Дампир, который покинул Шарпа и ушёл с капитаном Куком, только удивлялся несправедливости судьбы, когда узнал об этой истории: Шарп менее всего был достоин благосклонности Фортуны.
Путь на лодках по морю к Панамскому перешейку оказался для отряда Кука тяжёлым. Дули встречные ветры, и моряки не выпускали из рук вёсла. Изнуряющий труд, однообразный скрип уключин. Но главные трудности ожидали на суше. Не успели флибустьеры высадиться на берег, как их из засады атаковали испанцы. Дампир с товарищами еле унесли ноги и скрылись в прибрежных лесах. Начался обратный путь через джунгли к Атлантике. Испанцы гнались по пятам. Страх попасть к ним в руки захлестнул страх смерти: о жестокости испанцев ходили леденящие даже души отпетых разбойников кровавые рассказы, и пираты условились, что сзади идущий убьёт своего товарища, если тому будет угрожать плен.
Дампир продирался сквозь дебри в паре с Уофером. После полудня, до самого вечера, обычно обрушивался ливень, прямыми, словно водопад, струями. Гремел гром, небо трещало по швам. Разбойники – закоренелые грешники, уже много лет не бывавшие в церкви, – украдкой крестились. Никто не думал сушиться: за день до тридцати раз приходилось преодолевать вброд и вплавь разлившиеся реки и только что родившиеся под обильным дождём речушки. Чтобы спасти свои записи от воды, Дампир вложил свёрнутую тетрадь в ствол бамбука, оба конца которого залепил воском.
На одном из привалов, когда остановились всего на час подсушить порох, сильный ожог колена получил Уофер. Искра из трубки закурившего флибустьера попала в кучу пороха, возле которого присел отдохнуть доктор. Его и ещё двоих выбившихся из сил оставили у местных индейцев, с готовностью помогавших англичанам всем, чем могли, – продовольствием, проводниками. Спустя двадцать три дня, преодолев сто десять миль и потеряв только одного человека, Джон Кук вывел свой маленький отряд к Карибскому морю. В заливе покачивался на волнах корабль другого пирата – капитана Тристиана. Кук щедро расплатился с сопровождавшими отряд индейцами, отдал им все свои вещи и деньги, которые остались у флибустьеров после мучительного бегства через джунгли. Тристиан любезно приютил соотечественников.
Несколько месяцев пираты отдыхали и набирались сил. Окрепнув, Дампир привёл в порядок записи, которые вёл в походе.
Однажды рано утром к кораблю пристали два каноэ с индейцами. Краснокожие поднялись на борт, чинно расселись на палубе и завели степенный разговор. Прошло около часа, прежде чем один из матросов Кука вскочил и изумлённо вскрикнул:
– Да это же наш доктор!
Теперь и Дампир в одном из индейцев, важно курившем длинную трубку, узнал Уофера. Его, разукрашенного яркой краской и татуировкой, окружили, хлопали по плечам и хохотали до слёз. Дампир особенно был рад появлению шутника-доктора, с которым подружился за время похода.
– Уофер, как твоё колено?
– Да что колено, дружище, посмотри, какие перья!
Дампир больше не вспоминал о своём решении расстаться с опасной для жизни профессией. Ну куда он сейчас уйдёт и чем будет заниматься? Пусть пока река течёт в своём старом русле. Может и вынесет на жемчужные отмели?
Залив посетили ещё два пиратских корабля, плававших в паре, – капитана Райта и голландца по имени Янки. Дампир с Уофером перешли на судно Райта, с которым три месяца охотились за испанским флагом.
Наступило тропическое лето, жаркое и липкое. Испанцы, словно чуя опасность, обходили разбойников стороной. Свободные от вахты матросы целыми днями валялись в гамаках и спускались только для того, чтобы поесть и справить нужду. Безделье, неудачи угнетали и раздражали Дампира. Душными ночами, мучимый бессонницей, он поднимался на палубу. В чёрном небе низко, будто ненастоящие, сияли крупные звёзды, а над ними на немыслимой высоте вился светлый дым Млечного Пути. Мысли текли печальной рекой. В тишине изредка били склянки, и тянулась над океаном песня рулевого:
Жизнь морская – красивая сказка
Для бездомных и смелых бродяг.Всех нас ждёт роковая развязка.Ну так что же, хотя бы и так!
Бури нам не зачтут покаяний,Бог на небе расправой грозит.Ну так что же! Не надо стенаний.Дьявол с нами, и гром разрази!
За валом вал, гремит волна,И парус мачте не родня.Но что нам ветер, что волна?Нам дьявол брат и меч судья.
Дампиру тридцать лет. Годы скитаний, игра в прятки со смертью не принесли богатства. И всё равно он не променяет эту жизнь ни на какую другую, даже если навсегда останется нищим. Дампир был из породы тех, кто, перешагивая через многие препятствия, условности, довольствуясь малым, предпочитают делать то, что им нравится.
Океан дышал медленно, ритмично, глубоко. Крался рассвет. Вот он задул последнюю звезду, взошло солнце и сразу запылало в тихом воздухе. И тут же на пиратских кораблях забили тревогу: на фоне вылинявшего неба росли паруса. Неужели удача? Матросы преобразились. Из сонных мух, ползающих по палубе, как по клею, они мигом превратились в пауков, в чью паутину попала неосторожная жертва.
Началась гонка, но уйти от пиратов было так же трудно, как и дождаться пощады. Райт и Янки, приблизившись на выстрел, дали понять, что шутить не намерены. Испанцы, пересчитав пушки на разбойничьих кораблях, легко согласились на «уговоры» сдаться. Но долгожданная удача не оправдала надежд. Груз вина – это всё, что было в трюмах ограбленного судна. Следующую неделю флибустьеры беспробудно пьянствовали.
Дампир убедил Уофера расстаться с Райтом и поработать в Виргинии на табачных плантациях.
– Там мы заработаем больше. Наш капитан – законченный неудачник.
Так они и сделали.
Спустя год, весной 1683 года, старых друзей разыскал Джон Кук. За то время, что он не видел товарищей по панамскому походу, капитан обзавёлся 18-пушечным кораблём «Месть». Кук предложил им обогнуть мыс Горн и опять потрепать испанцев в Тихом океане. Дампир с Уофером, не колеблясь, согласились. Они знали Кука как человека решительного, разумного, смелого и готовы были с ним идти куда угодно. Под стать капитану был и первый помощник – Эдвард Девис, тот самый, который через четыре года, спасаясь от погони, случайно наткнётся в Тихом океане на знаменитый остров Пасхи7, за тридцать пять лет до его официального открытия голландским мореплавателем Роггевейном.
Перед самым отплытием, когда уже собрались поднять на борт трап, по нему легко взбежал человек, сделавший своё появление настоящим событием. О, это был настоящий франт, со страусовым пером на шляпе и в мягких замшевых сапогах. Небесно-голубой камзол сверкал позолоченными пуговицами и серебряными галунами, а белую, словно грудь чайки, сорочку украшало пышное кружевное жабо. На усеянной драгоценными камнями портупее висела шпага, из-под патронташа торчали длинные мавританские пистолеты.