— Ублюдок законченный твой Мишка. Это же надо, так свой уход обставить. Кому бы в голову пришло! Угрем из твоих рук выскользнул! И зацепить нечем! Раз — и уплыл. Слушай, хоть знаешь, к кому он ушел?
— Да ни к кому. Сказал, квартиру снимает.
Дуська треснула кулаком по столу:
— Врет! Нагло врет! Ни в жисть не поверю, чтобы мужик от нормальной бабы ни с того ни с сего в никуда отъехал! Извини, но так не бывает. Сама прикинь ситуацию: какой смысл ему уходить? Предположим, тебя разлюбил. Но ведь раньше любил и уж, во всяком случае, за восемь лет привык. Жили вы хорошо, спокойно. Не ругались. Так? Или я чего не знаю?
— Иногда, конечно, по ерунде и бывало…
— По ерунде не в счет. Обычная разминка двух любящих сердец. Милые бранятся, только тешатся. Ты на него молилась, не давила, не изменяла, его не пиявила, тридцать килограмм за два года тоже не прибавила, какая была, такая и осталась. Красавица. Домовитая. Он у тебя всегда ухоженный. Сын любимый растет. Квартиру в конфетку превратили. Так с какого такого великого горя ему из семейного рая удирать в холостяцкое кукование на съемной квартире? Причина может быть только одна: другая баба. Пойми, мужика из привычной жизни выкорчевать очень трудно, если замены нет.
— Дуська, а вдруг у него просто кризис среднего возраста.
— Фигня! — отрезала она. — Мужики этот кризис специально придумали, чтобы оправдывать свои уходы к другим бабам. Мол, не просто мне, кобелю, новизны захотелось, а слом у меня возрастно-психологический. Меня еще пожалеть надо за то, что семью бросил. Только вот почему работу твой Мишка не поменял?
— А я не знаю, может, и поменял. Или просто уволился в никуда.
— Да, да, — скептически отреагировала Евдокия. — Уволился, и квартиру снял. А интересно, на что? Ведь еще и жить надо. И на Тошку обещал деньги давать. Нет, если он уволился с работы, значит, сменил на более выгодную. Кстати, ты на его этой фирме ни с кем не знакома? А то могла бы собрать информацию.
— Пару жен знаю, но их мужья Мишкины приятели. Сама понимаешь, звонить им…
— Понимаю! Лицо не хочешь терять. И правильно. Нельзя. Да и жены эти вряд ли тебе помогут. У них солидарность срабатывает. Вот козлы! Рога бы им всем пообломать! Катька, ну не верю, чтобы никаких признаков не было. Ведь не с бухты-барахты вышел из дому и смылся. Готовил плацдарм для отступления. На это тоже время требуется. Неужели ничего не замечала? Ну, например, домой стал являться позже обычного.
— Он всегда возвращался поздно, да и по-разному. Редко, чтобы в один и тот же час. Сколько в этой конторе работает, постоянно запарки. Платят хорошо, но и выжимают по полной. И по субботам работал, а порой и по воскресеньям.
Дуська поцокала языком.
— При таком расписании и впрямь ничего не заметишь.
— И вообще, я бы другую женщину почувствовала. Духами бы чужими пахло.
— Блажен, кто верует! Во-первых, она могла духами не пользоваться, а во-вторых, мужики, когда им надо, умеют следы заметать. Если ты нашла дома или на нем какой компромат, значит, это входило в его планы, хотя бы подсознательно. Ну, или мужик полный лопух. А Мишку твоего никак лопухом не назовешь. Просто ты ему полностью доверяла. Катька, а ты вообще на работе у него бывала? Что-то ты мне про нее рассказывала.
— Да, — подтвердила я. — Несколько раз у них корпоративные вечеринки с мужьями и женами устраивали.
— И как тебе показалось, никто там к Мише не лип?
— Вроде нет. Все было очень прилично.
— А когда без жен и мужей?
— Откуда мне знать, если я с ним туда не ходила. Да Мишка и сам ужасно не любил на них ходить. Каждый раз ворчал: пустая трата времени. Я же его и уговаривала взять себя в руки и отсидеть, начальство косо смотрело на тех, кто манкирует. Вроде как из коллектива выбиваются.
— Вот и доуговаривалась.
— Дуська, да не похоже, чтобы оттуда ветер дул.
— А я почти уверена: именно оттуда, из-под юбки, и скорей всего тамошней. Если целыми днями торчал на работе, где ему еще найти. Эх, нам бы с тобой хорошего информатора.
— Дуська, если ты права, чем нам поможет информатор?
— Тем, что врага надо знать в лицо. Тогда и бороться легче.
— С чем и за что бороться?
— За мужа, естественно. Когда мой первый всерьез загулял первый раз, я всех на ноги поставила.
— И чего добилась?
Дуська с гордостью отозвалась:
— Еще три года прожили, Илюшу родили. И я успела Гришу найти. Вот и вышло, что, когда мой первый собрался от меня совсем уходить, я ему нос утерла. Сама от него ушла.
— То есть ты мне предлагаешь Мишу сперва вернуть, а потом самой от него уйти? — не понимала я.
— Для самооценки, конечно, лучше, когда ты бросаешь, а не тебя бросают, — с мудрым видом изрекла Евдокия. — Но это, естественно, вариант на крайний случай. Миша твой мужик, за которого стоит побороться. Покобениться, но простить и себе насовсем оставить.
— Дуська, мне сейчас его убить хочется, а не оставлять.
— Это сейчас, — отмахнулась она. — А вот одна помурыжишься и поймешь, как тебе его не хватает. Сколько лет уже вместе.
— Восемь. — На меня накатила новая, тяжелая волна тоски, и вновь, несмотря на жару и выпитое, стало зябко.
— Хотя, если честно… — Дуська помолчала и словно решилась: — Ладно, подруга, теперь, пожалуй, скажу. Знаешь, давно уже думала, что у вас обязательно чем-то подобным кончится.
— Почему?
— Слишком все складывалось идеально и гладко. Чересчур. В реальности так не бывает. Жизнь в полосочку. То белая, то черная. А у вас с ним сплошной белый цвет. Я гнала от себя эти мысли, но чувствовала: вот-вот овраг случится. Видишь, так оно и оказалось.
— Дуська, но ведь живут люди душа в душу и по тридцать, и по сорок, и по пятьдесят лет. Золотые свадьбы справляют.
— Это со стороны кажется, будто у них пятьдесят лет, как один медовый месяц, прошли. А начнешь расспрашивать, выплывает: и он уходил, и она уходила, разбегались, опять сходились. Делали люди ошибки, только потом исправляли, потому что оказывалось, что для них лучше друг друга никого нет. Прощали. Вот и весь секрет многих лет счастья.
— Если ты, Дуся, такая мудрая, что же обоих своих не простила?
— Они того не стоили. Без этих подарков мне даже лучше, а хороший пока не попадается. Но ведь, подруга, у нас еще не вечер.
— Если так дальше пойдет, не знаю, — мрачно откликнулась я. — Возможно, даже не вечер, а ночь.
— Диагноз ясен: требуется добавочная порция лекарства.
Евдокия наполнила рюмки, заставила меня выпить до дна и положила мне на тарелку грибов.
— Ешь спокойно. Не отравишься. Сама собирала и сама делала.