Читать интересную книгу Прощай, грусть! 12 уроков счастья из французской литературы - Вив Гроскоп

страшно глупой, поскольку не видела разницы между двумя столь разными формами прощания[7].

Долгое время я раздумывала над этим, и порой мне даже хотелось воспринимать эту разницу буквально и говорить французским мальчикам, которые давали мне понять, что не хотят становиться моими парнями, adieu (буквально – «к Богу», или, в моем представлении, «надеюсь, ты отправишься к Богу, то есть умрешь»). Французским мальчикам, которые были ко мне добры (или хотя бы не высмеивали меня), я говорила au revoir, или «До свидания». Именно такие нюансы мы и боимся упустить, читая переводы. Но нам и правда не стоит об этом переживать: если уж начистоту, когда кто-то говорит вам au revoir, у него в голове не возникает мысли: «Я уже планирую снова свидеться с этим человеком». Хотя я бы встревожилась, если бы кто-то сказал мне adieu. Так, на всякий случай… Вдруг этот человек знает что-то, чего не знаю я?

Попутно отмечу, что некоторые вещи, сдается мне, сказать можно только по-французски, а при переводе в них кое-что теряется. Стихотворение Поля Элюара, подарившее название роману «Здравствуй, грусть!», входит в сборник La Vie Immédiate («Сама жизнь»). Название сборника весьма радостно, но нет ничего печальнее названия стихотворения, в которое входит строка «Здравствуй, грусть!», – À Peine Défgurée («Слегка искалеченный»). Это депрессивное на первый взгляд, загадочное и исключительно французское стихотворение, где, казалось бы, говорится о человеке, с которым вам вовсе не хочется скоро увидеться снова.

Я удивилась, узнав, что название романа «Здравствуй, грусть!» – радостного, глубокого – взято из этого странного, пустякового произведения. Меня особенно задело название стихотворения. Мысль о том, что можно быть «слегка искалеченным», казалась мне жестокой и однозначной. В переводе стихотворение звучало очень резко. Но затем я попыталась прочитать его на французском и испытала совсем другие чувства. В нем говорится не о человеке, но о печали. Именно печаль в нем предстает человеком, только слегка искалеченным. Это прекрасно соответствует темам и идеям романа Франсуазы Саган. Элюар пишет, обращаясь к печали, как к человеку: «Тебе не быть чистым страданием, / Ведь самые жалкие губы способны изобличить тебя / Улыбкой». Это простая мысль, но в ней есть красота, ведь она открывает истинный смысл многих книг, упоминаемых на этих страницах. Сколько бы ни было в мире печали, она отступает в момент неожиданной встречи с другом… Печаль повсюду. Но ей всегда можно дать отпор.

Порядок действий

Нужно ли вам знать французский, чтобы читать эту книгу? Absolument pas. (Нет, не нужно.) Недавно мне напомнили, что французским владеют даже не все исключительно умные люди, к которым я отношусь с огромным уважением. Я привыкла полагать, что такие люди сплошь говорят по-французски, – так в моем случае проявляется склонность человека к подтверждению своей точки зрения. Cogito ergo sum[8]. Вы мне нравитесь, следовательно, должны говорить по-французски. Я просто ужаснулась, когда пришла на выступление Мишель Обамы в Париже, куда она приехала в рамках своего европейского книжного турне, и обнаружила, что она совершенно не знает французского. Я так ею восхищаюсь, что не могла допустить, чтобы Мишель не владела этим языком. Однако она не только не сказала даже «bonsoir» («добрый вечер») и «merci» («спасибо») сорока тысячам человек, которые пришли встретиться с ней (и пользовались при этом приложением для синхронного перевода, чтобы слушать ее через наушники), но и упомянула, что ела «crêpes fromage», отчего я чуть не расплакалась от разочарования. Нет никаких «crêpes fromage». Это как сказать, что съел панкейк с сыром. Я вполне уверена, что не найдется в мире ни британца, ни американца, который рискнул бы заказать себе панкейк с сыром. Я разозлилась из-за этого, полагая, что Мишель Обаме гнусно подсунули неправильный блинчик.

Так я получила важный урок: моя симпатия к человеку не наделяет его способностью бегло говорить по-французски. Дело в том, что многие люди не знают языков, которые хотели бы знать. Возможно, у кого-то не было возможности их выучить или учитель не смог их увлечь. Я вхожу в число счастливчиков: французский в моей школе являлся обязательным предметом с одиннадцати лет. Кроме того, у меня были прекрасные учителя, которые вдохнули в меня любовь к этому языку и этой стране. Впрочем, даже без знания языка можно многое получить благодаря переводам. Например, чтобы читать эту книгу, вам не нужно знать ни слова по-французски или даже любить французских писателей. Хотя я посвятила свою жизнь изучению французского, а знание иностранных языков стало одной из главных моих радостей, я не сужу людей, которые этим не хотят заниматься, у которых нет такой возможности, и даже тех, кто думает, что владение иностранными языками – удел неудачников.

Я столкнулась с этим в собственной семье. Моя бабушка была открыта новому и считала, что изучение языков прокладывает путь к социальной мобильности и дает возможность изменять свою жизнь (в моем случае так и получилось). Но дедушка был несгибаемым патриотом и считал, что позволять иностранным словам вторгаться в ваш рот равносильно государственной измене и может причинить вам физический вред. Мы смогли добиться от него лишь двух бессмысленных «французских» фраз: «inky-pinky parlez vou s» и «comm a pally tally vous»[9]. Справедливости ради стоит сказать, что он любил произносить эти слова и не упускал случая ими щегольнуть.

Как прекрасно знал мой дед, когда говоришь на иностранном языке, возникает проблема: твои навыки вполне могут показаться другим попыткой задрать нос. Иностранные языки часто используют, чтобы принизить окружающих и притвориться умнее, чем ты есть на самом деле, или попытаться обмануть людей. Мне снова вспоминаются мой любимый франкофон Фрейзер и сцена, в которой он и Найлз осторожничают с Эдди и говорят по-французски, чтобы пес не понял, что его везут к ветеринару. («Tu es celui qui va l’amener chez le médecin pour le snip-snip». – «Это ты отвезешь его к врачу, который сделает чик-чик».) Даже в американском телесериале «Друзья» есть эпизод, когда Джоуи Триббиани говорит что-то на «французском» языке, очень похожем на липовый французско-английский моего деда. Фиби, роль которой исполняет восхитительная Лиза Кудроу, прекрасно владеет французским и готовит Джоуи к кинопробам, где ему предстоит прочесть на этом языке несколько реплик. Он считает, что говорит по-французски, но на самом деле несет ахинею. Этот язык можно, пожалуй, назвать пьяным фальшивым французским: «Ша блю бла! Ми ла пи, омбра! Пу!» В конце концов Фиби вынуждена попросить режиссера похвалить Джоуи и мягко отказать ему в роли. Обрадованный Джоуи благодарит его на чистом