Вот что рассказал им уже похищавшийся юрист комиссии Эрберт Эрнесто Санабрия:
«Все активисты и руководители гуманитарных организаций рано или поздно проходят через тюрьмы. Трое наших товарищей пропали без вести. Если меня еще раз похитят, тоже пропаду без вести. Но мы все предусмотрели. У нас есть резервные кадры. Люди могут исчезнуть, но не исчезнет наша борьба». Эрберт Эрнесто Санабрия, побывавший в столичной тюрьме «Мариана», вспоминал: «Похитители всегда пользуются одними и теми же методами: сделать так, чтобы пленник не знал, кто его схватил, обвинить в принадлежности к партизанам, допрашивать раздетым и с завязанными глазами. В течение нескольких дней я не ел, не пил, не спал, не мог ходить в туалет. Они стремятся сломить тебя и чередуют психологические пытки с физическими. Тебя избивают, грозят убить членов твоей семьи, унижают до тех пор, пока ты не потеряешь сознание. Имитируют расстрел, ты слышишь, как щелкает затвор».
Рассказать о всех жертвах террора в Сальвадоре, разумеется, невозможно. Это было бы множество объемистых томов. Да и не все еще известно. Палачи, особенно в последнее время, тщательно стараются скрывать следы своих преступлений, устраивают тайные кладбища, где хоронят убитых и замученных во время допросов.
Впервые обобщенные данные о совершенных в Сальвадоре массовых расправах были приведены в Женеве в феврале — марте 1982 года, когда там проходила 38-я сессия Комиссии ООН по правам человека, на которой обсуждались нарушения прав человека в этой стране. Уже тогда выявилась сальвадорская динамика смерти: 1980 год — от 8 до 12 тысяч убитых, 11 месяцев 1981 года — 12 тысяч.
Год за годом после этого Генеральная Ассамблея ООН признает в своих резолюциях, что в Сальвадоре имеют место массовые нарушения прав человека, призывает прекратить военную помощь, которая затягивает и углубляет войну.
Однако террор продолжается, то затихая, то усиливаясь. Продолжается потому, что нужен режиму и стоящему за ним Вашингтону. Нужен, чтобы внушить сальвадорским трудящимся бесперспективность любых попыток изменить существующее положение вещей, парализовать их волю к борьбе, оттолкнуть от размышлений над общественными проблемами. Страх, подобно парализующему газу, залезает в каждый дом, насаждается среди населения сознательно. Ведь устрашенного, испуганного человека, не чувствующего себя в безопасности ни в своем жилище, ни на улице, ни на работе, гораздо легче держать в узде.
700 тысяч «неприкаянных»
Мексиканцы, жалуясь на свои беды, часто говорят, что они происходят потому, что Мексика слишком далека от бога и слишком близка от США. Эти слова можно отнести и к Сальвадору, отдаленному более чем на полторы тысячи километров от США.
Какой парадокс! Эта маленькая страна, как и ее столица, получившие после прихода испанцев название в честь главного мифологического нравственного героя христианской веры — Сальвадор, Сан-Сальвадор (Спаситель, Святой Спаситель), — стали для людей сущим адом. И они бегут из разных мест, где трудно или невозможно спастись, найти убежище от молодчиков из «эскадронов смерти» и фашиствующей солдатни. Бегут из одного поселка в другой, из одного города в другой, в соседние страны, спасаясь от гибели, голода, лишений. Около 700 тысяч человек вынуждены были покинуть свои родные края. Более 200 тысяч нашли убежище в Мексике и в других центральноамериканских странах.
Немного грустных, если не сказать драматических, цифр. Проведенные различными организациями опросы показали, что 60 процентов беженцев — это дети. Многие из них сироты. Остальные — женщины, старики. Молодежи лишь небольшое количество. 87 процентов — сельские жители. 55 процентов — неграмотные. 98 процентов уже до перемещения не имели работы. 73 процента не нашли ее в результате переселения.
В Сальвадоре есть лагеря и поселения для беженцев (721 поселение и 31 лагерь). Однако из 700 тысяч человек, покинувших свои места, только 33 процента живут в них. Они страдают от голода, истощения и болезней, питаясь лишь тем, что им может предоставить церковь. «Местами медленной смерти» назвала корреспондентка французского еженедельника «Темуаньяж кретьен» эти лагеря.
Тратя 40 процентов государственного бюджета на войну с собственным народом (не считая миллионных дотаций от Вашингтона), сальвадорские власти не раскошеливаются на беженцев. Всю помощь им оказывают международные организации — 26 религиозных и частных благотворительных организаций.
Родившиеся в бедности и вынужденные бежать из своих деревень во внутренние районы и скрываться в лагерях, они живут в ужасающих условиях, ютятся в лачугах из картона, металлолома… Отсутствует всякая медицинская помощь. Их преследует постоянный страх, что с ними могут расправиться бандиты из «эскадронов смерти», любящие делать набеги на их убежища в поисках партизан.
Особенно трагична судьба беженцев из деревень, расположенных вдоль границы с Гондурасом и рискнувших искать спасения от карателей и бесконечных бомбежек в этой стране. На больших участках границы между Сальвадором и Гондурасом не расставлены пограничные столбы. Это создает кажущуюся легкость бегства от смерти. На нее польстились свыше 30 тысяч человек.
Однако те, кто бегут, попадают, как говорят, из огня да в полымя. Гондурасские войска их жестоко преследуют. Солдаты врываются в лагеря беженцев, хватают их и передают сальвадорским карателям.
На протесты международных благотворительных организаций по оказанию помощи беженцам правительственные чиновники в Сан-Сальвадоре и в Тегусигальпе дружно заявляют, что стихийно возникающие поселения эмигрантов из Сальвадора в гондурасских пограничных районах — это-де «базы партизанского движения». Власти Сальвадора и Гондураса даже стали обвинять религиозные благотворительные организации в сотрудничестве с партизанами. Достаточно было приютившимся в палатках беженцам из Сальвадора в местечке Ла-Виртуд дать своему поселку имя архиепископа Оскара Ромеро — жертвы «эскадронов смерти», как это было использовано, чтобы отнести их к числу партизан и начать преследовать.
Весьма показательно, что не кто иной, как бывший посол США в Сальвадоре Роберт Уайт, ныне находящийся в опале у Белого дома, посетив один из таких лагерей, заявил на пресс-конференции: «Нелепо считать их партизанскими базами. Там мы видели только женщин и детей». «Конечно, можно предположить, — резонно добавлял американский дипломат, — что беженцы симпатизируют партизанам, если учесть те ужасы, которые им пришлось пережить в Сальвадоре».
На одну из причин, по которой проамериканские марионеточные режимы Сан-Сальвадора и Тегусигальпы организуют совместную травлю несчастных людей, бегущих от смерти, указал голландский журналист Ян Шмейц, побывавший несколько раз в лагерях сальвадорских беженцев в Гондурасе и беседовавший с людьми, которые, несмотря на все чинимые препятствия и запугивания, стремятся помочь им.
«Многие сотрудники организаций по оказанию помощи, — писал он, — уверены в том, что военные режимы Гондураса и Сальвадора хотят милитаризовать пограничную зону, чтобы атаковать позиции партизан с другой стороны границы между обеими странами». «Эти выводы сотрудников международных организаций, — отмечал он, — подтверждаются присутствием американских военных советников в данном районе, что раскрывает планы милитаризации, осуществляемой в пограничной зоне».
Работавший среди сальвадорских беженцев и хорошо знавший обстановку на сальвадорско-гондурасской границе бельгийский врач Вилье Мейер сказал журналисту: «Они хотят создать санитарный кордон, чтобы атаковать и изолировать партизан, что невозможно сделать при наличии тысяч беженцев».
На протесты со стороны Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев власти Тегусигальпы неизменно отвечали: Гондурас-де, в соответствии с имеющимися у него обязательствами, должен принимать участие в борьбе с партизанами в этом районе.
О характерном эпизоде рассказал журнал «Собераниа», издаваемый общественной организацией — Центральноамериканским антиимпериалистическим трибуналом. «Забыв» про границу, сальвадорская солдатня вторглась на территорию Гондураса. Углубившись на пять километров, она вскоре уже маршировала по площади в поселке Ла-Виртуд. Находившиеся там гвардейцы национальной гвардии Гондураса отнюдь не были шокированы столь наглым нарушением государственного суверенитета их республики. Более того, как рассказывал потом один из свидетелей, сальвадорских карателей встретили «как друзей». Никто не помешал сальвадорским солдатам, для маскировки переодевшимся в гражданские одежды, как это они делали у себя в стране, «заступая на дежурство» в том или ином «эскадроне смерти», ворваться в лагерь беженцев (он находился всего в 300 метрах от комендатуры), схватить несколько человек и повести их в сторону границы с Сальвадором. Из семи человек, похищенных в этом лагере, двоих потом увидели повешенными на деревьях, а остальные «пропали без вести». Такие набеги повторялись неоднократно.