Читать интересную книгу Биография отца Бешеного - Виктор Доценко

- Зачем? Наверное, она уже прокисла, раз так воняет, пошли к япошкам...

Через полчаса мы с удовольствием наворачивали такое вкусное мороженое, не особо огорчаясь, что оно было одно на двоих. Вечером меня, конечно, ждала расплата. Можете себе представить гнев моих родителей, когда они обнаружили пропажу столь драгоценного продукта.

Мы уселись ужинать, и отец сказал:

- Неси-ка, мать, по маленькой: есть что отпраздновать - или забыла?

- Шутишь, что ли, Ванечка? Как я могла забыть годовщину нашей свадьбы? Но разве ты не допил бутылку, что стояла в тумбочке?

- Нет, - наморщил лоб Иван.

- Ничего не понимаю, - задумчиво проговорила мама и взглянула на меня. Сынок, ты не трогал бутылку в тумбочке?

- С водкой, что ли? - беспечно спросил я.

- Ну да, с водкой, - встревоженно кивнула она, опасаясь, что мой ответ ее вряд ли порадует.

- Она прокисла, и я ее вылил! - Я еще не чувствовал нависшей над собой грозы.

- Что?! - одновременно воскликнули они.

А когда они услышали от меня правду о том, что "водка прокисла: она так воняла, и я ее вылил, а бутылку сдал на мороженое", то мама с большим азартом принялась обрабатывать мою задницу ремнем, приговаривая, что водка прокиснуть не может, а я испортил им с отцом сегодняшний праздник, поскольку его нечем отметить.

Выждав некоторое время, словно предоставляя возможность матери отвести душу, а мне получше запомнить урок, отчим положил конец ее усердию.

- Хватит, мать! - остановил он ее. - Что сделано, то сделано. - Потом повернулся ко мне. - Мороженое-то хоть вкусное было? - с добродушной усмешкой спросил он.

- Вкус... вкус... вкусное, - ответил я, всхлипывая не столько от боли, сколько от обиды, что получил порку за какую-то "протухшую водку".

Впрочем, из этой истории я извлек много полезной информации, которая пригодилась мне впоследствии: водка плохо пахнет, но она необходима и полезна для празднования каких-либо важных событий. Закреплению полученной информации способствовала одна привычка отца, которая сохранялась у него всю его жизнь. Выпив стакан водки, он обязательно довольно крякал, затем говорил:

- Ух, хороша, стерва! Будут деньги, обязательно куплю!..

Не могу не вспомнить отца за рулем, причем он превосходно водил машины или трактора любых марок. Расскажу только один случай. В школу я еще не ходил, то есть мне было лет шесть с хвостиком.

Отец тогда работал на "МАЗе" и однажды поддался на мои уговоры взять меня с собой на работу. Как и отцу, мама завернула и мне мой собственный "тормозок". Так водители называли еду, которую брали с собой.

Кабина "МАЗа" была такой просторной, что я играл в ней в любые игры, что приходили мне в голову. Поездки были дальними, но мне никогда не было скучно. Последний груз мы отвозили километров за сто от нашего дома. Хозяева груза, ждавшие его как манну небесную, так обрадовались, что немедленно усадили нас за стол. Свои "тормозки" мы съели несколько часов назад и успели проголодаться. Я с удовольствием налег на курицу, а отца прежде всего угостили водочкой. Он выпил один стакан, потом другой, не забывая обильно закусывать. Я был спокоен до того, пока отец не потянулся к третьему стакану водки.

- Папа, нам же еще домой ехать... - заканючил я, дергая его за рукав.

- Все нормально, сынок! - заверил он. - Ты что, отца своего не знаешь? Доедем как по маслу...

Короче говоря, он так наклюкался, что с огромным трудом забрался в кабину, когда уже совсем стемнело. На этот раз мне было не до игр, и я со страхом поглядывал то на дорогу, то на отца, теребя его, когда мне казалось, что он спит за баранкой: отец бурчал в ответ что-то невнятное и продолжал вести машину.

И знаете, что я до сих пор помню с безмерным удивлением?

Я точно видел, что глаза его закрыты, но машина останавливалась на красный свет, уверенно объезжала любые препятствия, поворачивалась в нужном направлении. Было такое впечатление, словно машина едет сама. Сейчас бы сказал, что мы двигались на автопилоте.

Часа через два мы подъехали к нашему дому, отец заглушил двигатель и уткнулся лицом в баранку. Я выскочил из кабины, оббежал ее и открыл дверцу водителя: отец тут же вывалился и рухнул на землю...

То ли он чувствовал машину, как самого себя, то ли машина сливалась с ним в единое целое, но отец, проработав водителем более сорока лет, никогда не попадал в аварию. Один раз авария все-таки случилась, но не по его вине. Случилась она с первой и последней машиной в нашей семье. Как-то по дешевке отец приобрел "Москвич" самой первой модели. Он был в таком разбитом состоянии, что проще его было назвать грудой металлолома.

Несколько месяцев трудился над ним отец и наконец превратил эту груду в некое техническое чудо. Поездить на нем удалось всего один летний сезон, а я и вообще прокатился лишь единожды, когда отец с мамой отвозили меня на два месяца в пионерский лагерь.

В тот злополучный день родители везли Саньку, моего младшего братишку, к одной из маминых сестер. Как рассказывала мама, они остановились на светофоре и спокойно ждали зеленого света. Санька сидел, как и положено ребенку, сзади, мама впереди рядом с отцом. Они переговаривались между собой и не смотрели на встречную полосу. И не успели ничего сообразить, как на них налетел груженный песком "МАЗ". Передняя часть машины оказалась смята. Мама ударилась лицом о переднее стекло, Санька перелетел через спинку переднего сиденья и врезался головой в лобовое стекло. Меньше всего досталось отцу: спасла реакция. Он успел упереться руками в баранку руля и лишь разбил себе лоб. У мамы было сильное сотрясение мозга и все лицо превратилось в сплошную синюю маску.

Больше всех досталось братишке: был разбит лоб, повреждены губы. Года через два мы извлекли из его губы четырехмиллиметровый стеклянный кубик, который постепенно отторгался Санькиным организмом.

Однако вернемся в Южно-Сахалинск...

После случая с вылитой водкой прошло много месяцев, и он постепенно забылся...

Однажды мы с Серегой сидели, трепались, и вдруг он мне и говорит:

- Ты знаешь, Витек, а мы с тобой год назад познакомились!

- Ух ты, и точно! - воскликнул я и совсем по-взрослому добавил: - Надо бы отметить это дело...

- Как?

- Как, как! Не знаешь, что ли? Выпить нужно! - деловито пояснил я.

- Чего выпить? - не понял приятель.

- Чего, чего... Водки!

- Где ж ее возьмешь? - рассмеялся тот и добавил, хитро поглядывая на меня: - Ты ж тогда вылил ее на землю...

- Пошли к нам, - подмигнул я и потащил его за собой.

Дело было как раз под Майские праздники, и за шифоньером я давно заприметил две нераскупоренные бутылки "черноголовки". Хотите верьте, хотите нет, но два четырехлетних пацана уговорили почти полторы бутылки сорокоградусной. Я не знаю, как Серега добрался до своей комнаты, но сам, а также из рассказов отца и матери помню следующее...

Первым, слава Богу, пришел отец. Застав меня распластанным на кровати и что-то бессмысленно бормочущим, он сначала не на шутку встревожился и уже хотел бежать за доктором, как почувствовал исходящий от меня водочный дух. Немало удивившись, он подхватил меня на руки и стал расспрашивать, как я дошел до жизни такой. Его голос доносился из какого-то далека, а перед моими глазами болталась свисавшая с потолка электрическая лампочка, свет которой бил мне прямо в лицо, я ухватился за нее своей ручонкой и дернул на себя, вырывая с корнем скрученный провод с фарфоровых роликов.

Отец уложил меня на кровать, а сам устремился за шифоньер, где обнаружил, что выпито почти полторы бутылки водки, и расхохотался от этого зрелища:

- Это ж надо! Вот шпингалеты: засосали полторы бутылки водки! Сколько вас хоть было? Штук пять? Однако не все выпили: спасибо, хоть отцу оставили! уважительно добавил он и с удовольствием допил водку прямо из горлышка, закусил куском хлеба с луковицей и снова подошел ко мне: я беспокойно ворочался с боку на бок и никак не мог заснуть.

Думаю, что тот факт, что мы не все выпили, а оставили ему, и сыграл положительную роль: меня даже не наказали и за пьянку, и за то, что я на себе "спьяну" в клочья изорвал морскую тельняшку, сшитую мне мамой из чьей-то старой мужской.

Можете представить мое самочувствие на следующий день: я был буквально желто-зеленого цвета, дня три-четыре меня выворачивало наизнанку: типичное алкогольное отравление. То же самое творилось и с Серегой.

Надо заметить, эта история принесла пользу: на спиртное я не смотрел лет до пятнадцати, а перебрав в пятнадцать, не пил лет до двадцати пяти. В рот не брал даже шампанского, но об этом расскажу позднее.

Не знаю, стоит ли уважаемым читателям воспользоваться моим опытом в отношении своих детей, но своих сыновей я провел через это, и пока, тьфу-тьфу, никто из них к рюмке не тянется и дай Бог не потянется.

Чтобы закончить мои детские воспоминания о бутылках и японцах, расскажу, что произошло, когда я уже учился в Москве и ко мне в гости приехали Василий с тетей Любой. Во время нашей прогулки по Москве нам повстречалась группа японских туристов.