Я невольно поглядел вверх. Елки-палки, так и есть… Больше всего на свете мне хотелось покрепче обнять Марго и поцеловать так, чтобы у нее дух захватило, – поцелуй в кафе долго не давал о себе забыть. Однако я не мог себе этого позволить. Я уже хотел не без сожаления сообщить об этом Марго, когда она вдруг повернулась и пошла к выходу.
Что за…
Марго оглянулась через плечо и хитренько улыбнулась.
– До новых встреч, мистер адвокат. Провожайте меня взглядом, не стесняйтесь, если, конечно, это не нарушает ваших профессиональных правил.
Я смотрел, как Марго Адамс идет по залу. Алое платье обтягивало ее потрясающий зад, подол ритмично покачивался из стороны в сторону. Истекать слюной, глядя на оппонента твоего клиента, действительно непрофессионально, но я тихо радовался, что не позволил себе большего.
Вот коснуться Марго Адамс было бы серьезным нарушением профессиональной этики.
Однако в глубине души я не сомневался – Марго стоит любых жертв.
Глава 4
Чет
Я решил сыграть в игру «кто первый струсит».
Помните правила? Два водителя мчатся навстречу друг другу; один из них вынужден свернуть, чтобы не разбиться в лепешку, и все единодушно признают, что у второго яйца больше.
– Мистер Сейнт? – послышался в интеркоме голос моей помощницы Лидии. – Пришел клиент, назначенный на три часа.
– Отлично, запускайте его через пять минут.
Я убрал со стола документы по другому делу и вынул из ящика желтую картонную папку с моими банковскими выписками. Сегодня у меня точно самые большие яйца в этом кабинете, однако иногда, в редких случаях, ни одна сторона не желает свернуть, и столкновение неизбежно. Несколько первых страниц я перевернул, чтобы не было видно имени владельца счета.
Ровно через пять минут Лидия постучала и открыла дверь. Я встал и застегнул пиджак, прежде чем обойти стол.
Рекс Адамс вошел в мой кабинет, как к себе домой.
Интересно, он всегда такой наглец?
Я привычно сверкнул фальшивой улыбкой и протянул руку.
– Рекс, рад вас видеть. Хорошо, что вы смогли прийти.
– В три часа в пятницу, – недовольно проворчал он. – Сплошные пробки, черт побери!
– Мне очень жаль, но это было единственное свободное время.
Не считая сегодняшнего утра в десять, вчера в одиннадцать, двенадцать и час, а позавчера вообще целый день – в канун Рождества клиенты не ломятся на прием к адвокату по разводам. Как ни прискорбно, я забыл упомянуть свободные часы, когда звонил Рексу с просьбой выбраться ко мне перед следующим слушанием. Ай-ай-ай, какой я рассеянный. Ну, подай на меня в суд, если хочешь.
– Прошу, – я указал на стулья для посетителей, а сам небрежно присел на угол стола. При переговорах поза многое значит, и сейчас я вовсе не случайно смотрел на Адамса сверху вниз. Поправив галстук, я взял со стола папку с моими выписками и начал, держа ее в руке:
– Занимаясь поиском незадекларированных банковских счетов, могущих принадлежать вашей супруге, наши специалисты неожиданно для себя обнаружили другой счет. Информация поступила ко мне совсем недавно, – я уверенно держал папку за корешок и помахивал ею, чтобы Рекс не мог ничего прочесть, но разглядел, что там банковские выписки.
– У Маргарет есть еще один счет? Я так и знал, что эта сучка что-то утаивает!
У меня непроизвольно сжались челюсти.
– Нет, счет открыт на ваше имя.
– Как это так?
– Видимо, это один из тех счетов, которые вы сочли возможным от меня скрыть, – я скрестил руки на груди, собравшись для крупнейшего блефа в моей карьере и рискуя, что Рекс рассмеется мне в лицо. – Похоже, сюда переводились средства, снятые с вашего семейного счета.
Но Адамс и бровью не повел.
– Ах, этот, в «Банко Попьюлар»… Но он не на мое имя, а на Мэрибел, я только бенефициар.
Брови у меня сошлись на переносице.
– Простите, кто эта Мэрибел?
– Моя девушка.
– А, понятно. Стало быть, это новый счет, который вы открыли, покинув супружеский кров?
– Нет, мы открыли его пару лет назад. Но не на мое же имя!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Этот Адамс – кусок дерьма.
Я бросил папку себе за спину на стол и поплотнее сплел руки, чтобы ненароком не врезать негодяю.
– Мы не указали этот счет в числе принадлежащего вам имущества, а список предстоит представить в суд на следующей неделе, – деловито сказал я.
– Да это иностранный банк, мы не обязаны его указывать!
Я едва сдержал смех.
– Так дела не делаются. По закону мы обязаны указать все вероятные активы, в том числе оборотные средства.
Адамс двинулся на стуле.
– Ну так притворитесь, будто вы о нем не знаете!
Именно на эту просьбу я и рассчитывал.
– Простите, не могу.
– Это еще почему? – Рекс покраснел от злости.
– Потому что это называется сознательным обманом и нарушением профессиональной этики.
Он вскочил со стула и рванул ко мне:
– Вы же адвокат, черт побери!
Я встал. Мои шесть футов два дюйма позволяли снисходительно взглянуть на Рексовы пять и восемь, или сколько там в нем.
– Вы хотите сказать, что адвокатам начхать на этику?
Он чуть сбавил агрессивный тон.
– Слушайте, но вы не можете упомянуть этот счет!
Я обошел стол и сел в свое кресло. Миссия выполнена; теперь либо я откажусь его представлять, либо он уволит меня. Мне было все равно.
Я уселся поудобнее – у меня будто гора упала с плеч. Зато Рекс теперь сидел на краешке стула, едва сдерживая беспокойство.
– Мистер Адамс, у меня, видите ли, связаны руки. Раз я знаю об этом счете, я не могу представить суду перечень принадлежащего вам имущества без этого счета. Это будет приравнено к лжесвидетельству.
– Чепуха, ваша задача защищать мои интересы!
Я развел руками.
– Простите, но либо вы прибавляете этот счет к перечню перед очередным слушанием, либо я не смогу вас представлять.
– Тогда вы уволены!
Бинго.
С Рождеством меня, блин.
* * *
Оставалась одна мелочь, которую надо было сделать до праздников. Я передал Лидии для регистрации подготовленное ходатайство об отказе представлять в суде Рекса Адамса, проверил в онлайн-банке, депонирован ли чек на мой годовой бонус, и решил, что, раз делать себе подарки так весело, надо сделать себе еще один. Пройдясь по коридору, куда выходили двери кабинетов старших компаньонов фирмы, я постучал в дверь единственного присутствовавшего на этой неделе – Милтона Флеминга. Я его не любил. Несколько раз, когда меня приглашали на пикники для руководства (обычно потому, что у меня лучший гандикап в гольфе в нашей конторе), Флеминг только и делал, что поливал грязью других сотрудников и красочно описывал, кого из помощниц он бы нагнул у ксерокса.
– Честер! Входите. Ну, как там гольф поживает?
В декабре в Нью-Йорке поля для гольфа покрыты снегом, но я ответил в тон:
– Отлично, просто отлично!
– Чем могу быть полезен?
Я подошел к столу и протянул конверт, который Флеминг принял.
– Я увольняюсь. Я был счастлив проработать пять лет в «Флеминг, о’Ши и Лидс», но пришло время двигаться дальше.
Широкие кустистые брови Флеминга двинулись навстречу друг дружке и сошлись на переносице. Раньше я не замечал, что они похожи на двух мохнатых гусениц, пытающихся спариться.
– Вопрос в деньгах? Вы недовольны размером годовой премии?
– Нет, бонус хороший, благодарю вас, просто я уже готов вести собственную практику.
– А клиентам вы уже сообщили?
Заведенной практикой в нашей компании было сперва извещать клиентов, а уже потом начальство, и уводить клиентуру с собой.
Я покачал головой.
– Нет, клиенты ваши, делайте с ними, что сочтете нужным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Это довольно неожиданно. Мне казалось, вы всем довольны…
Я чуть не рассмеялся. Откуда Флемингу знать, доволен я или нет? Он ни разу не удосужился поинтересоваться.
– Ничего личного. – Я указал на конверт. – Я написал, что останусь до конца года, но готов пойти навстречу, если меня попросят поработать чуть дольше.