отрыть, ни распахнуть.
— Я так рада, леди Эйвиола, что вы появились, — щебечет Вергена, надевая на меня тонкую, прозрачную ночнушку, едва прикрывающую колени. — Мы все так боялись, что хозяин останется холостым.
— Он? И холостым? — усмехаюсь я. — Да скорее небо упадет.
Служанка на мгновение тушуется и странно на меня смотрит.
— Что вы, — Вергена отрицательно мотает головой. — Это не про хозяина. Что там про него рассказывают — досужие слухи. А вот если бы вы ему еще ребеночка родили, так вообще бы здорово было. Никто бы и не сомневался, что он следующим правителем будет.
— Как будто сейчас есть сомнения, — теперь я пристально рассматриваю окна в комнате. Но тут тоже неудача — они не открываются.
— Нет, — служанка пожимает плечами и поправляет ворот ночной рубашки, которая если и скрывает что-то, то только то, что она вообще есть. — Но если будет наследник-дракон, никто вообще оспорить его право не сможет.
Она делает книксен и желает спокойной ночи. А я понимаю, что спокойствие этой ночью мне будет только сниться.
Значит, наследник? Так они бывают только от истинных. Проклятье! Я же… Но он же не может этого знать? Он же не почувствовал этого? Иначе бы семь лет назад он так со мной не поступил!
Становится страшно. А вдруг он все это делает именно ради ребенка? Что потом? Нет. Тогда бы он не упоминал брата.
Забираюсь в кровать, натягиваю одеяло по самый подбородок, несмотря на то, что в комнате жарко, и сворачиваюсь в комочек. Сердце тревожно бьется в груди, заставляя меня придумывать все более сложные и невероятные причины, по которым Сайтон решил жениться на мне. И еще хуже — что он может со мной сделать.
Не так я себе представляла свою первую брачную ночь. Но почему-то даже мысль о Вейне сейчас кажется чуждой. Хотя именно его я должна сейчас ждать, а не этого самоуверенного дракона.
Кусаю губы и первое время сверлю глазами дверь в смежную комнату, в покои Сайтона. Но она остается закрытой. За ней даже шагов не слышно.
Мою комнату освещает одна единственная свеча на столе. Тихо так, что слышно, как она потрескивает и как на стол падают капли воска. Время идет. Свеча медленно тает, но ничего не происходит. Пламя завораживающе танцует на фитиле, так что я не могу оторвать от него взгляда.
В какой-то момент я моргаю, а свеча гаснет, будто от внезапного дуновения ветра. В эту же секунду открывается дверь, и в комнату тихими шагами заходит Сайтон.
Глава 7. Часовня
Лунного света из окна достаточно, чтобы рассмотреть его. На нем белая сорочка, которая намокла от капель, стекающих с влажных после ванны волос. Ткань прилипла к рельефному телу и не скрывает накачанных грудных мышц и идеального пресса.
В груди зарождается непонятное волнение, смешанное с предвкушением. Хочу спрятаться с головой под одеяло, но тело не слушается. Как будто он отдает приказ не двигаться, и я, так же послушно, как надела ему камень в храме, продолжаю лежать.
Сайтон присаживается на край кровати и аккуратно откидывает с меня одеяло. Я как зачарованная смотрю на то, что он делает и не могу двинуться. Неужели все вот так и произойдет?
Его пальцы едва касаются моей щеки, скользят ниже, к шее, а затем медленно оттягивает ворот. Трепещущий горячий комок из груди постепенно начинает опускаться ниже, вызывая у меня чувства, которых я никогда не испытывала. Ни с одним мужчиной.
Я ощущаю обжигающий, изучающий взгляд Сайтона на каждом миллиметре кожи, который ему доступен. А учитывая, что ночнушка вообще ничего не прячет, доступно ему все.
Касания Сайтона опускаются все ниже от шеи, к груди, к метке и замирают практически на ней. Он склоняется ко мне ближе, будто пытаясь рассмотреть рисунок. Но я помню, что он такой бледный, что его точно не увидеть в ночном мраке. С облегчением понимаю, что Сайтон не узнает о метке…
Он отпускает ворот, но все еще не отдаляется. Пряный запах с примесью бергамота щекочет нос и усиливает мое волнение. Смутно понимая, что делаю, я сама тянусь к Сайтону. Но мои движения такие вязкие и медленные, что у меня невольно вырывается стон разочарования.
— Сайтон… — на выходе произношу я и чувствую легкое касание на своих губах.
Грудь обжигает, и я вскакиваю с криком.
В лучах лунного света видно, как от погасшего фитиля свечи вверх поднимается легкий дымок. В комнате никого, но в воздухе висит запах бергамота.
Судорожно хватаюсь за грудь, оттягиваю ворот. Метка по-прежнему практически не видна, но отчего же так жжется?
Сердце так бешено бьется, что даже в глазах темнеет. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Снова оглядываюсь. Ни малейшего намека на то, что кто-то был тут.
Неужели все приснилось? Я схожу с ума! Прижимаю ладони к горящим щекам. Как же так может быть?
Внизу живота до сих пор чувствую приятное щекочущее тепло, а губы горят от касания Сайтона… которого не было.
Почти до самого утра не могу сомкнуть глаз. Прячу подсвечник под подушку, как единственное возможное оружие. Хотя понимаю, что если Сайтон использует подчинение, я не смогу ему противиться.
Ворочаюсь в кровати в попытках найти удобное положение, укутаться в одеяло так, чтобы точно нигде и ничего не было видно. Потом мне становится душно и жарко. Вытаскиваю ногу, достаю руку. Потом понимаю, что частично оголяется грудь и бедро, и я снова натягиваю одеяло до подбородка.
Меня мучают угрызения совести. Я люблю Вейна, я с радостью согласилась выйти за него замуж. Но как я могу чувствовать все то, что чувствовала во сне от прикосновений Сайтона? Как я потом буду смотреть ему в глаза?
Засыпаю уже после того, как в мою комнату проникают первые лучи солнца. Поэтому утро для меня наступает уже поздно.
Первое, что я слышу — это шуршание у изголовья кровати. Мгновенно подскакиваю, хватаясь за подсвечник.
— Леди, доброе утро, — широко улыбаясь, Вергена суетится у шкафа. — Поздравляю. Позвольте подготовить вас к традиционному посещению часовни.
Я по-прежнему сжимаю в одной руке подсвечник, а в другой — одеяло, чтобы оно не сползало с груди. От резкого пробуждения пытаюсь осознать, о чем она вообще говорит.
— У вас, похоже, была очень бурная ночь, — Вергена косится на мою кровать, которая действительно после моего беспокойного сна выглядит так, будто