– Спасибо, Надежда!
– Всегда рада, – отозвался корабль.
Гумилев тем временем становился все мрачнее и мрачнее. События на Луне разворачивались таким образом, что становилось понятно – все летит в тартарары. Хваленый Космофлот во главе с великой и ужасной «Беллоной» вчистую проиграл битву за Луноград. Генерал Белов, старый друг Степана Николаевича, скончался, не приходя в сознание. Киберкрепость «Железная скала» захвачена, причем каким-то невероятным способом нападавшим удалось перепрограммировать ее корветы типа «Филин», и они в пух и перья разбили всю армейскую инфраструктуру, подавив организованное сопротивление правительственных войск. Связи со штабом «Беллоны» нет. Связи с Генеральным штабом нет. Бои идут на улицах Новой Москвы и Лунограда.
И самое главное: Оберпротектор Колоний Гай Руднев бежал из столицы Луны в неизвестном направлении. А это означало только одно: экстремисты победили. Степан Николаевич не сомневался – на достигнутом они не остановятся, будут атаковать все мало-мальски крупные поселения, принадлежавшие Объединенному человечеству. А значит, угрозе подвергнется и корпорация «Кольцо».
Поэтому Гумилев приказал срочно созвать Совет директоров корпорации. Отдав необходимые распоряжения, он повернулся к Анне, натянуто улыбнулся.
– Душа моя, я вынужден тебя оставить. Дела, дела… Думаю, тебе будет лучше остаться на борту «Надежды».
– Почему? – удивилась Петровская.
– Ну… – замялся Гумилев и тут же нашелся: – А разве тебе здесь не интересно? Ты ведь еще ничего не видела! Осмотришь корабль, поболтаешь с… Надежда!
– Слушаю.
– Приказываю оказать нашей гостье максимум внимания. Выполнишь все, о чем она попросит. Вопросы?
– Вопросов нет, – спокойно ответил корабль.
– Ну и отлично, – Гумилев сделал над собой усилие, улыбнувшись Анне самой искренней и доброжелательной улыбкой, и поспешил к лифту.
– Степан Николаевич, а как же Матвей?… – крикнула ему вслед девушка, но президент корпорации «Кольцо» уже канул в недрах лифтовой шахты.
Он очень спешил, уверенный, что оставил свою гостью в самом безопасном и надежном месте станции.
Оставшись в одиночестве, озадаченная Анна сделала глоток воды, поставила стакан и задала исину корабля первый пришедший ей в голову вопрос:
– Надежда, а вы помните свое прошлое?
Ответ пришел не сразу.
– Уважаемая Анна, я вынуждена уточнить ваш вопрос, – сказала Надежда. – Вы имеете в виду, имею ли я память о жизни Надежды Алферовой?
– Ну да, – кивнула Петровская. – И давай просто «Аня» и на «ты», а?
– Принято к исполнению, – отозвалась Надежда. – Отвечаю на твой вопрос: воспоминания Надежды Алферовой погибли вместе с ее мозгом в две тысячи девятом году. Но все исины, принадлежащие к семейству «Надежда», имеют в своей памяти ее биографию и данные о последних часах жизни.
– Понятно-о… – Анна уселась в ложемент и опять спросила: – А исины знают, что такое любовь?
Надежда рассмеялась низким, грудным голосом.
– Наверное, какие-нибудь специально запрограммированные и знают. Но судя по имеющейся у меня информации, понятие «любовь» не имеет четких границ, хотя я могу озвучить определение…
– Давай! – заинтересованно скомандовала Анна.
– Любовь, – послушно начала Надежда, – это в первую очередь чувство, свойственное мыслящим существам и устремленное на другую личность, общность личностей или идею.
– Ни-че-го не поняла, – Петровская откинулась в ложементе, отметив, что умное кресло тихонько заурчало, видоизменяя спинку под ее фигуру. – А попроще?
– Я попытаюсь, – виновато сказала Надежда. – Как тебе вот такое: любовь возникает как самое свободное и непредсказуемое выражение глубин личности. Ее нельзя принудительно ни вызвать, ни преодолеть.
– Вот это уже похоже на правду, – вздохнула Анна и повторила: – Нельзя принудительно ни вызвать, ни преодолеть…
– С философской точки зрения термин «любовь» весьма субъективен, – продолжила Надежда, но Петровская оборвала ее:
– Не надо с философской.
– Тогда, может быть, ты хочешь услышать о типах любви? – вкрадчиво поинтересовалась Надежда.
– Каких еще типах?
– Еще в Древней Греции различались следующие виды любви: эрос – страстное, стихийное чувство, восторженная влюбленность, любовь-болезнь; филиа – любовь, связанная с социальными или индивидуальными качествами индивидуума, любовь-дружба; сторгэ – семейная любовь-нежность, и наконец, агапэ – жертвенная и снисходящая любовь к человеку или идее, любовь-служение.
«А у нас с Матвеем что? – подумала Анна. – Эрос? Да, наверное. Был эрос. Но теперь он любит Соню ван Астен. А я? Я-то продолжаю его любить! И получается, что у меня по отношению к нему агапэ, любовь-жертва. Правда, может быть, все не так плохо? Отец Матвея сказал, что, возможно, ему подсадили чужую личность. Если личности можно подсаживать, наверняка их можно и убирать. Есть какие-то медицинские технологии…»
– Аня? Ты слышишь меня? – голос Надежды звучал встревоженно.
– Слышу, – устало ответила Петровская. – Я думала. Понимаешь, у меня есть жених, Матвей. Вернее, был жених… Теперь он – другой.
– Не поняла. Недостаточно информации.
– Да все тут понятно. Его сейчас зовут Максим Верховцев и он любит другую.
– Максим Верховцев? Не тот ли это Верховцев, что является лидером экстремистской организации «Армия пробуждения», которая в настоящий момент заканчивает военную операцию по захвату Луны?
– Что?! – Анна пораженно вскинула голову к темной сфере экрана. – Захват Луны? Максим захватил Луну?
– Могу включить новостной канал, – с готовностью сказала Надежда.
– Н-не надо… – прошептала Петровская.
В ее измученной голове возникло видение: смеющийся Матвей, попирающий ногой золотой песок Лунной Ривьеры и обнимающий пышногрудую губастую красотку в бикини – почему-то экстремистка Соня ван Астен представлялась Анне именно такой, вульгарной и пошлой девицей.
Сжав кулачки так, что ногти вонзились в кожу, Петровская запрокинула голову и отрывисто выкрикнула:
– Летим туда!
– Недостаточно информации. Что ты подразумеваешь под «туда»? – голос Надежды выражал абсолютное спокойствие.
– Летим, летим!! – завизжала Анна. – Его надо спасти! Выводи корабль!
– Требую подтверждения приказа на активацию бортовых систем, – деловым тоном произнесла Надежда.
– Приказ подтверждаю, – Петровская несколько успокоилась, пару раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Теперь она поняла, что должна делать, и как только это знание поселилось в ней, исчезли и страх, и боль. Она без трепета наблюдала, как пульт управления кораблем расцвел сотнями огоньков контрольных индикаторов, как неяркое жемчужное сияние охватило обзорный экран.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});