вас предложил в меня влить ”немного”. Мол, какой порог передоза у киборга. Выяснили, что больше восьми бутылок не влить, места мало и я уже был почти в слюни. Еще бутылка и срубило бы.
Хорошо бы, если бы вы всё же добили этот фуфырь. А так…
Вы решили проапгрейдить меня. И мы впятером потащились к корабельному спецу по аугментациям и разным имплантатам. Долго добираться не пришлось, Вейрон знал куда идти.
Кабинет ничем особо не отличался от виденных ранее. Белоснежные стены, яркое освещение, угрожающего вида приборы и стенды с неведомыми инструментами. В центре стояла пара специализированных монструозных кресел, на одно из которых я, удобно устроившись, начал пускать слюни.
— На щепу, вставляй, — вывел из прострации резкий голос владельца белого халата, всучивший мне штекер от какого-то прибора. — Не заставляй ждать, вставляй, — грозно добавил он.
— В жопу? — ляпнул я первое, что пришло в голову.
С неестественно широкой улыбкой доктор кивнул. — Верно, в глаз.
После его слов я почувствовал, как что-то вошло мне в основание черепа.
— Транспозиция внутренних органов, интересно… — промямлил доктор и копнул поглубже. — Ого, — он явно не ожидал увидеть кого-то с моей “начинкой” и чуть ли прокричал: — А они знают кто ты? — От вопроса мои булки сжались, похоже, он догадался, что я не просто киборг, а скорее машина смерти. Всё что можно было улучшить без полной замены частей тела, у меня было значительно усилено. Следующей стадией, для меня, было бы переселение мозга в машину или переселение сознания в искусственно созданное биологическое тело на основе неведомой зверушки.
— Да знаем, давай быстрей, — сказал Хэнк.
К моему облегчению, моя группа поддержки начала терять терпение. Они знали про аугментации, но знать про то, что для меня киборг — это не простое прозвище, а мое нутро, они точно не должны. Хотя, Вейрон должен быть давно в курсе.
Доктор что-то сделал и я на мгновение потерял сознание, а когда открыл глаза, увидел, как из широких штанин тот достаёт прибор и начинает им перед моим носом вертеть.
— Ты чего в кресло вжался, не бойся, не больно. — “Успокоил” он меня.
А она, эта маленькая циркулярная пила, как зажужжит, как завибрирует, как подкрадется ко мне со спины. А я мало того что пошевелиться не могу, так еще и зафиксирован ремешками.
Больно конечно не было, только вот, я кроме угашенного полковника, сидевшего напротив меня, и медсестры, которая кому-то строила глазки, больше оттуда ничего не вспомню. Да и не хочу.
Затем, когда я слегка оклемался, мы снова куда-то пошли, за кем-то вернее. А, точно, за робошлюхами.
Кое-как дошатаясь до места досуга, нам открылся весьма внушительный парк местных машин. Выбирали долго, все были просто иллюзорной красоты. Были и черненькие с натуральной кожой, и ослепительно белые с легкой краснотой спереди. И у всех, как на подбор, выразительнейшие голоса и хромированные бампера.
Фары пятого размера слепили, зад сиял, банки стояли, что еще надо?
— Так, а дальше то что? — Прервал мой рассказ Джин.
— Дальше очнулось тело, которые вы, Хэнк, и Веник, несли.
Оно, еле выдавливая из себя слова, видимо, сдерживая позывы, начало хрюкать и мямлить на командирском: — Вы че… Ни знаити хто я? А ну быы-ыр-ыстро нисити сюды всё самое лучшее, свежжжие. Аааа я буду… выбирать. — Разрядив желудок на пол и зарядив рукой Джину в лицо, оно снова отключилось.
Приказ был исполнен, нам дали всё самое лучшее. Лучше той пизды я на этом корабле ещё не получал. Выпнули нас со словами: — Это не ебальня для пехоты! — И в этот момент выяснилось, что Вейрон оставил свой мундир в кабинете, вместе со всеми опознавательными знаками.
Конечно, кто-то из вас попытался дать отпор обозревшим вышибалам… Получилось у него только со всей дури засадить кулаком в железную дверь.
— Во бля. А я-то думаю, — схватился за здоровую руку Хэнк.
Так или иначе, тогда наш голод по машинам было уже не унять.
Полчаса обивая пороги и получая нагоняй от местных верзил, мы не придумали ничего лучше, чем вскрыть их склад. Думать-гадать где он — не стали. Сразу поперлись всем составом обратно к кабинету Вейрона. Надо же было вспомнить больными мозгами, что у него там карта всего и вся была.
Немного поплутав, мы дошли.
На удивление, кабинет выглядел не так уж и плохо, был он немного грязноват и всюду лежали пустые бутылки. Одна початая стояла на столе, Хэнк быстро её осушил.
Карта же, естественно, оказалась нам не доступна. Нужны были отпечатки, голос и скан сетчатки полковника, благо один такой только что завалился на диван.
С отпечатками справились быстро, глаз тоже кое-как подтащили к сканеру. Вытащить же пару разборчивых слов с засадившего критическую массу младенца, сразу мы не смогли. Пришлось воспользоваться стимулятором.
Распотрошил аптечку и выудив нужный препарат, я сразу пациенту его всадил.
— Вы чего это тут со мной делаете? — Взревел оклемавшийся Вейрон.
— Доступ разрешен, — холодным голосом оповестила система.
— Ага. Вот, значится, где они их хранят, — проигнорировав вопрос, пальцем указал я на склад.
Каждый, вслед за мной, посчитал долгом подойти к карте и ткнуть пальцем в то место, которое я указал, попутно ехидно что-то прошептать и заозираться по сторонам.
— Громче, — начал Вейрон.
— Пошли быренько, — шепнул я.
— Громче, — зло повторил полковник.
— Будет исполнено, — мои бойцы так же тихо мне ответили.
— Громче.
— А, и еще… — Не успел я договорить, как мне прилетел смачный подзатыльник от Вейрона, создавая оглушительный хлопок от удара.
— Я… сказал… ГРОМЧЕ, — чуть ли не плюясь, сорвался он.
— КУДА ИДЕМ? ТУДА? — Взял свою указку и, чуть не продырявив подложку настенной карты, указал на склад с робошлюхами.
Мы синхронно кивнули.
— ЗА-А МНО-ОЙ, — продолжил орать, как иерихонская труба, полковник.
— Зря ты ему полный шприц вколол, — упрекнул меня приятный женский голос.
— ГРОМЧЕ!
— ТАК ТОЧНО. ЕСТЬ ГРОМЧЕ, — хором ответили мы и второй раз преодолели изнурительный извилистый путь. Ради того чтобы обнаружить, что склад располагается за массивными двустворчатыми пуленепробиваемыми самыми настоящими вратами.
— И ТАК, — полковник повернулся к нам, и призадумался, — РАЗНАРЯДКА БУДЕТ СЛЕДУЮЩАЯ-щей. ТЫ, В-Э-э…
— Вениамин.
— МОЛЧАТЬ. ВЕНИК БУДЕТ СТОЯТЬ НА СТРАЖЕ. Ты, Толстый, ты, Тонкий, и ты, вскрывайте. Энеральд, мальчик мой, проследи за ними, — дав отмашку, трубадур сполз по стене закатил глаза. — А ты чего встала? Вколи что-нибудь от головы.
С видом побитого жизнью инженера-взрывателя Джин смерил взглядом дверь и заключил: — Братцы, мы это чудо никогда не откроем.
— Бля… раз мешаешь, тогда предлагай, — чертыхнулся двухметровый слегка синий