уставились на него. Владислав был бы не прочь с ними пообщаться, но голова шла кругом. Он очень хотел разобраться в ситуации. Поэтому он просто лежал и молча ждал. Соседи тоже молчали. Это были пожилые мужчины, первый – худой, лысый мужчина с черными кругами под глазами, второй – очень полный, с седыми волосами и пышными усами, весь какой-то одутловатый. Когда они заметили, что Владислав ими не интересуется, то тихо заговорили между собой по-польски, продолжая прерванную беседу. Наконец пришла Софья. Она показалась Владиславу какой-то испуганной.
– Вот и Ваша вода. Может, чего-нибудь еще?
– Спасибо большое, но пока ничего не надо. Вы выяснили, как я сюда попал и откуда у меня ожоги?
Софья с опаской покосилась на соседей Владислава.
– Да, я выяснила. Я вот подумала, что история эта очень странная. В-общем, я вот тут все, что удалось выяснить, Вам написала.
И она протянула Владиславу исписанный листок бумаги. А затем вышла за дверь. Владислав принялся читать:
«Вас нашли на лесной поляне горящим на костре. Вы были привязаны веревками к большому столбу, вы были без сознания. Больше на поляне никого не было. Вас обнаружили двое местных жителей, муж и жена, когда их собака что-то учуяла, залаяла и побежала в сторону поляны. Они утверждают, что в небе над поляной не было дыма, и они не слышали никаких криков о помощи. В-общем, это собака Вас спасла. На скорой Вас привезли в нашу больницу. Врач сказал, что Вам повезло с ботинками, их толстые подошвы защитили Ваши ноги. Так что ходить будете. Вашего мобильника при Вас не было. Были только документы и деньги, они в полной сохранности. Выздоравливайте!»
Владислав спрятал сложенный листок под одеяло. Вот это дела! Надо попытаться вспомнить, что же произошло. Но ничего не шло на ум. Он стал ожидать прихода Софьи, чтобы расспросить ее, да и просто поговорить. Но в этот день Софья больше не появлялась. То ли ее смена закончилась, то ли она была занята в другом месте. Подали обед. Странно, подумалось Владиславу, они даже не спросили, нет ли у меня какой-нибудь пищевой аллергии. Недопустимое упущение. Впрочем, курица с рисом были настолько переработанными и безвкусными, что до аллергии бы дело, наверное, не дошло. На десерт был ягодный кисель из непонятных ягод. Запивалось это все соком, тоже неизвестно из чего сделанного. Владислава подташнивало от сильного обезболивающего, но он заставил себя съесть все. После обеда пришла медсестра и знаками показала, что хочет осмотреть ноги Владислава. Ну, смотреть, так смотреть. Он и сам был не против узнать, в каком состоянии его обгоревшие икры. Медсестра стянула с него одеяло, показала, что надо повернуться на бок. Она сняла повязку с правой ноги, и перед Владиславом предстало печальное зрелище. Его затошнило еще больше, чем раньше, и он отвернулся. Это заживать будет долго, след останется на всю жизнь. Медсестра обработала чем-то обожженную икру и наложила повязку. Владислав чувствовал несильную боль в обеих ногах, все еще действовало обезболивающее. На свою левую ногу он смотреть не захотел, с него и правой было достаточно. Медсестра намазала мазью его ступни и надела на ноги хлопчатобумажные носки. Знаками показала ему, что надо оставаться в лежачем положении, показала ему утку и судно, а заодно и на браслет на его руке. Все было показано доходчиво и совсем без слов, улыбнулся про себя Владислав. Через какое-то время принесли ужин: суп-пюре и драники со сметаной. Ладно, съедим и это. После ужина Владислав уснул. Ему снился какой-то кошмар: лес, большой костер и… липкий страх. Он проснулся среди ночи от толчка. Его куда-то везли на его передвижной кровати и, судя по ударам кровати о косяки, очень торопились. Владислав приподнял голову и осмотрелся. В больничном коридоре было сумрачно, неяркие лампочки находились на большом расстоянии друг от друга, лампы дневного света не горели. «Ночь, что ли? Куда это меня везут?» Подумал Владислав. Он услышал знакомый женский голос: «Поторапливайся, Вацлав!» Вацлав? Что-то очень знакомое послышалось в этом имени, и женском голосе тоже. Владислав не мог видеть человека, толкавшего его кровать, так как тот находился у его изголовья и старался оставаться вне поля зрения. Владислав извернулся, как смог, и наконец, рассмотрел того, кто толкал его кровать по коридору. Это, судя по всему, и есть Вацлав? Что-то очень знакомое. А где же женщина? А, вот же она, словно не идет, а как бы скользит по полу с правой стороны кровати. Женщина оглянулась и посмотрела на Владислава. Сильвия! И тут он вспомнил все. И также отчетливо понял, куда его везут. «Помогите! Убивают! Похищают!» Заорал он что было мочи. Ему даже не пришло в голову, что он кричит по-русски. Какая разница, на каком языке кричать, лишь бы кто-нибудь пришел на помощь. Но никто на помощь не спешил. Больные с коек вряд ли вскочат, мало ли тут помешанных по ночам орет, а дежурная медсестра могла находиться на другом этаже и криков о помощи не слышать. Тут все полагаются на кнопку вызова. Владислав посмотрел на свое запястье, где должен был находиться браслет с кнопкой, но браслета на руке не было! Сняли, что ли? Все эти мысли пронеслись у него в голове за считанные секунды, пока Вацлав катил кровать к грузовому лифту в конце коридора. А вот и лифт. Вацлав начал разворачивать кровать, и в это мгновение Владислав заметил щиток пожарной сигнализации. Он находился совсем близко. То, что надо выдавить стекло и нажать на красную кнопку, он знал и без инструкции. В тот самый момент, когда кровать поравнялась со щитком, Владислав со всей силы ударил по стеклу кулаком. Завыла пожарная сигнализация. Вацлав, оставив кровать Владислава, бросился к двери, находившейся рядом с лифтом. Там была лестница. Владислав огляделся. Он был в коридоре один, если не считать двух перепуганный пациентов, со всей возможной скоростью поспешивших выйти из палат. Один был на костылях, другой прижимал руку к сердцу и хватал ртом воздух. Сильвия исчезла.
Когда вызванная сигнализацией суматоха улеглась, Владислава водворили на место, даже не подумав вызвать полицию. В больнице так привыкли к неадекватному поведению пациентов, что происшедшее с Владиславом никого не удивило. Когда, наконец, в больнице стало тихо, Владислав попытался осмыслить ситуацию. Итак, его пытались похитить. Для чего – понятно. Сильвии нужен его обгоревший труп. С одной стороны, это, конечно, ужасно. С другой стороны, у него, чисто теоретически, появился шанс на выживание, ведь похитить и сжечь