Большевистские угнетатели боятся, что народные массы СССР узнают правду о бандеровцах
Во всей Украине, а возможно, и во всей Советском Союзе, очевидно, нет ни одного человека, который ничего не слыхал бы об освободительной антибольшевистской борьбе, которую на протяжении уже шести лет[1] ведет украинский народ главным образом в западно-украинских областях. Во всей Украине, а возможно, и во всем Советском Союзе, наверное, нет ни единого человека, который ничего не слыхал бы о бандеровцах. Героической борьбы миллионов не удалось скрыть от народных масс Советского Союза даже большевистским угнетателям. Известия об этой борьбе разными путями распространились по всей огромной советской территории, и сегодня о ней знают почти все советские люди.
Однако они не всегда знают о нас правду. Многие советские люди, веря большевистской пропаганде, думают, что бандеровцы — действительно «украинско-немецкие националисты», то есть гитлеровские или, как последнее время клевещут большевики, англо-американские агенты, что мы — «кулаки», «буржуи», что мы — «бандиты», и только поэтому сидим в лесу и находимся в подполье, что боимся «народного правосудия».
Все то, что говорит о нас большевистская пропаганда, — бессовестная, циничная ложь. Большевики распространяют эту ложь, чтобы народные массы Советского Союза не узнали о национально- и социально-освободительном характере нашего движения. Они боятся, чтобы народные массы Советского Союза, узнав о настоящих целях нашей борьбы, ее прогрессивном, народно-освободительном характере, не заразились антибольшевистскими идеями и по примеру украинского народа не стали на путь освободительной борьбы. Большевистские империалисты понимают, что это было бы концом их господства над народами Советского Союза, их гибелью. Чтобы не допустить этого, чтобы иметь возможность безнаказанно угнетать и эксплуатировать десятки народов Советского Союза и миллионы трудящихся, большевистские бандиты, с одной стороны, прилагают максимум усилий, чтобы физически уничтожить всех участников нашего освободительно-революционного движения, уничтожить нашу подпольную революционную организацию, и, с другой стороны, не останавливают перед отвратительными инсинуациями, ложью, чтобы наше революционное движение запятнать, обесславить, идейно скомпрометировать и таким образом сделать его неприемлемым для народов и трудящихся Советского Союза.