и не имеет права покидать поместье. Но связи у него остались.
Эта мысль засела в моей голове надолго. Ведь если у Василия Емельяновича остались связи в Москве, что мешало ему общаться с Викторией после ссылки на границу?
Мутная история, но вскоре я со всем разберусь. Если, конечно, царь не передумает воспользоваться моим «Оракулом». В конце концов, раскрытие секрета входит в часть сделки. Или стоит позвонить царице и пообщаться плотнее? Наладить мосты с биологической матерью. Она мне очень серьезно задолжала.
Вернувшись к себе в покои после ужина, я потратил немного времени, чтобы подготовиться к завтрашним занятиям. Придворный или нет, а учеба в Университете никуда не делась.
Так что утром я ехал в ЦГУ отдохнувшим и довольным. После занятий меня ждал Кремль и общение с государем, но об этом я как раз не волновался.
Михаил II не станет отказываться от столь полезного приобретения. Эффективность я уже доказал, оставалось только, по сути, завершить, наконец, «Оракула» и передать его царским людям. А уж кого государь поставит с ним работать, не моя проблема.
По дороге до Университета мне отписался Волков. Святослав Святославович сообщал, что готова новая партия доспехов. Я же приказал отправить их Ефремовым в Амурское княжество, там они будут сейчас очень нужны.
Великий князь Хабаровский до сих пор держал оборону. И хотя у царской фракции были военные успехи, об окончательном поражении Толстого говорить пока что было рано.
— Княжич, — привлек мое внимание Виталя, ведущий «Монстра», — кажется, у нас проблемы.
Я отвлекся от телефона, поднимая голову.
Кортеж великого князя Московского ехал по выделенной полосе и сигналил нам припарковаться. Строго говоря, подобного права у него не было, но и на пустом месте развивать конфликт не стоило.
— Предупреди отца, — велел я, глядя на длинный черный лимузин, двигающийся в сопровождении двух внедорожников. — И давай послушаем, что нам хочет сказать великий князь.
Виталя кивнул и тут же продублировал мой приказ охранению. Не прошло и трех минут, как мы уже заехали на платную парковку в паре километров от Университета. Дождавшись полной остановки машин, я посмотрел, как выбирается наружу моя охрана, и только после этого сам покинул «Монстра».
Бойцы Невских уже стояли с оружием на изготовку, недвусмысленно поглядывая на моих людей, одетых в броню. Дверь лимузина приоткрылась, но наружу никто не вышел. Это было приглашение сесть в автомобиль для приватного разговора. И вместе с тем очередной намек, кто здесь Рюрикович, а кто простой княжич Казанский.
Поправив ремешок часов, я подошел к лимузину под пристальными взглядами чужой охраны и, открыв дверь шире, улыбнулся сидящему внутри мужчине.
— Емельян Сергеевич, здравствуйте, — проговорил я, прежде чем забраться на мягкое сидение с пурпурной обивкой.
Великий князь Московский дождался, пока я прикрою дверь, и только после этого заговорил. Вид при этом у него был совершенно спокойный, но я прекрасно знал, что для подобного человека умение держать лицо — жизненно необходимый навык. Он все же столицей управляет.
— Доброе утро, Дмитрий Алексеевич, — произнес он. — Вы проигнорировали мое приглашение для беседы ко мне в особняк, и я счел необходимым встретиться лично.
— Что ж, я здесь и слушаю, Емельян Сергеевич, — кивнул я.
Несколько секунд он молчал, пока сидящий рядом с водителем охранник не доложил:
— Все готово, великий князь.
Я бросил взгляд на улицу. Наша охрана все так же стояла друг напротив друга. Но звуки снаружи оказались отрезаны. Нажав кнопку на панели, Невский закрыл нас обоих от сидящих в салоне охранников и продолжил разговор.
— Я буду прям и откровенен, княжич Романов, твои действия вредят моему роду, — сказал он. — Но это не значит, что я стану вмешиваться в дела чужого княжества или как-то еще вредить тебе лично.
Для этого у него просто не хватит власти. Но, конечно, сам Невский хочет показать, что только по собственной воле не собирается нас трогать.
— У тебя сильные покровители, княжич, но это не значит, что ты неуязвим, — произнес он. — Ты приносишь пользу государю, и я это уважаю. Но вмешательства в свои дела не потерплю. Это понятно?
Я сделал самое невинное лицо, на какое только был способен.
— Прошу прощения, Емельян Сергеевич, но мне кажется, вы говорите о чем-то, что мне неизвестно. У меня не было никаких намерений влезать в дела вашего рода. И я не очень понимаю, зачем вам со мной говорить, наши интересы никак не пересекаются.
Он хмыкнул в ответ.
— Не строй из себя дурачка, княжич, тебе не идет. Ты отстанешь от моего сына и больше никогда с ним не заговоришь. Раньше подобные оскорбления, какое ты устроил перед театром, смывались кровью.
— Оскорбление? — удивился я. — Мне кажется, вас ввели в заблуждение. Я был предельно корректен и относился к вашему сыну со всем полагающимся уважением. Но если вы считаете, что Василий Емельянович может сказать о своем поведении то же самое, у меня действительно найдется повод нанести вашему роду оскорбление.
— Вот как? — откинувшись на спинку сидения, спросил он. — Ты понимаешь, с кем говоришь, княжич? Я — великий князь Московский, и я могу сделать так, что весь ваш род будет выгнан из столицы с позором. Захотелось обратно в свои чумазые степи? Я легко это устрою, по щелчку пальцев.
Я наклонил голову, обозначая, что услышал его слова.
— Как и я могу сделать так, что любые поставки нефтепродуктов в столицу будут прекращены. И не волнуйтесь, та нефть, которую клан Рюриковичей сможет выжать из Красноярских скважин, не дойдет до Москвы. Ведь основное обслуживание нефтепровода принадлежит моему деду. И Руслан Александрович Демидов с радостью подключится к этой войне, он страсть как не любит столицу.
Емельян Сергеевич запрокинул голову и засмеялся.
— А ты наглец, княжич Романов, — заявил он. — Но я забуду твою дерзость, если ты дашь слово дворянина, что не станешь больше лезть к моему сыну. И тебе не придется отвечать за сказанное.
— Я не привык разбрасываться своими словами, Емельян Сергеевич, — покачал я головой. — Что вы мне дадите за неприкосновенность Василия? Пустые слова? На них, знаете ли, украшений для женщины не купишь и на вино их тоже не обменяешь. Романовы любят роскошь, так сложилось исторически — мы все-таки были царями. Но откуда Невским знать об этом, вы же ни разу не сидели на троне.
Глаза великого князя сузились, но он не оскорбился, лишь ухмыльнулся.
— Назови свою цену, — сказал он.
Я сделал вид, что обдумываю его предложение. В конце концов, не каждый день есть возможность тряхнуть великого князя Московского