Читать интересную книгу Золотой архипелаг - Фридрих Незнанский

Однако Турецкий избрал другую линию поведения, о которой вскоре пожалел, но инерция оказалась сильнее его. Он демонстративно кривился, натыкаясь на психолого-психиатрические книги. Когда Ирина начинала ему за ужином демонстрировать свои познания в этой области, он, перебивая ее, спрашивал, что нового в музучилище имени Гнесиных. Ирина дулась, замолкала. Секс помогал восстановить отношения, но лишь до следующей стычки. Кроме того, в рассерженном состоянии Ирина неохотно поддавалась на заигрывания мужа, а это уже никуда не годилось…

«Почему я так поступаю?» — спрашивал себя Александр Борисович. И в который раз отвечал: из-за Надюшки. Для ответа на этот вопрос не надо было иметь кандидатскую степень по психологии. Глупо, но это так. Сами по себе психология с психиатрией его не раздражали, но от Надюшки, он уверен, не могло исходить ничего хорошего.

Но однажды он не выдержал и спросил у Ирины, зачем ей вся эта мутота нужна? Ответ поразил его.

— Глупый, — ответила жена, — чтобы быть ближе к тебе. К твоим заботам.

Такой ответ стоил много. И при чем здесь стерва Надюшка?..

МАРГАРИТА ГАНИЧЕВА — БОРИС БУТРАКОВ. СЕМЕЙНАЯ ИДИЛЛИЯ

— Марочка, тебе чего — шампанского? — спросил Бутраков, точно официант склоняясь над ней с наброшенным на руку полотенцем.

— Ну его, это шампанское, Боря, — улыбнулась Маргарита Николаевна, погруженная в пуф современной формы, напоминающий полупустой мешок с сыпучим содержимым. — Лучше красного вина.

— Отлично! Тогда нам обоим.

Бутраков, возглавлявший одну из первых в стране нефтяных компаний, имел возможность водить жену в ресторан каждый день. Но предпочитал устраивать праздники на дому: никого, только ты и я, одни во всей вселенной. Предпочитал, разогнав домработниц, прислуживать за столом, проявляя галантность в отношении любимой женщины. Только готовил изысканные блюда, разумеется, не он, а повар — худощавый представительный мужчина с усиками-щеточкой, который в белом халате и колпаке выглядел хирургом, а в элегантном сером костюме — искусствоведом. Повар стажировался в парижском ресторане «У Максима», репутация которого не требует лишних слов; во всем, что касается эксклюзивной еды, на него можно было положиться. А вот подбор вина повару не доверялся — в роли сомелье Бутраков предпочитал выступать опять-таки сам. Ну и выслушивать пожелания жены, естественно.

Слегка откинув голову, Маргарита вбирала ртом восхитительные капли красного вина, а глазами — Бутракова, который, отложив на край стола полотенце, а вместе с ним — имидж официанта, незаметно очутился на соседнем с ней мешотчатом пуфике. Внешность у Бутракова не сказать чтобы притязательная: прямо скажем, не герой-любовник. Толстый, абсолютно лысый, без единого волоска на голове. Даже глаза какие-то лысые, без бровей, с малозаметными поросячьими ресницами. Нос — лежачая картофелина, состоящая из трех долек. А тем не менее, судя по интернет-опросам, входит в десятку самых привлекательных мужчин России. Маргарита Николаевна готова предположить, что привлекает в нем этих обездоленных женщин, подавших за него голоса: мечта о настоящем мужике. Большом, хозяйственном, слегка неотесанном — в русском мужике это не порок, — зато надежном. И ласковом. Даже его фамилия соответствует его сути: некрасивая, но крепкая и, тем самым, притягательная… И как ни смешно, они правы. Маргарита Ганичева не думала об этих его качествах, когда она, глава имеющей солидную репутацию фирмы, выходила за него замуж: думалось, для них обоих это будет брак по расчету. Оказалось, все не так просто… И пускай они, по привычке и для удобства, живут большей частью раздельно (бизнес, бизнес, круглосуточные хлопоты, что поделать!), зато их встречи исполнены значения. Бутраков на шестнадцать лет старше ее, однако руки у него молодые. Эти с перетяжками, пухлые, жиром налившиеся в сосиски пальцы умеют так нежно прикасаться к щекам, так требовательно теребить груди, так властно разводить бедра…

Подождем. С этим — подождем. Нынешним вечером он будет ей мужем, и она получит от него все, что способна хотеть женщина от мужчины. Но в данный момент Бутраков для нее — партнер, владеющий некоей информацией, и все, чего она хочет в данный момент — получить информацию.

— Борик, — отстраняясь от щекочущих прикосновений Бутракова, прошептала Маргарита Николаевна, — а ты узнал, что я тебя просила?

— Какая ты корыстная, Марочка, — гигантским котом-баюном промурлыкал Бутраков, пододвигаясь к жене вместе с пуфом.

— Борик, ну ты же сам деловой человек, нам легко друг друга понять…

— Мара, нутыже выпей еще вина. Хорошее ведь, а, винишко? Ты только представь, сколько я коньяка вбухал в областную администрацию, прежде чем они раскололись, кто стоит на твоем пути!

В заплывших жиром глазках Бутракова юлило и искрилось приветливое лукавство. Он скажет, ну конечно, скажет, что за люди ставят палки в колеса «Подмосковью-агро», — куда он денется. Но сначала предпочитает помучить, подразнить. Его всегдашняя манера обращения с женой, как и с конкурентами! И, поддерживая игру, Маргарита Николаевна застонала:

— Бо-орик, какой же ты недобрик! Давай поскорей покончим с этим вопросом и расслабимся.

— А ты сейчас расслабляйся, Марочка. Чего тебе не хватает? Драгоценный муж рядом, вино ароматное, еда превосходная… Положить тебе уточки?

Маргарита Николаевна с энтузиазмом накинулась на шафранно-желтый фрагмент утиного мяса с гарниром из пестрой смеси овощей — кажется, там преобладали баклажаны; одернув себя, принялась есть медленно, тщательно пережевывая, надолго задерживая пищу во рту. Она постоянно ловила себя на этой нехорошей жадности — и мысленно укоряла: это же просто неприлично так набрасываться на еду! Доводы разума не помогали: стоило только Ганичевой, даже не будучи голодной, увидеть перед собой тарелку, полную аппетитного содержимого, она ощущала дикий нутряной позыв опустошить ее целиком и хлебом подлизать донце. Отсюда и проблемы с весом, ничего удивительного.

«Когда у меня это началось? — допрашивала она себя. — В молодости я ведь ела, как птичка: мама постоянно напоминала, что для того, чтобы хорошо учиться, мозгу нужны калории. Одолеть тарелку супа целиком — это был для меня подвиг… Бизнес — вот в чем загвоздка! Все началось с фирмы — именно тогда я начала есть больше, чем требуется. Бизнес меня сделал жадной. Бизнес меня приговорил к постоянному щелканью челюстями. Бизнес меня научил хватать то, что само в руки идет — а то потом не будет… Бизнес, все бизнес!»

Но, вопреки этому саморазоблачительному диагнозу, Маргарита Николаевна не собиралась расставаться с бизнесом. Без него она, допустим, была бы на пять — десять килограммов худее и, опять-таки допустим, в десять раз счастливее, но такое счастье ее не прельщало. Разве станешь счастливее, расставшись с собой? А «Подмосковье-агро» — это она. Та же самая она, только опредмеченная, овеществленная в документах и сельскохозяйственных угодьях. И — проклинайте ее, зовите Щучкой, хищницей, как угодно — разве ее деятельность, пусть иногда с нарушением нелепых российских законов, не приносит великолепных результатов?

— Понимаешь, Борик, — после двух бокалов вина и утки с пюре из баклажанов Маргарита Николаевна в самом деле расслабилась и стала разговорчивой, — на Подмосковье ведь жалко смотреть. Даже хотя бы когда едешь на машине мимо деревень, — до чего противно, что все вокруг такое серое, заброшенное, сплошные развалюхи, горы мусора, кое-где чахлая зелень… Земля из рук вон плохо используется! Хорошо еще, если процентов на тридцать, а то бывает и меньше. Если за все это взяться по-настоящему, земля перестанет быть убыточной, начнет приносить прибыль. Но только нужно все изменить, понимаешь, всю систему! Вместо колхозов — фермы, техника должна быть принципиально другой… С колхозными алкоголиками это невозможно. Они от рождения потребители. Они привыкли смотреть в рот государству, а чтобы приложить руки к своему обеспечению, — да они скорей помрут! Нет, надо все ставить на новые рельсы…

— Мара, ты у меня умная, как Эйнштейн и Збигнев Бжезинский, вместе взятые, — посмеивался Бутраков. Его масленые, румяные, лоснящиеся от жирной пищи губы потянулись к губам Маргариты Николаевны, но та успела отпрянуть. Ей очень хотелось отпрянуть грациозно, но не удалось, и она едва не рухнула с пуфика, отсутствие спинки у которого начинало ей здорово досаждать.

— Борик, нет! Рано, шалунчик. Сначала ты мне скажешь, что за такой-сякой обработал областных бюрократов, которые теперь ворожат ему, а не мне.

Шумно вздыхая, словно поддался давлению превосходящих сил (снова наигрыш), Бутраков отправился за своим портфелем, таким же полным и глянцевитым, как он сам. Долго копался, извлекая оттуда одну бумагу за другой. В это время Маргарита Николаевна, облокотясь на стол, без стеснения воздавала должное искусству кудесника из парижского «Максима». Ее желание исполнялось, и она подкрепляла миг душевного торжества телесным удовольствием.