– Хорошо, поговорим завтра. Один вопрос: кто такой Терентий Дергачёв?
– Я говорила.
– По нашим хроноданным в две тысячи семьдесят седьмом году такой человек не зарегистрирован в сотрудниках нашего предшественника в лице ЦЭОК.
Она приподняла бровь.
– Он был заброшен в две тысячи семьдесят седьмой из две тысячи сто пятидесятого. Там Терентий – надзорик, спец по контролю за возвращавшимися из дальнего космоса. В нашем времени такого подразделения нет.
– Распущено ещё в две тысячи сто девяностом.
– Я поняла так, что их Коскон заподозрил, что в Солнечной системе работает шпионская сеть какой-то недружественной цивилизации, и перестраховался, подключив к своему расследованию незасвеченного человека – Терентия. А для того, чтобы ни у кого не возникли подозрения в том, что он работает на контрразведку, ему придумали легенду с учёбой во Владивостоке и работой в Екатеринбурге в качестве инженера-биотехнолога. Потом устроили экскурсию к Солнцу, чтобы он разобрался с происходящими на нём безобразиями.
– Так вот, мы подняли секретный исторический пласт две тысячи семьдесят восьмого года и обнаружили, что твой спутник погиб на Солнце вместе с группой туристов. Обратно на Землю он не вернулся. Мало того, о нём нет никаких упоминаний и в самом ЦЭОК.
Флора свела брови.
– Что ты хочешь сказать?
– Что вместо Терентия в Систему был заслан агент…
– Улья! – фыркнула она. – Кринж! Он вёл себя абсолютно адекватно и не раз спасал мне жизнь.
– Тем не менее твои эмоции не снимают подозрений с этого типа.
Флора вспомнила слова Улья: эмоции на самом деле представляют собой вершину развития человека. Но вслух повторять их не стала.
– Можешь подозревать Терентия в чём угодно, но обвинять его в шпионаже в пользу недружественных цивилизаций я не позволю.
Холост иронически изогнул губу.
– Он тебе так нравится?
– Да! – с вызовом ответила она. Добавила сердито: – Нравится! Терентий не идеал, но он человек!
– Ладно, верю, – с неожиданным миролюбием проговорил «римский император». – И всё же он чей-то разведчик, пусть не Улья, какого-то другого Разума, но аналитики утверждают это в один голос.
Флора прикусила губу.
– У тебя всё?
– Жду завтра в десять в офисе. Будет решаться судьба двух проектов: первый – поиск причины, по какой Солнце начинает разогреваться в наше время, едва восстановившись после угасания в две тысячи семьдесят седьмом, и второй – выяснение, кто такой Терентий Дергачёв и где он сейчас.
– Это ваши проблемы! – не сдержалась она.
– Первая скорее проблема учёной братии и контрразведчиков, вторая наша. Всё-таки мы отвечаем за ликвидацию угроз такого масштаба. А ежели ещё точнее – проблема твоя, потому что ты контактировала с Терентием. Будь готова её решать.
Изображение Холоста перед глазами девушки свернулось в точку.
Флора заметила, что продолжает держать в руке чашку с муссом, машинально допила остаток.
«Что он сказал?» – пришла отстранённая мысль. Контрразведка подозревает Терентия в шпионаже? В чью пользу? На Улей он точно не работает. Тогда на кого?
Чашка выскользнула из ослабевших пальцев, однако она успела её подхватить. Улыбнулась, с одной стороны расстроившись из-за непонятной расслабленности, с другой хваля себя за реакцию.
Кто же ты, друг мой? Биотехнолог, чемпион по соревнованиям на скорость управления нанитами. Секретный сотрудник Коскона две тысячи семьдесят седьмого года. И можно ли верить твоим словам о радости, с какой ты согласился переместиться со мной, а не возвращаться в свой две тысячи сто пятидесятый? И почему тебя не оказалось рядом в бункере Хроныра?
– Что-то ещё, мадам? – раздался голос Свирида.
Она спохватилась. Вопросов видеовизит Степана оставил много, но ни на один у неё ответов не было. В том числе на главный: кем на самом деле является надзорик Терентий Дергачёв, о котором ни в две тысячи семьдесят седьмом, ни в две тысячи сто пятидесятом году не осталось никаких сведений.
Локация 5. Земля. Екатеринбург. 2150
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хронопорт под Екатеринбургом, принадлежащий военно-исследовательскому хабу «Росзащита», располагался в сосновом бору в распадке между двумя невысокими горными хребтами. Когда-то здесь добывали медь и малахит, о чём в своих замечательных сказах поведал писатель Павел Петрович Бажов, увековечив быт и жизнь добытчиков поделочного камня. А старательные артели просуществовали недолго, до начала Великой Отечественной войны, после чего рудные жилы и запасы малахита истощились, и шахты забросили.
Однако в середине двадцать первого века о них вспомнили и приспособили для устройства военной базы. А в две тысячи шестьдесят первом году здесь обосновалась секретная лаборатория Министерства обороны России, экспериментировавшая со временем.
Чуть позже к ней присоединились другие военные институты, разрабатывающие экзотические виды оружия и защиты населения от беспилотников, ракет и спутников-камикадзе, объединившись в настоящий хаб, главную роль в котором по-прежнему играла лаборатория времени. Там же и был создан первый в мире хроноускоритель, пытавшийся воплотить в жизнь идеи великих учёных прошлого. Правда, к две тысячи семьдесят седьмому году, куда забросили Дергачёва, эксперименты с хроноускорителем пока не дали положительных результатов, но в две тысячи сто пятидесятом, откуда его и посылали, хроноускоритель наконец начал работать, хотя случались и неудачи. А так как путешествия во времени можно было использовать в качестве оружия, лабораторией по-прежнему руководили военные, потому что к этому моменту ООН озаботилась разработкой целого набора инструкций по запуску операторов в прошлое и будущее и предложила обсуждать цели каждого запуска на международной комиссии. Но так как при этом права разработчиков, то есть российских учёных, практически не учитывались, «Росзащита» отказалась принимать комиссии, засекретив все работы в этом направлении. Решение об отправке Терентия в две тысячи семьдесят седьмой год принимал не Совбез СОН (эта организация возникла из преобразованного ООН и стала называться Союзом), а Совет безопасности России, а в его задачу входило расследование причин угасания Солнца как явления, влияющего на всё человечество.
Так как после четвёртой войны Китая, на этот раз с Японией, в две тысячи сто сорок первом году, в мире начался процесс деглобализации, то есть разделения народов на дружественные и конкурирующие системы (не обязательно – государства), «Росзащиту» стали использовать и для других целей, хотя в приоритете оставалась одна задача – защита России всеми доступными средствами.
От Флоры Терентий ещё во время путешествия в будущее узнал, что в две тысячи двухсотом году в долине возвели хронопорт, получивший название Хроныр, и Флору послали в две тысячи семьдесят седьмой уже оттуда. Почему это стало возможно, им ещё раз объяснил «на пальцах» Большой Улей, утверждая, что путешествия во времени реальны. Терентий, разумеется, знал теоретические предпосылки хронопутешествий, основанные на симметрии физических законов, допускающих перемещение во времени как вперёд, так и назад. Парадоксы же, возникающие при отправке в прошлое, нивелировались постулатом физика Хью Эверетта о существовании Мультивселенной. Он утверждал, что Вселенная разветвляется каждый квант времени на копии, которые реализуют все допустимые варианты бытия. Но одно дело рассуждать об этом теоретически, другое – решать практически, и даже Большой Улей, система далёкого Пост-Разума, не мог подтвердить, существует ли Мультиверс или нет, так как сам остался в опустевшей при непрерывном расширении Вселенной.
Терентий поэтому не знал, попадёт ли он в тот же мир, из которого стартовал, или выйдет из портала в другом, мало отличающемся от родного. Когда Большой Улей отправлял гостей в прошлое, они обговорили с ним условие, что их переправят вместе в две тысячи двести второй год, то есть в мир и время Флоры. Однако что-то пошло не так.