Читать интересную книгу Блуждающий лифт, или Больные Связи - Дмитрий Сорокин

Гамлет, Сенека, сэр Исаак Ньютон,Иоганн Себастьян Бах,маркиз де Сад, некий Эдди Гитлер и его сосед дядя Ося Джугашвили,затем Чарльз Спенсер Чаплин, Элвис Пресли, Карл Маркс, и, разумеется,Наполеон Бонапарт." Дурдом."- подумал я.Последняя табличка меня доконала.Она гласила:

"Кацман и Пейсахович,весёлые братья-разбойники".Согласитесь,условия для сдвига крыши более чем благодатные.Тем не менее, подумав минутку, я решительно позвонил в дверь разбойничьего логова.Стучаться к остальным обитателям двадцатого этажа мне,почему-то, не хотелось.Спустя минуту за дверью послышались шаркающие шаги и старческий дрожащий голос пробормотал что-то типа "сейчас, сейчас, погодь, уже иду".Заскрежетал замок.Он всё скрежетал и лязгал, но дверь не открывалась.Старческий голос смачно выругался.Наконец, дверь открылась и моему взору предстала замшелая старушка в половину моего роста.

- Ты каков будешь?- поинтересовалась она.

- Таков, каков есть.- вежливо ответил я.

- Еврей? - подозрительно шмыгнула носом бабушка.

- Нет,половец,- нагло соврал я. От бабки премерзко воняло, и это весьма раздражало.

- Всё равно еврей,- равнодушно сказала бабка.- Моих жидов дома нет.- и она нарочито громко захлопнула дверь.Консьерж проснулся и дико вытаращился на меня.

- А ты ещё кто?!- заорал он.

- Изя Рабинович, зашёл вот к Кацману на рюмку водки, а его дома нет спорол я совершеннюйшую чушь.

- Ты, жидовская морда, марш вниз и боле ни шагу сюды! Шоб ты, собака, лучше меня понял, вот кнопка, а вот я её нажимаю, и давай .... отсюда через три минуты от тебя костей не останется!

Я не знал, блефует он, или же через три минуты действительно разразится катастрофа и все известные огненные ангелы приземлятся на двадцатом этаже этого странного строения.Метнувшись к ближайшему лифту, нажал кнопку вызова.Сразу же открылись двери.Кабина была на месте.Я ткнул кнопку наугад, двери закрылись и Блуждающий чёртов Лифт с ужасной скоростью доставил меня на балкон, где я и был выдворен из теперь спасительного лифта путём выкидывания. И тут же Лифт исчез.Взгляду моему открылся длинный коридор, вроде бы без дверей, и толпа юных головорезов, вооружённых дубьём,цепями и даже пистолетами.Кое у кого в руках блестели ножи.Перспектива у меня была не из весёлых.Чуть раньше я обратил внимание, что мой балкон находится на высоте примерно десятого этажа, так что вниз лучше не прыгать.Обречённо улыбнувшись, я вышел навстречу облаве.Не добегая метров десяти, они как-то слишком резко остановились.По традиции, вперёд вышел один из них и, криво улыбаясь,процедил:

- Слышь, чувак, зря ты зашёл в этот дом.Здесь ты ошибся.

Сверхъестественным каким-то зрением я заметил справа проём, и, не раздумывая, бросился туда. Это оказалась лестница, и я ломанулся по ней вниз. Сзади грохотали башмаки преследователей.Я пробежал пролётов десять, когда увидел всю тщетность моей попытки к бегству: эта лестница тоже кончалась тупиком.Я остановился, меня настигли, повалили, стали бить, приговаривая: "Не туда ты, сука, зашёл". Я успел получить немалую дозу тумаков, когда сверху прозвучал резкий окрик по-немецки. Моих мучителей как ветром сдуло. С большим трудом я поднял голову и посмотрел наверх.На лестничной площадке стоял Карл Маркс. Сочуственно кивнув, он сказал ещё что-то, но, так как я не знаю немецкого, я его не понял. Он ушёл. Собрав себя по косточкам, я поплёлся на поиски выхода из этого дома, оставаться в котором мне больше не хотелось.Я поднялся до того коридора, с которого началась погоня.Он оказался лабиринтом. Другого пути мне не предлагалось.И я поплёлся по лабиринту, кляня свою глупость, Дедала и ту развратную женщину, из-за которой первый авиаконструктор изобрёл такую гадость,как лабиринт.Через два часа, заблудившись окончательно, я набрёл на каморку, в которой стоял ящик тушёнки. Так же наличествовал кран с капающей из него водой, примитивный унитаз и топчан.На топчане лежали две книги : " Идиот" Достоевского и "Что делать?" Чернышевского. Словно некто предвидел, что я буду нуждаться в пище, отдыхе и нехитрых удобствах и приготовил мне хоть какой-то приятный сюрприз. Но сюрприз оказался не из приятных - стоило мне войти, как невесть откуда возникшая решётка перекрыла мне путь обратно.Я попал в плен.

В плену я пробыл двадцать пять дней. За это время я съел всю тушёнку и прочёл от корки до корки обе книги.Мне было невыносимо одиноко в моей одиночной камере, и, чтобы скрасить своё одиночество,я разговаривал и даже спорил с самим собой, пел себе песни и рассказывал сказки и истории из жизни. На пятнадцатый день я поссорился с собой из-за банки тушёнки - кто первый будет её есть, я или я, и целый день после этого я с собой демонстративно не разговаривал.Но одиночество пересилило, я простил сам себя и возобновил оживлённое общение.А на двадцать шестой день решётка исчезла, будто и не было её вовсе, и я вновь обрёл свободу. Первым делом я нашёл выход и выбрался из этого дома. Он был всё тот же, только одушевлённых окон прибавилось, но это, впрочем, меня отнюдь не обрадовало.А с другой стороны пустыря находился Дом Покоя, и, гадая, какие беды мне там уготовлены, туда я и направился.

6.Дом Покоя

Я твёрдо решил добраться до этого маленького домика, надеясь, что в нём мне удастся восстановить силы, порядком подорванные избиением и вынужденной диетой во время заключения. Путь оказался, однако, не из лёгких. За то время, что я провёл в Доме Одиночества, на пустыре выросли невообразимые горы строительного мусора, можно было подумать, что здесь разметали по камушку по меньшей мере три таких дома, как тот, где я столького натерпелся. Всё ещё прихрамывая, я пробирался по этому захламлённому пространству, с каждым новым завалом теряя силы. За последний месяц я сбросил килограммов двадцать веса. А иметь вес пятьдесят пять кило при росте два метра - это, согласитесь, дело скверное. Хромая и пошатываясь, через шесть часов мне удалось, наконец, преодолеть те несчастные семьсот с чем-то метров, разделяющие два дома. Медленно, держась за старый штакетник, я обошёл вокруг Дома и сада, окружающего его. Дом просто излучал доброту и спокойствие, меня навязчиво потянуло внутрь. Помявшись минуту-другую, я вошёл. Здесь никто давно не жил, это было видно сразу: повсюду стояло умиротворённое запустение, предметы обихода относились, самое позднее, к тридцатым годам нашего века. Но так же отчётливо чувствовалось и то, что дом, сам этот Дом, жил своей тихой и размеренной жизнью. Здесь я не чувствовал зловонного дыхания смерти, которое преследовало меня в соседнем здании.И именно в ту минуту я понял, что в этом доме я останусь, причём надолго. Приняв это важное для себя решение, я пошёл в огород на поиски чего-либо съедобного. Нашёл я там напрочь одичавшие картошку и морковку. Накопал я этих даров природы полкастрюли, когда наткнулся в кустах на вполне полноценную свёклу. Кусты на поверку оказались укропом. Старыми и идеально сухими дровами, найденными мной в поленнице, я воспользовался, когда почистил печку. Воды набрал в колодце и к тому времени, когда мой вегетарианский борщ был готов, я терял сознание от голода и усталости. Поев, я растянулся на кровати и тут же уснул, не забыв, однако, завести часы. Часы мои были единственным прибором , определявшим моё положение относительно если уж не пространства, так хотя бы времени.. Проснувшись, первым делом глянул на часы - я проспал почти сорок восемь часов...

Я не стану утруждать вас описанием длительного процесса моего обживания в этом доме, как я добывал себе еду, о чём думал и мечтал бесконечными зимними ночами, а лучше, пропустив все эти невесёлые подробности, расскажу о некоторых моих более- светлых приключениях в Доме Покоя. Я не зря назвал его так, ибо за время, что я прожил в этом Доме, я насквозь пропитался покоем, размеренностью и неторопливостью, излучаемыми им. Прошло примерно семь месяцев с тех пор, как я дополз до своего нового обиталища, и как-то тихим осенним вечером, когда я сидел на лавочке под эвкалиптом, высоту которого я к тому моменту уже измерил, ко мне пришёл участковый. Он мягко пожурил меня, что я до сих пор не зарегистрировался в местном отделении милиции.Я оторопел. Воистину, от нашей милиции честному человеку никогда никуда не скрыться. Оторопев, я предложил ему познакомиться. Он отрекомендовался старшиной Пивоваренко, я, соответственно, тоже представился, и поинтересовался, как бы между прочим, а где же находится оплот правопорядка. Оказалось, совсем рядом, за холмом. А меня они заприметили, когда я лазил на эвкалипт. Я же тогда так был поглощён измерением высоты этого замечательного дерева, что не удосужился даже обозреть близлежащие окрестности. После выяснения некоторых особенности местной географии, Пивоваренко мягко так и ненавязчиво намекнул, что его рабочий день завершён и он больше не при исполнении - сегодня, разумеется.Я ему ответил в том духе, что и сам бы рад, да нету. Он ухмыльнулся и предложил мне совершить экскурсию в мой погреб, причём сам вызвался быть гидом. Пожав плечами, я согласился. Мне стало даже забавно узнать, чего это я не разглядел в моём погребе. Критически осмотрев полки с моими заготовками и хозяйственными изделиями, старшина выломал несколько досок из пола по центру погреба. Там оказался люк в ещё один погреб. С замиранием сердца я открыл этот люк. Тайник - погребок пять на пять метров при высоте полтора - наполовину оказался забит винами, виски, коньяками и бренди. Причём вся эта выпивка оказалась произведена с 1887 по 1923 год, так что, в принципе, стоила баснословных денег. Мы взяли скотч 1917 года и поднялись в горницу.