покои сыновей. Артавазд, старший сын Тиграна, красивый и сильный, двадцати одного года, прекрасный борец и храбрый воин, и Тигран‑младший, высокий, бледный, утонченный, девятнадцати лет, отличный наездник, эмоциональный, остро реагирующий на все ситуации и особенно чувствительный к несправедливости. Длинные и распущенные волосы обоих юношей в то время считались символом мужества и величия.
Царь встал и с осанкой, исполненной благородства, направился к ним:
– Два царевича пришли узнать, жив ли царь после змеиного нашествия. Как видите, жив и очень зол.
– Отец, я молил бога, чтобы с тобой ничего не случилось, – сказал Артавазд. – Ты всегда можешь положиться на меня.
– И на меня тоже, – добавил Тигран‑младший. – Мой меч готов был вонзиться в наемного убийцу.
– Вы оба пылкие, сильные, высокоодаренные юноши; вы достигли больших успехов в науках, литературе, языках; я горжусь вами.
Тигран отвернулся, желая закончить аудиенцию, но тут услышал голос Тиграна‑младшего:
– В час тревоги нам не хватает рядом матери.
Резко развернувшись и зло посмотрев на сына, Тигран осадил:
– Я отдалил от себя вашу мать Клеопатру Понтийскую, так как она предала меня дважды.
Клеопатра Понтийская, дочь Митридата, настроила против мужа двух сыновей, и они погибли. Зарей, когда отец находился далеко от столицы, по ее наущению отчеканил монету с надписью «царь царей Зарей», поднял мятеж, но был разбит и обезглавлен. Она убедила другого сына, Тиграна‑среднего, надеть царскую диадему, когда царь, выпив отраву, упал в обморок во время охоты. Она решила, что с ним покончено. Этот сын тоже поплатился головой. Оба предали не только отца, но идеалы, ради которых он жил, а предательство не прощалось.
– Отец, я, как никто другой, помогаю тебе во всех делах, – пылко произнес Артавазд.
– Вы оба моя надежда, один из вас должен продолжить мое дело. Но кто? Кто достоин взять на себя непосильную ношу – быть гегемоном в Азии? Ты, Артавазд, ты, Тигран, а может быть, мой брат Гурас? Я еще не решил.
– Любой из нас готов стать во главе народа, но мы любим свою мать, а она любит тебя. Страдая в крепости Сафа, просит вернуть ее в Тигранакерт, – выпалил Тигран‑младший.
– Вернуть сюда, чтобы продолжила свои интриги!
Тигран не забывал, что она дочь Митридата, а убийство царственных родственников – привычное дело в их роду. После рождения Тиграна-младшего ее как подменили: стала вмешиваться в государственные дела, задумав отравить царя и править страной, хоть от имени сына, хоть и без сыновей. Власть портит людей.
– Мой меч никому не позволит поднять руку на царя! – воскликнул Артавазд.
– Дорогой Артавазд, на моей короне изображен орел – символ мудрости, а мудрость и есть меч против врага.
В покои быстрым шагом вошел Меружан, начальник службы безопасности и друг царя. В этот вечер именно он заколол наемную убийцу, выполнив свой долг телохранителя и друга. На ходу говорил:
– Государь, есть сообщение от нашей разведки: Митридат потерпел поражение от римского войска под городом Кабира.
Царь, потрясенный известием, на мгновение окаменел, но, справившись с собой, мрачно произнес:
– Удача отвернулась от него, как когда‑то от Ганнибала, а его мечта о создании мощного государства эллинов, по всей вероятности, несбыточна. Он жив?
– По нашим данным направляется к границе твоего царства.
Взглянув на сыновей, Тигран молвил:
– Митридат – властолюбивый и энергичный человек, талантливый военачальник. Многие называют его деспотом, но такие, как он, вызывают у меня уважение. Не сомневаюсь, он прорвется.
– Отец, почему ты так думаешь? – спросил Артавазд.
– Потому что у него есть одна черта, которой я всегда восхищался: он упорно движется к поставленной цели.
– Но цель не всегда покоряется ему, – дерзко сказал Тигран-младший.
Митридату, по мнению Тиграна, покорялось все – и разноликая масса народа, и сильные царства. А главной целью в деле защиты греческой цивилизации он избрал изгнание римлян с Востока.
– Его цель – повергнуть могущество Рима, – спокойно произнес Тигран.
– Нельзя выбирать недостижимые цели, – не унимался Тигран‑младший. – Он затронул римские интересы, и Рим ему этого не простил. Следовало давно поменять главную цель.
Глядя в упор на младшего сына, Тигран произнес властно и уверенно:
– Сын, нужно постоянно меняться самому, но не менять мечту, и надо уметь постоять за свои интересы. – Затем, оборотившись к Меружану, приказал: – Завтра с утра собери Военный совет. Свободны!
Когда все вышли, Тигран опустился на стул и погрузился в тяжелое раздумье. Беспокойство и грусть охватили его.
В комнату неслышно вошла Аревик, наложница царя, красивая как богиня. Длинные пышные каштановые волосы, пухлые губы, миндалевидные глаза, обаятельная улыбка, гордая осанка – все в ней было гармонично. Словно прекрасный цветок, вызывала она восхищение у мужчин и зависть у женщин. Ее одежда была из виссона, тончайшей белой ткани, на голове шапочка, украшенная висюльками филигранной работы, на лбу ленточка с цветами из драгоценных камней и жемчуга, на руке браслет в виде змеи. Томный взгляд ее глаз обладал завораживающей и притягательной силой.
Она подбежала к Тиграну и, сев на колени, обвила руками его шею и поцеловала.
Он сказал:
– Красивая женщина, и любишь меня. Мое сокровище, ты сумела наполнить нелегкую жизнь государя любовью.
Счастливая и довольная, протянула руку, взяла со столика золотой кубок, наполнила вином из кувшина и подала царю:
– Выпей, мой повелитель.
Тот выпил, поставил кубок на столик и поцеловал ее в губы, потом, любуясь, произнес:
– Ты мое солнышко.
Наложница восхищенно взглянула на него. Она умела пробуждать самые сокровенные желания, ее пластичность, изящество, эмоциональность приводили в восторг.
– Ты меня обольщаешь? – спросил он.
– Ты жаждешь наслаждений, – отвечала она.
Нежными прикосновениями и поцелуями разгоняла она тоску и печаль государя, и его мрачное настроение начало меняться. Все больше охватывало состояние блаженства. Улыбаясь, он произнес:
– Тебе нет цены.
В числе наложниц царя было много певуний и танцовщиц, услаждающих слух и зрение, но Аревик была единственной, кто обладал волшебной и манящей красотой.
– Старость в поисках молодости, – произнес Тигран.
В неспокойном дворце на террасе два царевича спорили между собой. Тигран‑младший горячился:
– Артавазд, неужели не понимаешь: отец хочет отдать корону своему брату. Нас с тобой ни во что не ставит. Такое в истории было: царь Парфии Фраат I перед смертью не назначил преемником ни одного из своих сыновей, а передал трон брату.
– Отец понимает, что ты не готов занять трон, – сказал Артавазд.
– Он безрассудный и сделает ошибку, отдав трон тебе или Гурасу.
– Сегодня отец чуть не погиб.
– А ты уже приготовился занять его место? Мечтаешь о победах и великих свершениях?
Артавазд, не отвечая на колкость, сказал:
– Ненавижу высокопарное «великие дела», «великие свершения». Любое стоящее дело великое. Неужели ты не понимаешь, что змея могла укусить царя? Да, я был близок к тому, чтобы занять трон, но бог Арамазд защитил государя и не дал свершиться безумному преступлению.
– Ты, кроме как махать мечом и драться, ничего не умеешь. Я предназначен к правлению! – выпалил Тигран‑младший.
– И не мечтай, Тигран, я старший сын царя,