Читать интересную книгу Костюм - Александр Базель

Дают – бери, бьют – беги – аксиома выживания на все времена. Что я могу для вас сделать? Такой вопрос может встать перед любым из нас, живущих на этой земле. Одиночество плохо для того, кому негде жить и того, кому мало места для жизни. Почему ему нужна земля под кладбище? неужели хоронить негде?

Машина остановилась, и водитель сообщил, что они приехали, а заодно поинтересовался, как ему быть: ожидать или он приедет на своей. Не у всех же депутатов есть такие авто. Черт с ними с 500$ в час, пусть подождет. Завтра он с Ольгой поедет на метро. Познакомится и отвалит отсюда, но лучше бы с ней. На словах это звучало немного по-другому:

– Подождите, я недолго, если будут изменения, вам сообщат.

Виктор вышел и направился в Государственную Думу РФ по улице Охотный Ряд дом 1, где на здании висела табличка «Федеральное собрание Российской Федерации». Вот занесла его нелегкая. Он стоял перед зданием, которое часто видел на ТВ, но ни разу даже близко не подходил к нему. А сейчас его машина в ряду подобных, а он стоит у открытых дверей, и никто не говорит ему «исчезни».

«Ну что ж, вперед, волонтер», – сказал про себя Виктор, – «пора пройти экскурсию», – и вошел в фойе Государственной Думы РФ.

Как и ожидалось, на него мало кто обратил внимание, тем более, что войдя, он сразу снял значок и был схож со множеством толпящихся просителей. По громкоговорителю Виктор услышал, что собранная экскурсия по Госдуме отправляется через 10 минут, и всем лучше собраться у раздевалки. Вот это то, что было просто необходимо для Виктора: прогуляться по этажам с бабушками и хоть немного иметь представление, о чем идет речь, если он вдруг решит продолжить играть роль депутата. Виктору не понравилась обстановка и отношения думцев, царящие в кабинетах вождей партии.

Не было в кабинетах самой думской жизни, где, как представлялось Виктору, в кабинетах из-за дыма можно топор вешать, а аппарат, готовящий кофе не успевают ремонтировать. Выходило, что никто в этих кабинетах и не думает. Там были только плакаты, брошюры, листовки и рулоны бумаги. Люди входили, забирали агитационный материал и уходили. Такое впечатление, что Дума предназначалась не для дум, а для расфасовки агитационной почты. Наверное, все обо всём уже успели передумать и теперь только выполняли. Интересно, где все же обсуждались темы, так наболевшие в стране. Если не в Думе, то, наверное, по баням, саунам и домашним кабинетам. Как скажет босс, так и будет. Значит, в Думе есть 5—6 боссов, а остальные рабы, балласт, чтобы корабль не перевернулся. Не надо быть самым умным, что бы видеть и понимать. Вот говорить нельзя, иначе могут разорвать на мелкие кусочки, потом не соберешь.

Когда их завели в столовую, Виктор понял, что Родина депутатов – это желудок. Почти на каждом столе лежал «Мезим» – для Родины незаменим, и темы обсуждались соответствующие: у кого какие колики, спазмы, вздутия. Смешно смотреть, как вожди гладят свои животики, заставляя своих подчиненных слушать, что же там у них заурчало.

После вполне съедобного обеда их повели посмотреть на зал заседаний, где происходило голосование и обсуждение злободневных тем. Депутаты после обеда откровенно спали в зале Госдумы. Бедные, как страдают за народ, спят сидя!

Виктору вся эта госдумовская мишура не только не понравилась, он был разочарован и сражен наповал. Как он смог бы помочь тем, кто ждал его помощи, будучи настоящим депутатом? К кому идти, к кому обратиться, если кресла вождей пусты, а секретари только красивы? Вопросы надо начинать решать с самых низов, с отделов, с групп, с замов. Сам вождь партии может решить только один вопрос, которые ему поручит президент, и, к сожалению, все.

Все эти мысли покидали Виктора с каждым шагом, ведущим к выходу из этого пустого во всех отношениях здания. Виктор переключился на архитектора в юбке, которого он мечтал увидеть, как можно быстрее. Уже окончательно выбравшись на свежий зимний воздух, он вдруг вспомнил, что кроме этого дурацкого костюма, из-за которого он снова попал в неприятности, у него нечего надеть. Надо было срочно спуститься в бутики на Охотном Ряду. Как-то он там уже бывал.

Попросив водителя переместиться немного ближе ко входу в бутики, он отправился в Охотный Ряд пешком. Джинсы, какая-то майка, пуловер, свитер, ботинки и спортивное обмундирование: все, что он просил, ему тут же приносили и делали скидки, когда видели его снова оказавшийся на месте значок. Изрядно нагрузившись покупками, Виктор еле дошел до машины, где был встречен предусмотрительным водителем. «Сразу видно, что человек серьезно ушел из семьи», – решил про себя водитель.

Покупки, посещение учреждения, где он якобы должен был работать, предстоящая встреча с архитектором Ольгой – все смешалось в голове у лжедепутата. То, что он побывал в Госдуме, дало ему толчок для употребления терминов, услышанных им на досуге в кабинетах народных избранников. Чувство слияния его лжедепутатства и желания быть настоящим, вывело Виктора на новую орбиту жизни. Он и сидел в машине по-другому, и отвечал на звонки сотового, отчитывая неизвестно кого. Виктор постепенно входил в роль.

Ворвавшись в гостиницу, он оповестил администратора, что после того, как он примет душ и переоденется, он готов принять утренних ходоков. Очередь они составят сами, и по первому требованию окончания аудиенции просящий должен покинуть номер, иначе он должен будет съехать из этой гостиницы. Обрадованные служащие клятвенно заверили, что как он сказал, так и будет.

Открыв дверь номера, Виктор был приятно удивлен. На столе стояли цветы, словно он известный ведущий ток-шоу.

Не успел Виктор понежиться в ванной в свое удовольствие, как в дверь настойчиво постучали. Нарядившись в спортивный костюм, Виктор открыл дверь. На пороге стоял Оганесян, но, а кого бы он мог увидеть, кроме владельца прииска «Золотая Жила».

Аудиенция началась. Как и положено гостеприимному хозяину, Виктор предложил гостю кофе, виски, чай, но пока он перечислял, на столе появились коньяк и фрукты. Оганесян был очень предусмотрительным человеком, и, как только были выпиты первые рюмки, перешел к делу. Ему была нужна соседняя земля, примыкающая к его прииску, а там находился какой-то лесхоз.

– Продолжайте, я вас слушаю. Не смотрите, что я читаю, я просматриваю новости. Очень внимательно вас слушаю. Вы знаете, уважаемый, как сказал бывший советник президента некто Радионов? Он сказал: «Разные компании получают неравное отношение со стороны органов государственной власти. Один предприниматель получает орден, а другой – 8 лет заключения за ту же деятельность».

Слова про орден вызывали у Оганесяна улыбку, он даже закатил глаза в потолок. Когда же Виктор упомянул о 8 годах заключения, заерзал в кресле и изменился в лице.

– Но я, мы, я понимаю, что это не дешево.

Виктор не обращал внимания на его реплики, продолжая выглядывать из-за газеты.

– И как человек, который не понимает разницы между орденом Абрамовича и 8 годами Ходорковского, мог так долго проработать в Кремле?

Виктор снова углубился в газету, напуская на себя очень важный вид. Оганесян почувствовал, что его поняли. Ему оставалось только назвать сумму, и он ее назвал. В комнате воцарилась мертвая тишина. Оганесян не дышал, он ждал. Что скажет депутат Петров.

– А вот, что говорит член президиума Госсовета нашей партии: «Партия ДОН должна стать приводным ремнем от общества к власти, который заставлял бы власть вращаться в интересах общества», – слова Виктора были расценены Оганесяном как согласие, и он заулыбался.

– Однако, уважаемый, некоторые более высокопоставленные люди думают иначе. «Ремень в политике – это инструмент двойного действия. В трудные времена власть затягивает его на животе общества, им же лупит по заднице всех недовольных. Иных вариантов использования не предусмотрено», – и снова Виктор вынырнул из-за газеты, с интересом разглядывая Оганесяна.

– Это правильно сказано, надо затянуть ремешок потуже и потерпеть, – и Оганесян удваивает названную им сумму.

– Мы за развитие прекрасных отношений с предпринимателями вашего ранга, – Виктор встал и протянул руку, говоря этим, что аудиенция закончена.

– Сегодня вечером я приглашаю вас в один хороший ресторан.

– Пока я не могу распорядиться своим временем, но и отказать тоже не вправе, давайте доживем до этого вечера.

Оганесян раскланялся и прошептал на самое ухо Виктору:

– Сегодня все будет у вас и бумаги тоже. Вам не составит труда их подписать.

– Уважаемый, мы уже обо всем с вами поговорили, все будет подписано, не волнуйтесь. Следующий! – крикнул Виктор через плечо армянина.

Через три часа изнурительного изучения газеты, Виктор просто выдохся и попросил администрацию перенести остальные встречи на завтра. Он также высказал мысль, что задержится здесь еще на пару дней.