Читать интересную книгу Седьмого не стрелять (сборник) - Леонид Васильев

…Сидит директор в своей каморке, хорошо ему, давно мечтал побыть наедине с природой, с её непознанными тайнами. Шеф сыт и в тепле, конечно, в его комнатушке нет туалетных удобств, но зато и не нужна вытяжная вентиляция, лесным воздухом не надышишься, он целебен во все времена. Юрий Иванович, как часовой на посту, службу несёт исправно – со сном борется, прислушивается. В лесу тихо, как в погребе, но веки тяжелеют, глаза слипаются, но мозг работает. В голову всё какие-то думы о производстве лезут, переживания. И вдруг, что такое? Перед глазами появились коровы. Не две, не три, а целое стадо, даже больше тысячи. «Вот те на-а! – восклицает шеф, – и быки пришли с пастухами на хребтах». А на коровах, в белых халатах сидят доярки. Коровы человеческим голосом кричат: «Хозяин, даёшь новые фермы, тёплые стойла, у нас телята мёрзнут!..» Быки требуют увеличить норму хлеба. Мужская работа по увеличению поголовья коровьего стада, достойна хорошей, калорийной еды!.. «Эй, директор, – мычат быки, слезай, давай корм, а то забодаем!»

Юрий Иванович, волнуясь, нервно дёргает конец галстука, он хочет что-то сказать, но рот не открывается. Наконец, он крикнул так, что в лесу проснулось эхо:

– Граждане коровы и быки, напрасно вы бастуете, зря пришли на несанкционированный митинг с требованиями. Ведь, помещения, в которых вы сейчас живёте, построены по установленному госту, согласно проектной документации. Государственная комиссия всем построенным фермам и другим помещениям дала оценку: «хорошо»!

Директор, глотнув из стакана водички, ещё хотел что – то сказать, но, выглянув из окна, стада не обнаружил, но по лесу раздался рокот моторов. И вот меж деревьями появились медведи на мотоциклах. Медведи, которые меньшие ростом, крутят педали велосипедов. Звери окружили вышку. Моторы разом стихли. Юрий Иванович услышал знакомый голос, выглянул в окно: там, внизу, в медвежьей шубе стоит его водитель Семён и своим друзьям говорит: «Если добром коньяк не отдаст, я вытащу его из будки и брошу вам на растерзание». «Эй, там наверху. Гони коньяк»! – кричал Сёмка, и сотни алкашей повторяли его слова.

«Ага, нашли дурака! – крикнул в ответ шеф, – золотая жидкость и мне по нутру».

Семён в шкуре зверя оказался за дверью будки и стал ломать дверь. Директор, склонив голову к щели в дверях, крикнул хулигану: «Незаконное вторжение в чужое жильё карается по закону»!

«А нам плевать на твой закон» – злился Семён.

«Тогда я вынужден стрелять»! – предупредил шеф Семёна. Но голос Семёна уже раздавался внизу, со своими приятелями:

– У него двери надёжно заблокированы, так его не взять, давайте сюда подъёмник – живьём брать будем!

Внизу нарастало недовольство: «Сам-то коньяк пьёт, колбасой обжирается, а мы – медведи, полгода еды вообще не видим».

Появился кран, с выдвигающейся стрелой. С помощью её в городах на столбах меняют лампочки уличного освещения. Водитель поддал газу, подъёмник пошёл вверх…

Утром промысловик Мишин с водителем Семёном в приподнятом настроении, с мыслью о свежей печёнке, подошли к вышке. Иван по лестнице поднялся наверх. Дверь будки закрыта изнутри, а за дверью раздаётся богатырский храп. Иван глянул вниз под вышку. Там на земле валялись две опорожненные бутылки от коньяка.

– А крепкий мужик-то, Юрий Иванович, – подумал Мишин, – богатырь. – И решение принял правильное, – зачем кого-то убивать, лучше подальше от всех удалиться и по-человечески отдохнуть на природе в одиночестве. Сохранив в лесу «брата» меньшего.

Предсказание

Поезд прикатил на лесосеку. Пассажиры стали выходить из теплушек. Перед глазами лесорубов привычный пейзаж: пни с остатками хлама поверженного леса да стальные нитки рельсов, уходящие за край болота, где каждое утро всходит красное, но холодное солнце. В вершинах старых осин голодные дятлы долбят промёрзшую кору. Густые тёмно-зелёные ели серебрятся снежными шалями.

На площадке конечной остановки дымит водогрейка. Возле неё, прижавшись, стоит гусеничная техника. Приехавшие рабочие похлопывают рукавицами, потопывают по скрипучему снегу подшитыми валенками.

Водогрейкой заведует всегда чумазый, прокопченный дымом – Федька-тунеядец, сосланный в наши края по статье, – было такое время.

Мужики из интереса задавали ему вопросы – на предмет нахождения здесь, в тайге, и он, как осознавший свою вину гражданин, охотно отвечал:

– В нашей стране должны работать все. Я до этого работал конюхом в колхозе, да вот пропьянствовал три дня – о чём теперь сожалею.

– Ну и сколько за это дали? – перемигивались мужики.

– Не дали, а предложили отработать на лесоповале три года…

Зимой холодную воду в мотор не зальёшь, мороз враз покалечит технику, по месту отработки Федьку определили водогреем.

Лесорубы поздним вечером уезжают домой, а водогрей в лесу остаётся один – таскает вёдрами из болота воду в огромный котёл, колет дрова, следит за огнём, чтоб к утру был кипяток.

Федька частенько забегает в будку погреться или переждать пургу. Он сутками не снимает с плеч рваный полушубок, привезённый из деревни, вывернутый чёрным мехом наружу. И потому его лицо кажется чернее. Вероятно, на этом основании и определилась его кличка – Федька Копчёный.

По прибытии поезда мастер леса Лобанов, выйдя из теплушки и обойдя водогрейку, Федьку не обнаружил. Народ тоже взволнован, спрашивают мастера:

– Сан Саныч, пошто Копчёного не видно? – спрашивают механизаторы.

– Сам не ведаю. но вода горячая. Шеин Алексей? – кличет он молодого тракториста. – Ты вчера сколько метров дороги раскорчевал?

– Да полсотни шагов будет, пни очень могучие, приходится кромсать со всех сторон – пока вырвешь!

Для транспортировки древесины всегда нужна дорога. Поэтому в лесу сначала в нужном направлении прорубают просеку, после этого бульдозер выкорчёвывает пни, другой бульдозер ровняет землю, делает полотно для строительства железной дороги.

– Ты, Алексей, давай поспешай, бригадам лесорубов пора перебираться в новые лесосеки.

– За мной дело не станет, вот сейчас технику заведу и… погнали наши городских! – шутит Лёшка.

Однако запустить двигатель ему не удаётся. Машинист крутит ручку «кривого стартера», но упёртый мотор – как для смеха – выпустит колечко дыма и всё. Шеин нервничает. у других техника уже наготове.

Молодой тракторист обращается к бульдозеристу Пенькову:

– Григорий Васильевич, что с моим-то? – стучит по капоту Лёшка. – Я двигатель прогрел, а он – ни хрена. едрит твою в дышло!

– Ты под свечу чистого бензину плесни! – советует Григорий.

– Плескал, а что толку!

– Ну, свечу замени – эта засорилась.

Вскоре дизель Алексея, мощно чихнув столбом чёрной гари, солидно зарокотал в «хоре» с другой техникой.

На лице у мастера леса, наблюдавшего за этой утренней суетой, поперёк лба образовалась обеспокоенная складка.

Шеин ведёт мощную технику по просеке, мысленно ругая проходчиков: «Навалили бурелому – так и сяк. всё снегом занесло. В этих кучах чёрт ногу сломит. легко наскочить „брюхом на пень или порвать гусянку“.»

Отвал бульдозера, отполированный землёй и снегом, блестит ножевой сталью. Машинист то опускает его, наезжая на очередную кучу стволов, то, пятясь назад, подымает.

Вот впереди в одной из куч Лёшке привиделась чёрная шуба Копчёного, он, сбавив обороты двигателя, остановился: «Дак, вот ты где прячешься – Копчёный?!»

– Покинув кабину, парень забрался на кучу и, склонившись над снежным челом, заговорил:

– Слышь, тебе в этом отеле не жарко?.. Ну ты, Копчёный, даёшь стране угля! Где водки-то нашёл… кто привёз, что ли? Тебя мастер леса обыскался, давай вылезай. чего молчишь?.. Не бойся, я не выдам, что тебя в снегу нашёл. Вылезай, ты мне работать мешаешь!

Шеин выломал палку и, тыча ей, приговаривал:

– Вылезай-вылезай и дай мне закурить, я свои-то дома забыл!

Движение палки возымело действие – внизу что-то недовольно шевельнулось, и в одну секунду перед улыбающейся физиономией бульдозериста возникла лохматая морда бурого медведя. незнакомцы встретились глазами.

Хозяин тайги строгим колючим взглядом желтокоричневых глазок изучал незваного гостя. Зверь выгулялся, взматерел. Шерсть на нём плотная, лоснится, и на загривок как бы хомут надет – такой он грозной силой вымахал. Там, где лапы как бы для извинительного поклона прижаты к груди, под толстой и прямой шерстью видны крутые, как у штангиста, мускулы.

Лёшка не помнит, как оказался у водогрейки, но здесь он увидел и Федьку Копчёного, и мастера леса, гревших руки у открытой топки.

– Ме. ме. – на козлином языке начал изъясняться бульдозерист, указывая в сторону, откуда только что прибыл.

– Чего, ме-ме? – передразнивал Копчёный.

Все знают – коренастый и горластый Шеин из армии пришёл сержантом. Глотки у сержантов лужёные – а тут «ме-ме».