Читать интересную книгу Война Хаоса - Борис Воронкевич

– Планы как планы: астрал, ментал, эфир,.. Дальше, впрочем, Светика не касается. Купились, конечно, что есть, то есть. Но ты же знаешь: меньше спасающихся – меньше живых! Мне, признаться, безразличны их дела, столь же мелочные и пустяшные как и они сами. Однако, случается разное, бывает, что и микробным тоже занимаюсь…

– Ага, что и объясняет последствия твоих мелких пакостей. Оба засмеялись и Темнодержец добавил:

– Опасаюсь переборщить, дозирую…

Где-то в мире Света шли баталии, кому-то суждено было умереть. И хотя живые мишени были сделаны фрагментарными, со знанием элементарных вещей, но система самосохранения, занесённая в крохотные ментальные поля, заставлявшая выжить во что бы то ни стало и по-возможности остаться невредимыми, сделала их реальными противниками. Для каждого вида существ предусмотрен свой миф, легенда либо история, подробно рассказывающая о его происхождении, развитии и предназначении, приписано какое-никакое занятие, низменные цели, повседневная рутина, внутренняя градация и место в Иерархии Света, хотя последняя поддерживает их жизнь исключительно на уровне и в рамках занимаемой ими ниши, не давая возможности подняться на ступень выше. Как ни крути, а они были и остаются мишенями для порождений хтонического мира, на которых наивысшие оттачивают своё мастерство и приобретают столь необходимый опыт, а уж потом их личное мнение по данному вопросу. Внешне же жизнь существ в мире Света ничем не отличалась от той жизни, какую ведут воплощённые разумы, скрываясь за обыденной каждодневной суетой будничных дней. Если рассмотреть ассоциацию, в которой представить солярный мир под видом стратегической игры, разработанной для гермафродитов и андрогинов, то разграничение оного на планы можно сопоставить с разными уровнями сложности её прохождения: элементали – easy, демоны – normal, Боги – hard.

– Довольно тебе играть законченного пессимиста, депрессия эта чересчур наивна, помня о предметах стремления твоей тёмной личности.

– Да? А по-моему неплохо получилось… Цели как цели, ни больше ни меньше – узнать, над чем я не властен.

– Жадина! – иронично произнёс юноша, вкладывая иной смысл в это определение.

– Присутствует, ра, но я от этого присутствия не отрекаюсь. Разобраться труднее, а отринуть всегда было проще: «нет!» и всё тут, «да» и «почему?» – разница существенна.

– Мыслитель, Чёрт побери!

– Несомненно, да, радость моя, но лучше воспринимай меня болтуном, недооценивай и доверяй всему, сказанному мной.

– Ага-ага, «так всегда было проще» ещё скажи.

– Повторить?

– Да уж я сам себе… по-своему. Как-то всё у нас печально выходит, такое чувство, что тем же демонам живётся легче, чем братьям хтонического клана.

– Во многом познании многая печаль, но я не спорю. В их жизни всё очевидно и понятно: общество и семья, любовь и привязанность, симпатии и антипатии, ясные цели и методы получения необходимого плюс чёткий девиз: «Сходил, обнаружил, победил, приобрёл». Любой противник реален, все задачи известны, размышлять излишне.. Отсюда прекрасное настроение и уверенность в завтрашнем дне, распланированность поступков и планы на будущее. А интриги… Да кто о них думает-то?! Да и как начать, когда они законченные фанатики Системы, отстаивающие выгодные ей взгляды даже помимо их собственной воли, раз уж что-нибудь да выбирают из подсунутых ею вариантов. Противник какой-то непонятный… А так все довольны и счастливы – создания получают комфортные условия, которые можно обустраивать чуть ли не до бесконечности, и прилагающиеся к ним блага, которыми можно бездумно наслаждаться, более ничего не требуя, а Система получает полный контроль над живыми существами, о всех желаниях и поступках которых она прекрасно осведомлена. О тверди я молчу, упомянул к слову. Достоверный факт: схожие мысли, идеи, ассоциации неизбежно находят друг друга, даже если речь идёт о другом – соответствия, параллели. Знаешь, отчего я постоянно пребываю незаинтересованным? Виной всему чувства, коими определяется степень, мера и глубина понимания, раскрытые особенно сильно у сущностей наивысших. Эти премудро кем-то устроенные нити делают всех нас зависимыми от руки Тайного Кукловода, не говоря уже о заведомо известной последовательности наших действий: мы напоминаем пчёл, о которых все с уверенностью могут сказать, что они в обязательном порядке летней порой в дневное время суток в солнечную погоду полетят опылять цветы, собирать нектар, затем потащат его к себе в улей, после чего спрячут его в соты. И ведь действительно всё так и будет! Чувства проявляют самих себя только теми способами, какие предусмотрены заложенной в них программой, составленной без учёта наших мнений и пожеланий. Чувствам нельзя доверять, но не используя их мы уподобляемся Пустоте, абсолютно никак себя не проявляя, совсем ничего не желая, совершенно ни к чему не стремясь и лишаясь всякой возможности к самовыражению. Но это не мы – оно подсунуто нам в использование. И мы вынуждены ограничиваться тем, что есть. А ограничиваясь, отстаивать, как последние идиоты, то, что нашим никогда не являлось.

– Ну что же, на этой оптимистичной ноте, может, и остановимся? – Юноша слегка улыбнулся. – Как-никак пока мы здравомыслящи – хоть сколько, – контролируем свои действия. Скажи-ка мне, дядя, вот что: Бешу, конечно же, врал, говоря «личностям, подобным тебе, можно доверять»? – процитировал юноша, отметив существенные изменения: души исчезли и голые болота, покрытые туманом и лишённые мельтешения призраков, выглядели теперь удручающе. Разум не погрузился в это состояние, а позволил ему пройти мимо, не заинтересовавшись им, и оно на самом деле вскоре исчезло.

– Ограничился безразличием? Тоже верно. Я вот, например, после посещения леди Бабалон хочу ограничиться несколько иным своим проявлением. После пребывания в атмосфере хандры, собираюсь развлечься беспредметной суетой. Меня как раз приглашали на суд в залы Ниимманита – лучшей персоны, пожалуй, не нашли. Что тут добавишь, гречанки! Это как раз и есть один из тех бесконечно многих случаев, когда одним надлежит погибнуть во имя жизни остальных, так сказать, показать на личном примере естественный отбор. Многолик я, ра, отсюда и множество вариантов моего поведения – могу быть всем и по-очереди, но ничем не доволен. А так взбодрюсь, посмеюсь над правильностью и серьёзностью, взгляну на перемены и заодно отвлекусь… А о пёсике не волнуйся – всё равно он этого не понял, следовательно, и злиться не станет на то, чего и в памяти-то его нет. В одно ухо влетело и тут же бестолково вылетело через другое – рангом не вышел, безумно ограничен рамками своей степени развития.

– Да уж, разнятся не только истории существ, но и их поступки – разговор явно шёл к финалу. Разум поднялся и принял свой прежний человеческий вид. Повернувшись, окинув взором топи и пожалев печального от дум Отца своего, посмотрел он вниз – туда, где сквозь планы и Туманы виднелась далёкая твердь. В последний раз оценив все «за» и «против» своего выбора и осознав, что ему предстоит пережить, если двинется он через Свет к плотному миру, юноша вместо шага развернулся: Не время ещё. И заметно повеселев, мягко спросил: А всё-таки, чего ты от меня хотел?

– В шахматы сыграть – также мягко ответил Бель.

– Хм, подобрал ты, надо сказать, подстать мироощущению. И не игру вовсе… Буду вынужден отказать до лучших времён, как игру о худших из времён. До встречи!

Отец Отцов, сделав взмах рукой, отпустил разум, распавшийся на составляющие Тьмы. Когда б не лунный свет, не эти большие алмазы звёзд, сверкающие на успевшем очиститься от грязного одеяла туч небе, его исчезновение показалось бы мгновенным. А так, неспешно сливаясь с Темнотой, освободился он от глупой суеты и не стало его.

Бабалон, даже при всём своём желании постичь Хаос, сюда не войдёт – объём Хаоса значительно превышает объём ментального поля леди. Но от того, что она была меньше, вредности, иногда просто отвратительных, проявлений той ещё Бабы-Яги меньше не становилось, в особенности, если не знаешь, о чём она лопочет. С женщиной вообще трудно договориться, а здесь ещё нужно принять во внимание, что Бабалон – блудница, с капризами, свойственными иеростраллу. Она – мир грёз и путешествий для светового тела человека. Муза – писателю, Кали – преступнику, Фемида – покорителю и Ну – мыслителю. В тот миг, когда Маэстро завершил мысленную проекцию, в которой он представал под видом блудливого мужа этой злобной Карги – Пимандра, – картинка болота пошатнулась и стекла куда-то вниз. За этим вполне реалистичным местом оказалось другое, не менее реалистичное – внутреннее помещение колдовской хаты Хозяюшки. При появлении Хозяина что-то змееглавое с шипением забилось в дыру между стенами и, хмуро щурясь, сидело там, сверкая глазищами. Мелкие пузатые и лохматые чудовища, криво переваливаясь, кубырем выкатились во двор. С воем и лязгом предлинных когтей прокатились они по поляне и, закручивая хоровод, вихрем умчались в дубраву, буйным ветром ломая ветки скрипучего и сухого леса. Спешно покидая хижину, пузаны умудрились ничего не сдвинуть с места, даже тот же котёл, в котором оказались обезображенные до неузнаваемости части тел полугодовалого котёнка, черепахи, змеиных голов и ещё кого-то, сварившихся заживо. Старуха кипятила себе праздничное платье, готовясь к танцам ведьм – своих проявлений, что отобразятся в ночь с пятницы на субботу, наступающую завтра, выражая всю ирреальность клиппотического мира.