Двенадцать человек полукругом обступили колодец. Тринадцатый стоял лицом к ним по другую сторону колодца. Вот он воздел руки.
Если б лица этих людей не были скрыты, то было бы видно, что на них застыло жестокое, злое, холодное выражение. Эти лица могли бы внушить ужас. Молодые люди, которых привела в этот орден жажда приключений и тяга к таинственному, особенно страшились этой минуты. Они смутно представляли себе смысл вершившихся здесь обрядов. Но отступать было поздно. Они слишком хорошо знали, какая участь постигла того, кто не сумел держать язык за зубами. Желание выйти из ордена сочли бы изменой, а с изменниками поступили бы согласно жестокому уставу.
Юноши попали сюда случайно, но уже не смели в этом признаться. Они смертельно боялись всех членов ордена. Эти суровые мужи не были особенно кровожадны, но интересы ордена были для них превыше всего. Они были всесильны! Они владели магией и проникали в тайны, которые для других оставались за семью печатями. Юноши не верили в существование болотных жителей, но при мысли о некоторых членах ордена их охватывало смятение. Кто они, обыкновенные люди или…
Больше всего их пугали те три великана, которые явились на встречу через подземный ход. Они никогда не открывали своих лиц, лишь порой на мгновение можно было увидеть их скулы, подернутые мертвенные бледностью, холодные змеиные глаза. Где они жили, откуда приходили сюда? Каждый раз они появлялись в подземелье неожиданно. Иногда их видели под деревьями возле трактира. Иногда они приходили в подземелье задолго до других братьев. Они заметно выделялись ростом даже среди остальных членов ордена.
Расспрашивать друг о друге было запрещено. Разговаривать с остальными во время совершения магического обряда и после него — тоже. Молодые люди были приняты в орден по рекомендации того малого, который поплатился жизнью за свою болтливость. После его смерти они оказались в ловушке. У них не было возможности порвать с орденом. Время от времени они замечали испытующие взгляды братьев…
Но с другой стороны здесь было столько занятного! Их с детства влекло к себе все таинственное, теперь же они были причастны к тайнам, о коих и не помышляли. Подавив страх, они следили за ходом магической службы, хотя от происходящего у них мороз продирал по коже.
Пастор, который стоял по другую сторону колодца, читал заклинания на неведомом им языке. Древние, языческие, гортанные. Юноши знали, что этим языком написаны и недавно обнаруженные древние письмена. Считалось, что на нем говорили болотные жители. После заклинаний из колодца начали подниматься клубы пара. Это юноши наблюдали уже не раз и потому не испугались. Но голос, который звучал из колодца, всегда вызывал у них озноб ужаса. Они невольно подались друг к другу. И тут же из-под капюшона одного из троих таинственных незнакомцев сверкнули змеиные глаза.
Юноши знали, что за ними наблюдают денно и нощно. Им не доверяли.
Пастор начал беседовать с голосом, идущим из глубины, сам он был почти не виден из-за клубов пара. Подземный голос был низкий и гулкий, он выговаривал слова преувеличенно четко.
Когда разговор окончился, пастор обратился к братьям по ордену. Постепенно пар рассеивался и пастора становилось видно все лучше.
— Наши друзья хотят жертвы, — сказал он. — В следующее новолуние мы должны доказать им свою преданность.
— Чего они хотят? — спросил один из присутствующих.
— Крови, — холодно ответил пастор. — Но на этот раз человеческой.
— Они… они хотят, чтобы мы принесли им самую великую жертву?
— Нет. Для той крови время еще не пришло. Сейчас им нужна молодая кровь. Кровь девственницы.
Один из юношей испугался, другому вдруг захотелось смеяться, и он начал кашлять, чтобы подавить смех. Все строго посмотрели в его сторону. На этот раз обошлось, хотя он и подвергал себя страшному риску. Все здесь казалось ему преувеличенно театральным. Впрочем, он знал, что тут не шутили. О некоторых жертвоприношениях ему хотелось бы забыть…
Но смеялся он недолго. Вскоре его охватил страх, этот страх вместе с холодом, источаемым каменными стенами, сковал все его существо. Ему стало трудно дышать. Действо продолжалось, в нем было много зловещего. Юноша помертвел, когда из глубины шахты зазвучала протяжная языческая песнь.
А наверху в зале продолжались танцы и веселье. Его Величество развлекал своих гостей музыкой и балетом. Записки о тайных свиданиях летали между дамами и кавалерам, которые, конечно, состояли в браке и свидания назначали отнюдь не своим мужьям или женам. Двор развлекался, забыв о бренности жизни.
3
Марина тщетно пыталась забыть то, что ей довелось пережить в оружейной палате.
Она открыла глаза и прислушалась. Все тихо, никто не подкрадывается к ее двери. Наверняка граф Рюккельберг танцует сейчас на балу. О Господи, пусть он пробудет там весь вечер, всю ночь! Не разрешай ему подняться сюда наверх!
Оружейная палата…. Кажется, это случилось неделю назад. Или чуть больше…
— Там темно, я все равно ничего не увижу, — прошептала она.
— Тс-с, подожди, все, что нужно, ты увидишь, — возразил ей граф Рюккельберг. Звякнуло оружие. — Осторожней! — шикнул на нее граф.
— Дядя Поуль… Давайте вернемся. Ведь меня ищут.
Он остановился. Она ощущала исходящий от него жар, под шелковым жилетом колыхалось рыхлое тело. От страха и отвращения Марина чуть не задохнулась.
— Подожди, — прошептал он взволнованно и нетерпеливо, и Марина услыхала, что он возится со своей одеждой. Он снова шумно и тяжело задышал.
Марине не хотелось думать об этом, она вся дрожала, у нее потекли слезы, но неотвязные воспоминания были сильнее ее воли. Он схватил ее руку.
— Потрогай, — срывающимся голосом прошептал он и дрожащими потными руками потянул к себе ее руку.
Марина была вынуждена обхватить что-то круглое, горячее, пульсирующее, она ничего не понимала и попыталась освободиться, но граф, словно в отчаянии вцепился в нее.
— Вот что значит настоящий мужчина, — хрипло проговорил он. — Чувствуешь? Чувствуешь, какая в нем сила?
Марина чувствовала, что ее вот-вот вырвет, она застонала и попыталась освободиться, но рука графа держала ее руку и заставляла двигаться так, как ему хотелось. Дыхание с хрипом вырывалось у него из груди, она подумала, что он умирает. Наконец ей удалось вырваться, и она бросилась к дверям, за спиной у нее раздался разочарованный крик, но граф не последовал за ней, он не мог двинуться с места и только шумно дышал. Она была уже в коридоре.
В тот вечер она не осмелилась лечь. Так и сидела на подоконнике, пока не заснула. Однако никому ни о чем не сказала: граф предупредил Марину, что ее мать совершила ужасный проступок. Если король о нем узнает, матери отрубят голову. Но он, добрый дядя Поуль, никому не расскажет об этом, если Марина будет умницей. Как могла она после этого рассказать кому-нибудь о том, что случилось в оружейной палате?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});