Читать интересную книгу Вкус ранней клубники - Лариса Шкатула

- Не ожидал, что у тебя такой актерский талант, - вроде бы похвалил меня Артем, когда мы сели в нашу машину, чтобы ехать домой.

Вроде похвалил, а прозвучало как оскорбление. Словно я только и делаю, что играю. Вру, иными словами. Насчет последнего он явно переусердствовал. Для нас, Дольских, обвинение во вранье - худшее из оскорблений. Мою маму можно было обвинять в чем угодно, но только не в нечестности. Помню, даже в детстве я могла добиться от неё чего-нибудь всего одной фразой:

- Ты мне обещала!

Она считала, что обманывать детей - самый тяжкий грех. Конечно, и мне приходилось нелегко. Родители добивались от меня выполнения своих требований, заставляя дать "честное слово". Тогда я лезла из кожи.

Артем тоже знал об этом, но отчего-то пер на рожон. Я сделала вид, что не поняла его намека. Как говорится, ещё не вечер. Потерплю. Истина, похоже, достанется мне нелегко.

Даже Саша при словах товарища огорченно засопел на заднем сидении, а я едва удержала себе в руках: мне хотелось с места газануть так, чтобы резина с покрышек полетела клочьями. Что я жду от этого рейса? Возвращения блудного мужа в лоно семьи или возвращения ко мне моего возлюбленного? Полно, да есть ли ещё он у меня?

Так получилось, что мы выехали вечером. Днем фура грузилась в том самом пригородном совхозе - ведь накладная была у нас на руках.

- Четыре дня попотеем, и целый год можно в кошелек не заглядывать! приговаривал Саша, выруливая с проселочной дороги на автомагистраль.

Больше всего на свете мой муж не любил брать в долг. Под давлением товарища он согласился на операцию "Клубника", как шутил Саша, но раздражение его не покидало: должно быть, злился на самого себя за мягкотелость. Товарищ его это чувствовал, потому и говорил, чтобы в машине не висело тягостное молчание. Я между прочим подумала, что прежде никто не мог сказать, что у Артема тяжелый характер. Теперь же он на глазах превращался в педантичного зануду.

- Если Валерия и вправду возьмет товар прямо с колес, а нам даст наличку в зубы, мы же станем миллионерами...

Так рассуждал вслух Саша, как если бы он и сам побаивался риска, к которому склонил друга.

- Лишь бы другой кто не дал нам в эти самые зубы... На дорогу гляди, коммерсант! - хмуро бросил товарищу Артем, хотя Саша столько лет провел за рулем, что мог бы, наверное, вести машину и с закрытыми глазами.

Мне казалось, муж уже жалеет, что дал согласие взять меня с собой, вот и злится, отвязывается на товарища. Но Саша, вроде, не обращал внимания на его недовольство. Привык? Неужели Артем теперь и в рейсах такой же невыносимый, как дома?

Ничего, Белла, терпи! Разве ты не для того поехала вместе с ними, чтобы ещё раз убедиться, как мало общего теперь между вами? Не говоря уже о любви. От неё точно остались лишь воспоминания. Рожки да ножки, как любит говорить моя свекровь...

Странно, но я только сейчас поняла, что никогда не расспрашивала Артема о его работе. То есть, из вежливости я задавала дежурную фразу:

- Как рейс?

И слышала такой же дежурный ответ:

- Нормально.

Мне и вправду казалось, что говорить не о чем. Что Артем мог мне рассказать? "В ту сторону, дорогая, я крутил баранку гораздо медленнее, чем обратно?"

А, между тем, открытия мои начались чуть ли не с первых километров пути. Нет, я, конечно, слышала прежде возмущенные рассказы водителей о рэкете в мундирах, но даже и помыслить не могла, что обирают водителей эти самые мундиры постоянно, безнаказанно и безжалостно. Куда там сицилийской "Коза ностре"! Все дороги России оплетены паутиной рэкетирских поборов - ни один водитель не проскочит ни в какой населенный пункт не заплатив дани "гаишнику". То бишь, гибэдэдэшнику, хотя первое слово все ещё осталось в ходу.

Бороться с этим так же бесполезно, как подавать в суд на голубей, которые пачкают твой балкон...

- Недавно я вез муку в Белоруссию, - посмеиваясь, рассказывал Саша, и считал, сколько раз меня остановят на постах. Досчитал до двадцати и плюнул. Сбился со счета.

Теперь мы общались с ним, а Артем перебрался на спальное место и дрых без задних ног, как мне казалось. Еще бы, опять вчера, за несколько часов до отъезда, он опять пришел домой под утро, поспал всего полтора часа, а потом ему пришлось подниматься.

Пусть спит, мне с Сашей не скучно, он развлекает меня изо всех сил, рот не закрывает. И поет, и стихи читает - вот бы удивилась моя мама: простой шофер, а читает наизусть Высоцкого... Впрочем, нет, она бы не удивилась. По её мнению, Высоцкий - поэт плебеев. Кому ж тогда его цитировать, если не простым шоферам?

Но я, кажется, тоже не выспалась. Вначале ждала Артема, не могла заснуть, а потом не могла заснуть от злости, потому что на мое предложение поговорить, Артем усталым голосом ответил:

- Давай завтра, а? Мне надо хоть часок поспать...

Мой муж наловчился от меня отбиваться. "Давай поговорим завтра", "Я смертельно хочу спать!", "Сколько можно говорить об одном и том же!" И все в таком роде. Не думаю, что он - первооткрыватель в этом деле. Прикидываться шлангами пытается большинство провинившихся супругов.

Как непохож был Артем нынешний на прежнего. Мы и раньше, считая свой брак вполне благополучным, могли с ним ругаться, но он никогда не уходил от ответа, а если был виноват, то просил прощения с самым смиренным видом.

Теперь он не только не делал этого, но и откровенно "нарывался", словно хотел своим напором взорвать наш и без того хрупкий союз.

Поймала себя на употреблении сленга и опять вспомнила маму. По отношению к Артему она не хотела быть объективной ни в чем.

Недавно, зайдя вечером ко мне на кухню, "по пути", как она сообщила, Галина Аркадьевна произнесла:

- Решетняка, конечно, дома нет. Как всегда в рейсе?

И, дождавшись от меня кивка, протянула:

- Подумать только, дома не бывает, а когда успевает!

- Что именно? - напряглась я: в последнее время только и ждала, что кто-нибудь сообщит мне какую-нибудь гадость, после чего мой брак с Артемом станет вконец невозможным.

Но даже и в этом случае я не хотела, чтобы кто-то говорил о моем муже плохо. Говоря словами старшего брата из известного детского стихотворения: "А когда мне будет надо, я и сам его побью!"

- Знаешь, что сказал мне Антошка? Что отец его друга попал в аварию и ласты склеил! Это же типичный шоферский жаргон!

Вот бы она подивилась, узнав, что такие слова приносит в дом вовсе не Артем, а моя подруга Татьяна, которая окончила университет вместе со мной и считается одним из лучших пишущих филологов города.

То ли я так глубоко задумалась, то ли задремала, так что не сразу сообразила, что мы останавливаемся. Саша что-то негромко, но зло буркнул, и Артем сразу вскочил:

- Это что за остановка - Бологое иль Поповка? - спросил он стихами Маршака, которого читал нашим детям лет шесть назад.

- Мало-Степанец, - сказал Саша, - пора платить.

Он взял документы, Артем вылез следом, и я, от нечего делать, тоже подошла поближе. Сержант-гаишник, кажется, требовал с водителей нашей и двух других машин больше положенного. Расценка на взятку - что может быть смешнее!

Палыч - один из водителей соседней машины, выбранный другими шоферами для ведения переговоров с рэкетирами в погонах, тщетно что-то доказывал сержанту, но тот стоял на своем. И тогда в разговор вмешался мой муж.

- Зря ты, Володя, на нас наезжаешь, - вроде с улыбкой, но с металлом в голосе заговорил Артем. - Мы порядок не нарушаем, платим по уговору...

- Откуда ты знаешь, как меня зовут? - закричал обеспокоенный сержант. Теперь, похоже, и он хотел отправить побыстрее с глаз долой слишком осведомленных шоферюг.

- Да кто ж тебя не знает! - уверенно говорил мой муж, а я готова была дать сто против одного, что он нагло врет. - Ты своими придирками затрахал не только наш край, но и две соседних области.

Разговор между ними был, конечно, не для женских ушей, но я упорно держалась за спинами мужчин, стараясь не пропустить не одного слова.

- Езжайте! - махнул рукой сержант; водители так выбили его из колеи, что он не сразу смог засунуть в карман причитающуюся ему мзду.

Мы поехали дальше, и Артем теперь не спал, а болтал с Сашей, свесившись со спального места.

- Ты что, в натуре его знаешь? - удивлялся Саша.

- Какое там, знаю! У него же на руке наколка: "Вова". Ты не заметил?

- Не до наколки было. Разозлил он меня, волчара позорный! Если бы я был миллионером, я бы ездил на "Мерседесе" и раздавал таким вот живоглотам отнятые у честных граждан бабки, а когда я пашу как папа Карло, чтобы кормить этих сук...

Они замолчали. Приемник в кабине, настроенный на "Радио-ретро" негромко бубнил знакомые мелодии, и Саша стал подпевать:

- Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду, - а потом, скосив на меня глаз, продолжал на тот же мотив. - Спать отправь жену, спать отправь жену, спит ведь на ходу, спит ведь на ходу!

Но я встрепенулась и стала доказывать, что вовсе не хочу спать. Я твердо решила просидеть рядом с водителем всю смену, но примерно через час таки заснула и разбила бы себе лицо о приборную панель, если бы не Артем, незадолго до того сменивший Сашу. Муж и придержал рукой мое падение вперед.