И я ждала. Очень сильно ждала приближения августа, когда смогу без обиняков, по самой что ни на есть, уважительной причине покинуть этот город.
— Дочка! Тебе не обязательно ехать так рано. Останься ещё на пару недель. Побудь с нами! — как-то вечером обмолвился отец.
Но я была непреклонна и решительна:
— Нет, папуль. Хочу капитально обосноваться, чтобы не бегать потом то за одним, то за другим по магазинам. Да и, пока не началась учёба, погулять по Нью-Йорку. Осмотреться, привыкнуть…
— И пофотографировать? — весело подхватила появившаяся из ниоткуда Джессика. — Пришлёшь мне пару снимков с Таймс-сквер? А Виталику виды статуи Свободы. Он от неё без ума!
— Пришлю. — тихо согласилась я, соскользнув взглядом на её, обтянутый плотным, бежевым платьем значительно округлившийся живот.
Всё! Я больше не могу! Не выдержу и минуты в её обществе!
Быстро выдумав крайне необходимые вещи, которые срочно должна забрать у Эмбер, я стремительно смылась. В который раз за последний месяц.
* * *
Отцовский "Cadillac" неторопливо и гордо приближался к аэропорту, оставляя позади милю за милей таких родных сердцу дорог, скверов, парков…
— Жаль, что мама не смогла поехать с нами! — первым нарушил натянутую тишину отец.
— Не страшно. Всё равно уже сто раз попрощались.
— Да. Сегодня у неё начинается работа над новым фильмом. Одного нужно загримировать в старика и прибавить двести фунтов. А ещё, помимо этого, состряпать пару монстров. Представляешь? — заулыбался отец. — Не понимаю, как она вообще это делает?
— Да, мама — большая молодец! — согласилась я. И добавила, чуть не всхлипнув: — Берегите друг друга, ладно?
— Эй! Что за слезливый настрой! Выше нос, милая! Не успеешь оглянуться, как семестр закончится и ты приедешь домой на Рождество!
— Конечно! — кивнула я, удручённо подумав о том, что все последние шесть лет Рождество мы встречали уже традиционно и неизменно вместе с Огановскими…
И тут меня чуть не подбросило!
— Папуль, пожалуйста… Скорей! Вернись домой! Я кое-что забыла! — затараторила я.
— Дочка! Мы же почти в аэропорту! Ты уверена, что это так важно? — удивлённо покосился отец.
— Очень важно! Очень! — а как может быть иначе, если кулон, подаренный Виталием остался мирно полёживать дома. Аккурат на столике в моей ванной. С фотографией дарителя внутри…
Не хватало ещё, чтобы эта бомба попала в руки к маме!
Выскочив чуть ли не на ходу из машины, я, как ураган, как засмотренный до дыр Джим Керри в "Маске", слетала за кулоном и так же вернулась обратно. Торопилась, как на пожар, чуть не сбив с ног Его.
— Злата! Ты куда так летишь? — усмехнулся Виталий.
— В аэропорт.
— Уже уезжаешь? А что ж не зашла попрощаться? — ну почему, когда он так улыбался, я теряла дар речи?
— Я… Мне пора. Извините!
— Злат, насчёт того вечера… — резко сменил он тему. — Я не сержусь. И ничего "такого" не думаю. Мне кажется, что можно всё списать на количество промилле в твоей крови в тот день. Я прав?
— Да. — коротко буркнула я, не сумев ответить ничего более вразумительного.
— Ну тогда пока? — расплылся он в ещё более широкой улыбке.
— Пока! — тихо проронила я и поспешила запрыгнуть в машину.
Массивный Cadillac тронулся, делая высокую, мускулистую фигуру в боковом зеркале всё меньше и меньше, пока она не превратилась в маленькую, расплывчатую, тёмную точку.
Ах, если бы можно было так же уменьшить его и в моём сердце, превратив в маленькую горошину, размером не больше бобового зёрнышка. Но нет! Чем дальше я уезжала, тем тяжелее оно становилось. Моё непокорное сердце… Будто, находившийся в нём образ любимого мужчины только увеличивался, заполняя собой всё свободное пространство.
* * *
Шесть часов на борту боинга United Airlines обернулись ещё большей тяжестью, неописуемой душевной болью и непрекращающимися слезами.
— Да не переживай ты так, дитя! Даст Бог ещё будете вместе! — не выдержала моих стенаний старушка справа от меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Если бы! Да разве же это возможно!?
Странно, но её слова напомнили мне предсказание гадалки в тот вечер…
Нью-Йорк встретил свою одинокую и заплаканную гостью весело, шумно и ярко.
Сердечно благодаря родителей за возможность жить в съёмной квартире, а не в общаге с сомнительным соседками, я, немного приободрившись, направилась прямиком домой. В небольшую, но уютную квартирку в высотке на углу 9-й и 52-й.
* * *
К ноябрю я неплохо освоилась, как в городе, так и в институте. Обзавелась новыми знакомыми и друзьями. Самой близкой из которых стала Хизер.
Рыжеволосая, оптимистичная девушка оказалась единственной, кому я смогла доверить свою сокровенную тайну. Поначалу я боялась осуждения с её стороны и молчала. Но когда одним октябрьским вечером, подруга решила заглянуть ко мне на чай, а нашла зарёванное, растрёпанное чучело, пришлось сознаться. Она не успокоилась бы, пока не докопалась до причины моих слёз. А причиной было то, что Виталий снова получил серьёзную травму во время съёмок. И не важно, что виновником была компания, которая строит прыжковые рампы для трюков. Результат от этого не менялся — перелом трёх рёбер, ключицы, сотрясение мозга и водопад из моих слёз.
Это был первый раз, когда я чуть не сорвалась в аэропорт и не улетела первым же рейсом домой. К нему… Хизер остановила, не дав наделать глупостей. Подруга долго и терпеливо убеждала меня остаться и, в итоге, я сдалась.
Заменила поездку на другой конец страны скупой фотографией статуи Свободы с почти официальной, сухой надписью: "Скорейшего выздоровления и взятия новых вершин, Виталий!"
Прошёл ещё месяц и, кроме Хизер, у меня появился ещё один близкий человек — Тодд. Просто друг. Близкий, но не настолько, как бы он сам того хотел… Нет, Тодд молчал о своих чувствах, и, видимо, просто ждал. Его безответную любовь ко мне, я рассмотрела сама. Во взгляде юноши. Так похожем на мой собственный — горящий, почти безумный. Только мой был обращён совсем на другого мужчину — женатого и счастливого в своём браке.
Все эти долгих четыре месяца домой я старалась не звонить, чтобы не терзать душу и не слышать лишний раз упоминаний о счастливой семье Огановских. Да и мама была загружена работой на студии, как никогда раньше.
Я ждала прихода декабря с нетерпением и огромной печалью.
Мне хотелось поскорее полететь домой, увидеться с родными, но параллельно с этим душа была затянута плотным, серым осознанием того факта, что в конце года у Джессики и Виталия родится дочь.
Глава 7
С приближением зимы время притормозило и потянулось вдвое медленней. Вяло, апатично, холодно и равнодушно. Издеваясь и ковыляя нерасторопной старушкой. Иногда мне казалось, что дни смахивают на снежинки за холодным окном — слишком медленны и монотонны. Ничего, кроме неудобства и холода не несущие и, что самое неприятное — они бесконечны…
Чтобы хоть как-то скоротать время, я постаралась с головой нырнуть в учёбу. И помогло — аттестацию по всем предметам Злата Лемишева — одна из лучших учениц в потоке сдала раньше сокурсников. И теперь, с кристально чистой, прозрачной совестью могла отправляться домой.
— Давай я тебя отвезу в аэропорт! — в который раз упрямо настаивал Тодд, морщась от двойного эспрессо в моём любимом кафе напротив института. И зачем себя мучить, если не выносишь такую горечь?
— Не суетись. Я и сама отлично доберусь. Тем более, тебе "Мерчендайзинг" больше нельзя пропускать. Сам сказал. — с укором глянула я на друга, уловив в выражении его лица готовность начать спорить.
— Ладно-ладно! Сдаюсь! — поднял он руки, а опустил их уже не на стол, а на мои, теребящие тонкую бумажную салфетку ладони.
Я застенчиво заёрзала и, сделав вид, что хочу посмотреть время в телефоне, насколько смогла, корректно увернулась от его неуместного жеста.