только строил догадки, все развивалось стремительно, а фактов было мало, как и времени их связать. А потом увидел эти самые файлы отчетов, и все встало на свои места. Ну подумай сам, зачем здесь спасательная база? Зачем нам торчать на краю света три года не видя ни одного корабля? Нас отправили сюда просто для обслуживания базы, просто чтоб мы дронов чинили. Свадебные генералы, так сказать. Мы-то себя важными перцами считали, а были всего лишь механиками, обслугой для роботов. А чтоб не задавали вопросов лишних – нам всунули задание для спасателей. И знаешь еще что я скажу тебе, Макс. Планетарный заряд просто так не закладывают. Велика почесть для этой захудалой планетки. Просто им нужно, чтобы тренги не получили вообще ничего об этом месте. Ни-че-го! Точка.
Он многозначительно глянул на молчавшего все это время Максима. Потом повернулся к приборам и скомандовал компьютеру:
– Сводку по активным боевым единицам на поверхности Корте-2.
– Активные боевые единицы противника – два перехватчика, один разведчик, один транспорт. Приближаются к месту высадки. Посадка через девятнадцать минут десять секунд. Планетарный крейсер противника на синхронной орбите над местом крушения.
– Ого, – выдохнул Винсент. – Вот и вся группа подошла. Вот теперь и картинка нарисовалась – передовые корабли вели наш крейсер до планеты, потом атаковали его и передали координаты на свой крейсер. И вот подтянулись гости в полном сборе. Им очень нужна эта планетка, Макс. И если бы я не получил четких указаний – я бы разогнал спасателя и вломился бы этому крейсеру в бок. Прямо туда, где стыковочные модули. Такой удар разорвет крейсер пополам и кранты тренгам. Космическая карамболь, твою мать.
– А те, что на планете? – спросил Максим.
– А тех снимет ПВО. Они не ожидают подвоха, им видимо неизвестно, что здесь у нас есть база. Спутник выйдет на орбиту только к утру, а больше нас ничего выдать не может. Смотри, как идут, что на твоем долбаном параде, чтоб их черти драли.
Макс откашлялся и сказал:
– У меня тоже есть что сказать, Винс, нам нельзя взрывать планетарный заряд.
Винсент обернулся, глянул на Макса исподлобья и снова повернулся к приборам.
– В общем, – продолжил Максим, – я тоже времени не терял. Я пошел в медблок, как ты и приказал, сканировать и изучать, и вот то, что увидел я на сканере, меня поразило. Тварь, что залезла в того солдата, ну, ты же помнишь, так вот, она растеклась по всем внутренностям раненого. Потом закрыла дыру в его боку, вылезла своим этим мехом, или что он там вообще такое, облепила кожу и прикрыла дыру. Потом мне казалось, что компьютер взбесился, потому, что она стала распадаться внутри тела, не на куски, а растворяться, что ли. Понимаешь ли, Винс, из твари стали вылезать – никогда не поверишь – органы. Человеческие. Оно поглотило сердце и легкое, и поначалу мне казалось, что это те самые сердце и легкое, которые оно сожрало. Но потом сердце сформировалось, и оно было без повреждений, Винс. Новенькое сердце. Я сто раз его видел на этих долбаных картинках у молодых ребят в реаниматорах. За двадцать минут эта тварь сделала парню новенькое сердце. Тогда я задал компьютеру программу – проверить тварь. И ты знаешь – это вообще невообразимо – внутри оно как…ну как бульон из человека. Там смесь разных клеток, и все они человеческие, только от разных органов. И у этой штуки наш набор хромосом, Винс, понимаешь, человеческий. НАШ! Я не шибко умный, Винс. Но даже я понимаю, ЧТО мы с тобой нашли. Это панацея. Лекарство от всех болезней. Оно вливается в человека, подключается к его сосудам и нервам, читает всю информацию о нем и трансформируется внутри, в теле, воссоздавая повреждённые органы, залечивая неизлечимые болезни, уничтожая все вирусы. Потому-то раненый и дышал, Винс. И еще одно – эта хрень – не искусственная, это плод эволюции. Корень так сказать человечества, утерянные Предтечи, что ли. Слышал я как-то легенду, что есть такая планета, на которой самое наше начало, и что если найдем ее – станем бессмертными и неуязвимыми. Слышал, но думал, что сказки, не верил никогда. И вот оно как повернулось-то! Ты понимаешь, Винс, мы не можем ее взорвать, не в нашем праве это!
Винсент какое-то время молчал, склонившись над приборами. Потом оторвал взгляд от панели и, глядя на далекие звезды, произнес:
– Так-то оно так, Макс, но есть приказ. Там, наверху, лучше знают, что нам нужно, а что нет. Что будет полезнее, а что наоборот. А может и не нужно оно никому, бессмертие-то. Я-то согласен, вещь хорошая, представь себе неуязвимых солдат на поле боя. Абсолютно неуязвимых, – глаза его загорелись на мгновение и потухли. – Вот только… знаешь, Максим, в мире есть много полезных вещей, которые мы не замечаем, которые считаем ненужными и бесполезными. Так в детстве, на Земле еще, я палкой рубил крапиву, играя в войну. А потом повзрослел и стал понимать, для чего она и к чему хороша, и даже отвар из нее пил. Так дети проходя, просто от нечего делать, пинают муравейник, разрушая его и радуясь панике мелких букашек. Поджигают сухой камыш, восхищаясь бушующей стихией пламени, сжигающей вместе с сухой травой мелких животных, живущих в ней тысячами. Просто так, потому, что они сильнее и не ведают сути природы. Мне сейчас стыдно за себя, ведь и я так поступал когда-то. И чего уж таить, мне стыдно за себя на этой планете. Я ведь сжег тысячи этих тварей, просто так, потому, что они мне не нравились. И ты их жег, Макс. И вот я чего подумал. Не тех мы тварями называем. Эти существа живут только ради того, чтобы сделать нас бессмертными. А ради чего живем мы с тобой? Это мы твари Макс, по натуре своей, а не они. Люди – те еще твари, самовлюбленные, ненасытные, кровожадные твари, гребущие все под себя и живущие только ради своих прихотей. И мы уже не изменимся никогда, такова природа наша. А посему – приказ есть приказ. Мы взорвем к чертям эту планету, и поглоти меня ад, если я буду жалеть об этом.
Винсент полуобернувшись посмотрел на Максима, тот сидел понурив голову.
– Время икс, – сказал Винс, снова отвернувшись к приборам. – Точка невозврата все ближе. Компьютер, внимание. Станционному комплексу ПВО открыть огонь по кораблям противника, планетарный заряд – готовность номер один. Стыкуемся, Макс. И летим домой. И нечего тут думать.
– Есть, –