Читать интересную книгу Житие Симеона Юродивого - Леонтий Неапольский

Пробыв, как уже было сказано, в святых местах три дня, Симеон приходит в город Эмес. А появление его в этом городе было таково: честной Симеон, увидев на гноище под стенами сдохшую собаку, снял с себя веревочный пояс и, привязав к ее лапе, побежал, волоча собаку за собой, и вошел в город через ворота, расположенные вблизи школы. Дети, заметив его, закричали: “Вот идет авва дурачок!” — и бросились за ним бежать, и били его. На следующий день — это было воскресенье — он запасся орехами и, войдя в церковь при начале службы, стал бросаться ими и гасить светильники. Когда подошли люди, чтобы его вывести, Симеон вскочил на амвон и начал оттуда кидать в женщин орехами. С большим трудом его вывели на улицу, и тут он опрокинул столы пирожников, которые до полусмерти избили его. Увидев, как сильно он побит, Симеон сказал себе: “Истинно, истинно, смиренный Симеон, в руках [155] людей этих тебе не прожить и одной седмицы”. По устроению Божию его видит один харчевник [55]и, не зная, что Симеон показывал себя юродивым, говорит ему (он считал, что авва в трезвом рассудке): “Хочешь, почтенный авва, вместо того чтобы бродить с места на место, продавать у меня бобы?”. И тот сказал ему: “Хочу”. В первый же день, когда харчевник приставил его к делу, Симеон стал всем раздавать бобы и сам поедал их в большом количестве, ибо всю седмицу ничего не ел. И вот жена харчевника говорит мужу своему: “Откуда ты взял этого авву? Право, если он будет так прожорлив, мы не много продадим — ведь я заметила, что он съел по крайней мере целый горшок бобов”. Они не знали, что содержимое остальных горшков — бобы, чечевицу, разные лакомства и все другое — он роздал своим собратьям и прочему люду, и думали, что это продано. Открыв денежную шкатулку и не найдя в ней ни единого фолия, [56] они отколотили Симеона и, оттаскав за бороду, выгнали вон. Когда настал вечер, святой захотел (а Симеон не ушел от харчевника на ночь глядя и лег спать за дверьми) воскурить фимиам и, не найдя черепка, сунул руку свою в очаг, набрал углей и воскурил фимиам. Так как Богу угодно было спасти харчевника (он был еретик из акефалов–севериан [57]), жена его увидела, что Симеон воскуряет фимиам в руке, и, удивившись, говорит: “Боже единый! Авва Симеон, в ладони своей ты воскуряешь фимиам?”. Когда старец услышал это, он притворился, будто ожегся, и, стряхнув угли в старый плащ, который был на нем, сказал женщине: “Когда не хочешь, чтобы я [156]воскурял в руке своей, гляди, я воскуряю в плаще”. Видит Бог, сохранивший от огня терновник и отроков, [58] старца и одежду его пощадил огонь. А каким образом спасены были харчевник и жена его, будет сказано в другой главе.

Явив какое‑нибудь чудо, святой положил себе сразу оставлять место то, пока не забудется, что он совершил. Кроме того, он старался тотчас сделать что‑нибудь неподобное и тем сокрыть подвиг свой. Одно время в трактире он подавал теплую воду и так зарабатывал пропитание свое. Трактирщик тот был до того бессердечен, что нередко даже не кормил Симеона, хотя и преуспевал благодаря ему, ибо, желая развлечься, горожане говорили друг дружке: “Пойдем, выпьем там, где прислуживает юродивый”. И вот в один из дней в трактир вползла змея, и отпила из одного кувшина с вином, и излила туда яд свой, и опять уползла. В это время аввы Симеона не случилось на его привычном месте — он плясал на улице с какими‑то мирянами. Вернувшись в трактир, святой замечает на кувшине том невидимую другим надпись: “Смерть”. Тотчас он все понял и, взяв полено, разбил кувшин. А хозяин выхватил из рук его полено и стал бить им Симеона, пока не устал, и выгнал его вон. На следующий день авва Симеон вернулся и спрятался за дверью. И вот снова приползла змея, и трактирщик, заметив ее, схватил вчерашнее полено, чтобы убить им змею, но промахнулся и разбил все кувшины и стаканы. Тут из‑за дверей выскочил юродивый и говорит ему: “Что ты делаешь, дурак? Видишь, не только я шкода”. Тогда трактирщик понял, почему Авва [157] Симеон разбил кувшин, и получил назидание, и стал почитать святость его.

И вот блаженный авва, желая свести на нет свое назидание, чтобы хозяин не разгласил его тайну, как‑то раз, когда хозяйка спала в спальне своей, а муж ее прислуживал в трактире, пришел к ней и сделал вид, будто снимает пальто. Женщина закричала, и на крик пришел муж ее, и она говорит ему: “Прогони его — будь он трижды проклят — он хотел изнасиловать меня”. И трактирщик прибил Симеона, и выгнал его вон на холод (той ночью была сильная буря и дождь), и с тех пор не только считал его безумным, но если от кого другого слышал: “Право, может, авва этот только показывает себя юродивым”, тотчас говорил ему: “Он самый настоящий одержимый — если я в чем убедился, меня никто не собьет: ведь он пытался совратить жену мою, но это ему не удалось, и мясо он ест, словно не верует в Бога”. Святой же, не вкушая целую неделю хлеба, часто ел мясо, и никто не знал, что он наблюдает пост, а мясо он ел на глазах всех, чтобы обмануть их.

Был же он как бы бестелесен и ничто не считал непристойным, будь то поступки людские или естественные потребности. Ибо не раз, когда желудок его требовал обычного удовлетворения, он при всем народе без стыда присаживался тут же на площади, чтобы всех заставить поверить, будто делает это по безумию своему. Обороняемый, как мы многажды говорили, пребывающей на нем благодатью Святого Духа, Симеон обарывал распаление диавольское, и огонь этот не повреждал его.

[158]

Как‑то раз упомянутый пречестный и боголюбивый Иоанн, который поведал нам о жизни святого, увидев, что Симеон истаял от строгого воздержания своего (это было после Пасхи, и он, ничего не вкушая, наблюдал все святые посты), и пожалев и подивившись неизреченному подвигу его, хотя святой жил в городе и вращался среди мужчин и женщин, пожелал укрепить силы его и как бы в шутку говорит: “Не сходить ли тебе, юродивый, помыться?”. Тот со смехом говорит ему: “Ладно, пойдем, пойдем” — и с этими словами снимает одежду свою и повязывает ее вокруг головы, как тюрбан. Почтенный Иоанн говорит ему: “Оденься, брат мой, иначе я не пойду с тобой”. Авва Симеон говорит ему: “Отвяжись, дурак, я только сделал одно дело вперед другого, а не хочешь идти вместе, я пойду немного впереди”. И, оставив Иоанна, он пошел немного впереди. Мужская и женская купальня находились рядом; Симеон умышленно прошел мимо мужской и устремился в женскую. Почтенный Иоанн закричал ему: “Куда идешь, юродивый? Остановись — эта купальня для женщин”. Пречудный, обернувшись, говорит ему: “Отстань ты, юродивый: здесь теплая и холодная вода и там теплая и холодная, и ничего более ни там, ни здесь нет”. И побежал, и вошел к женщинам, словно в славе Господней, а они все накинулись на него и выгнали его с побоями. Боголюбивый диакон спросил Симеона, когда тот поведал ему всю жизнь свою: “Ради Бога, скажи, отец, как ты почувствовал себя, когда вошел в женскую купальню?”. Симеон говорит ему: “Подлинно, дитя, как полено среди поленьев, так я [159] себя чувствовал тогда. Ибо не ощущал ни того, что у меня есть тело, ни того, что я оказался среди тел. Ум мой всецело занят был Божиим и сосредоточен на нем”. Святой ведь творил одни дела свои во спасение и из сострадания к людям, другие же, чтобы скрыть свои подвиги.

Однажды за городскими воротами юноши бегали, затеяв игру, [59] и в числе их сын почтенного диакона Иоанна, друга Симеона; немного дней ранее он согрешил с замужней женщиной, и в него, когда юноша, никем не замеченный, выходил из дома ее, вселился диавол. И вот святой задумал наставить его на путь и исцелить, и говорит играющим: “Если не возьмете меня в игру, я не дам вам бегать” — и начал бросать в них камни. Сторона того юноши, которого святой задумал исцелить, согласилась принять его. Но Симеон отошел к противной партии, ибо знал, что сделает. И когда играющие побежали, он бросается за одержимым бесом юношей и, догнав его, для всех неприметно ударяет по лицу и говорит: “Не прелюбодействуй, несчастный, и демон не приблизится к тебе”. И тотчас демон свалил юношу с ног, и все сбежались к нему. Когда, извергая пену, одержимый лежал на земле, он увидел, что юродивый изгоняет из него черного пса и бьет его деревянным крестом. Спустя долгое время юноша пришел в себя, и его стали спрашивать, что с ним было, но он ничего не мог ответить, кроме: “Кто‑то сказал мне: „Не прелюбодействуй"”. Когда авва Симеон почил в мире, юноша как бы очнулся и все подробно рассказал о том, что с ним случилось.

[160]

Как‑то мимы [60] давали в театре представление. Среди них был один фокусник. Святой, желая воспрепятствовать подобному злу (тем более что упомянутый фокусник творил и добрые дела), решил не уходить и встал внизу на арене, где играли мимы. И как только увидел, что фокусник начал свое нечестивое дело, метнул в правую руку его камешек, начертав на нем крест, и тот сделался сухорук. Ни один человек не видел, кто бросил этот камень. Ночью фокуснику является во сне святой и говорит ему: “Я поступил, как замыслил, и если ты не поклянешься, что отстанешь впредь от подобных занятий, не исцелеешь”. Тот фокусник поклялся Богородицей: “Больше я не стану делать такого”. И, встав наутро, увидел, что рука его здорова, и рассказал все, что ему приснилось, кроме того, что это Симеон предстал ему во сне, а мог вымолвить только: “Какой‑то монах в венце из вай сказал мне это”.