Читать интересную книгу Зарубежный детектив - Дьердь Сита

— А что касается страсти к фантазиям?

— Еще будучи маленьким мальчиком, он рассказывал истории прямо как сказочник Андерсен. Одно время я верил всему, что он говорил. А спустя несколько лет подумал, что по некоторым признакам игры я уже могу судить, где у него правда, а где выдумка. А вот совсем недавно я пришел к выводу, что заблуждался: этот человек непредсказуемый, его нельзя «вычислить» — ведь он и самого себя обманывает. У меня достаточно хорошая память, и я помню, как однажды лет пять тому назад он рассказал историю, героем которой был один из его друзей, а в этом году он сам уже стал ее героем. Я никак не среагировал на это. На протяжении нескольких лет я выслушивал его истории, по меньшей мере, в десятках вариантов. Какой-нибудь забавный случай излагался им всякий раз по-разному в зависимости от состава компании и от настроения; свои рассказы он перекраивал и перекрашивал, но всегда очень удачно. По сути дела, ему бы нужно быть писателем. Раньше между нами было этакое детское соревнование: каждый из нас хотел казаться старше, солиднее другого. И тогда, во время прогулок в горы или игры в пинг-понг, мы часто ссорились и старались больно ужалить друг друга, хорошо зная слабые места каждого. Но позднее мы пришли к мысли, что в жизни нам и так порядком достается — на работе, в семье, в армии, бюрократических учреждениях, чтобы еще отравлять нашу дружбу. А вообще-то дружба, завязавшаяся с детских лет, разрушается отнюдь не из-за женитьбы, как многие думают, а из-за того, что один не замечает, что другому становится все тяжелее поддерживать былые отношения, былое настроение. Какое-то время и мы вылавливали промахи друг друга, а потом как-то одновременно пришли к тому, что так дальше не пойдет. Надо уступать друг другу, проявлять терпение. И мы оба объявили табу на некоторые темы; более того: хвалили один другого, даже если про себя думали: «Ну и дурак!» Мы сумели вернуть взаимоотношения детских лет, и это благотворно сказалось на нашей дружбе…

Тоот поскреб подбородок. И тут же поймал себя на мысли, что не без удовольствия подумал о находящейся в ведре палинке.

— По вашему мнению, куда мог исчезнуть Варга?

Бела Надь снова пригубил палинки.

— Неужели придется переваривать? Что-то першит от нее в горле… Куда исчез? Понятия не имею.

— А почему, из-за чего?

— Даже представить себе не могу.

— Но вы же хорошо его знали. Верно?

— Верно. Но о некоторых вещах, связанных с ним, я и не слышал и слышать не хотел. Что же касается его «женских дел», то я, разумеется, был в полном курсе — каждую субботу он излагал мне свои истории, в значительной степени, по-моему, выдуманные. Но, стоило ему начать рассказывать мне о своих коммерческих делах, я тотчас же затыкал уши.

— Почему?

— А вы не догадываетесь?

— Совершенно не догадываюсь.

— А потому, что вопреки поверьям и поговорке знание — не всегда сила.

— Но вы хоть знаете, кто были его знакомые, друзья?

Бела Надь махнул рукой.

— А что это вам даст? У вас ведь есть протокол, который полтора месяца назад составили ваши коллеги. Думаю, что они беседовали не только со мной?

— Правильно. Но я хотел бы переговорить с теми, с кем они не беседовали. С теми, кто, по вашему мнению, хорошо знал Шандора Варгу и мог бы рассказать мне о нем что-то новое.

— Кое-кого я знаю. Но если бы вы захотели найти всех, то вам для этого пришлось бы мобилизовать всю полицию. Шани — такой человек, у которого еженедельно появлялась дюжина новых друзей и знакомых.

Тоот передернул плечами. Через полуоткрытую дверь внутреннего погреба он увидел несколько бочек, даже еще не закупоренных, а лишь прикрытых виноградными листьями.

— Полагаю, Варга помогал вам в реализации вина.

Надь ответил на это недобрым смешком.

— А что прикажете делать? Государство скупает вино по четырнадцать форинтов за литр, его разбавляют водой, отчего мое вино становится только хуже, потом продают по пятьдесят пять. Аж зло берет. Лучше уж продавать сам виноград. Шани же — председатель местного виноградарского и винодельческого товарищества, а это означает, что мне платят за литр на несколько форинтов больше, оценивая вино по первому классу. Вообще-то оно того и стоит, только без знакомства ничего не докажешь. Шани помогал мне, я помогаю ему. Скажу вам прямо, что с устройством его детей-школьников не будет никаких проблем, пока я работаю в министерстве. Думаю, что теперь-то они особенно нуждаются в моей помощи.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я думаю, Шани уже не объявится.

— На чем вы это основываете?

Надь постучал себя пальцем по лбу:

— Вот на этом. С ним, наверное, случилось что-то дурное.

— А кому, по вашему мнению, выгодно его исчезновение?

— Не знаю.

— И все же. Может быть, его жене?

— Тогда бы она очень прогадала в своих материальных интересах.

— Есть люди, для которых это не самое главное.

— Вы к ним относитесь?

— Не думаю, чтобы это касалось нашей темы.

Надь пожал плечами.

— Не знаю, смогу ли я сообщить вам что-то новое.

— Какого вы мнения о жене Варги?

Надь на минуту задумался, словно подбирая слова.

— Интересная женщина, исключительная натура. Крепка, как стальная пружина. Ее не сломать, какая бы тяжесть ни легла ей на плечи. В крайнем случае согнется немного. А потом сбросит груз и снова выпрямится. Пожалуй, Шани был слишком легковесен для нее. Такой живой, подвижный, но стоило получить ему удар… Я имею в виду душевный… Да и боялся он жены как огня…

— Боялся?

— Ну, разумеется, в переносном смысле. Дома он никогда не рисковал быть таким, каким был на самом деле. А эта женщина, если ей что не нравилось, буквально замораживала все вокруг себя — это она умела! Говорят, и преподаватели, ее коллеги, трясутся со страху перед ней, даже сам директор немеет в ее присутствии. Наверное, потому, что она строит жизнь по своим принципам…

— В каком смысле?

— И вы и я, думаю, воспринимаем жизнь такою, какая она есть. Если наше представление не совпадает с тем, что есть на самом деле, то мы отказываемся от него. Маргит же вырабатывает свою теорию, согласно которой те или иные человеческие отношения должны быть именно такими, как-того требует логика, ее логика. Я даже не знаю, что это за тип людей. Они хотят преобразить мир в соответствии со своими представлениями, а не наоборот… Боже мой, как только подумаю, что она ведь и меня могла выбрать! Мороз по коже пробегает.

— А вы женились бы на ней?

— Тогда? Мы все были без ума от нее. Если бы вы видели, как она выглядела десять лет назад! Как настоящая кинозвезда! Только была еще и умна.

Тоот кивнул головой.

— Как вы считаете, что сделает такая женщина, если пожелает освободиться от своего мужа?

— Куда вы гнете?

— Никуда. Любопытно узнать ваше мнение.

— Выразительно посмотрит на дверь, и муж так и вылетит прочь и больше никогда не посмеет вернуться.

Тоот неудовлетворенно покачал головой.

— Сколько денег могло быть у Варги и где он их держал?

— Понятия никакого не имею.

— Был ли у него такой враг, который был бы способен…

— Нет. Да вы и сами знаете, что это не имело смысла. С Шандором либо произошел несчастный случай, либо ему устроили исчезновение.

— И кто бы мог это «устроить»?

— А это уже вам нужно расследовать.

— Хорошо. А сейчас я хотел бы услышать о его друзьях, знакомых, компаньонах по коммерческим сделкам. Имена, адреса, а также кое-какие подробности.

Надь запустил пятерню в волосы и был явно огорчен, заметив между пальцами несколько волосков.

— Чем вы пользуетесь против полысения?

— Ничем. У меня не падают волосы.

— Значит, у вас не все в порядке по мужской линии. Настоящий мужчина, активно вырабатывая гормоны, одновременно лысеет.

— Ну так вернемся к Шандору Варге.

— А знаете, все же я не люблю его…

3

Дорога заняла не больше пятнадцати минут. Машину сильно потряхивало на растрескавшемся бетонном шоссе, вьющемся у подножья северного склона горы. Туман уже полностью рассеялся, и синеющие холмы Беркеч казались в прозрачном воздухе настолько близкими, что у Тоота было ощущение — стоит ему открыть окошко и протянуть руку, он чуть ли не коснется их. Ветер становился сильнее, кружил желтые, коричневые и красные листья, осыпающиеся с придорожных деревьев, теперь он дул к востоку, в сторону отливающих холодным синим цветом холмов. Ослепительно светило солнце.

При въезде в городок Надькенде Тоот сразу заметил башенный кран. Ему не пришлось добираться долго, через пять минут после того, как Тоот позвонил Элеку Фенешу, он уже переступил порог конторки строительства. Фенеш был высокий, крупный мужчина лет тридцати пяти — сорока, с небритым загорелым лицом. Странный контраст с доброжелательной улыбкой составляло резкое очертание верхней губы, из-под которой выглядывали два острых резца. Казалось, Фенешу давно уже не доставляли удовольствия чьи-либо визиты.