Филиппа наблюдала, как молодой человек прошел до конца бассейна в итальянском стиле и остановился среди высоких дорических колонн, окружавших поблескивающую зеленую воду. Небрежная, непринужденная поза, длинные светлые волосы, развевающиеся по широким плечам, – его как бы окутывала атмосфера ожидания. Филиппа, словно загипнотизированная, забыла про микрофон в ее руках. Молодой человек совершенно беззаботно протянул руку и расстегнул джинсы. Они упали, обнажив еще более светлые волосы, золотистую кожу без единого белого пятнышка, как будто он был молодым богом, только что родившимся из солнечного света. Выглядел он как типичный австралийский любитель серфинга, которых Филиппа во множестве видела на пляжах от Сиднея до Мельбурна. Здесь, в Перте, на побережье Западной Австралии, таких, как он, можно увидеть на лодках ловцов жемчуга или на досках для серфинга – этаких раскованных, самонадеянных молодых австралийцев, презирающих простых смертных и верящих только в собственную вечную молодость.
Филиппа отметила, насколько он беззастенчив, безразличен к тому, что кто-то может наблюдать за ним. Он поднял руки над головой и лениво потянулся. Когда Филиппа увидела его член, у нее вырвался тяжелый вздох.
Выключив магнитофон, она встала из-за стола, прошла по дому до гостиной, выходящей на террасу, и прислушалась к звукам на кухне. Видел ли повар молодого человека?
Пока Филиппа стояла, наблюдая за ним, он медленно осмотрелся и нырнул в зеленую воду, прорезав ее почти без всплеска.
На реке внезапно взревел мотор лодки, оставляя за собой струю брызг и пены, сидящие в ней закричали: «Привет!» и «Пока!» и исчезли из вида. Вилла Филиппы находилась на северном берегу Лебяжьей реки, на улице под названием Ютланд Пэрейд, в шикарном пригороде Перта-Дэлкейт, Западная Австралия, считающемся самым дорогостоящим районом в стране. Его прозвали «Улочка миллионеров», и туристические автобусы появлялись здесь регулярно. Местное население называло этот маршрут «Великая стена», потому что туристы могли здесь увидеть только стены, окружавшие скрытые за ними имения. Миллионеры, прятавшиеся за этими высокими стенами, общались с окружающим миром только с помощью селекторной связи у снабженных электроникой закрытых ворот, а когда они отваживались выйти из-за стен, то появлялись в машинах с затемненными стеклами. Или другим путем – по воде – в шлюпках, на парусных судах или моторных лодках.
При отливе можно пройти весь путь до мыса Резолюшн, где высокие эвкалипты уступают место зарослям бамбука, дикому инжиру и клещевине. Отсюда открывается захватывающий дух вид на причалы Фримантла, где парусники богачей покачиваются на ветру. Дальше расстилается голубая гладь Индийского океана с его неспокойными водами и губительными ветрами, который моряки прозвали «Доктор Фримантл».
Прислушавшись, но не уловив никаких звуков в спокойном, притихшем доме, она отважилась выйти на залитую солнцем террасу.
Из-за жары Филиппа работала в шортах, без лифчика, концы блузки связаны узлом на животе. Она трудилась над своей новой книгой – «Звездный план похудения и сохранения красоты из 99 пунктов». Книга была продолжением предыдущей – «Звездная одночасовая диета», которая возглавляла список бестселлеров почти год. «План» фактически не был новой книгой, это был итог всей звездной программы, в сущности, итог работы Филиппы за всю жизнь. «Цените свои успехи» – только что продиктовала она на магнитофон, это был сорок третий пункт плана. Она подошла к краю бассейна и с восхищением посмотрела, как молодое, золотистое тело плавает под зеленой водой. Когда пловец выплывал на поверхность, стряхивая белокурые волосы с лица, он, казалось, не замечал Филиппу, вновь погружался в воду и плыл на другой конец бассейна. Наблюдая, как он делал круги по бассейну, Филиппа ощутила, насколько она была возбуждена. Она оглянулась на дом, проверяя, не наблюдает ли за ней кто-нибудь. Ощущая обжигающую летнюю жару, чувствуя себя удивительно независимой и даже лишенной предрассудков, она встала на первую ступеньку лестницы, ведущей в бассейн, почти не замечая плещущейся у лодыжек воды – прохладной и одновременно теплой.
Горячее солнце нещадно палило, и она спустилась еще на ступеньку, побуждаемая не осознанным стремлением, но чем-то более глубоким, более инстинктивным. Белые стены, окружающие террасу, казалось, пульсировали от солнечного света, пальмы и папоротники, растущие в огромных вазонах, выглядели еще зеленее, их восковые листья блестели, как изумруды. Вилла Филиппы была выдержана в эгейском стиле, построил ее австралийский пивной магнат, который однажды посетил Грецию и влюбился в абсолютно белые кирпичные постройки на греческих островах. Дом этот был для Филиппы временным убежищем от мира, она получила его в наследство год назад и приехал сюда нянчить свою тайную боль. Боль эта была с ней всегда, даже сейчас, когда она чувствовала, как сверкающая вода кружит вокруг ног и лижет края шорт.
Филиппа Робертс возглавляла финансовую империю, получающую ежегодно миллионные прибыли. У Филиппы была яхта, личный самолет и бесценная коллекция редких предметов материальной культуры аборигенов Западной Австралии. Она могла покупать все, что ей вздумается, путешествовать по всему свету. Но когда суд, рассматривавший наследственное дело, в конце концов, утвердил ее право на виллу, она, только раз взглянув на нее, решила, что будет писать книгу здесь. За последние десять месяцев она почти не выходила за пределы виллы, если не считать ее ежедневных прогулок до мыса Резолюшн, в одно и то же время, что не нарушало ее затворничества.
Сойдя с последней ступеньки, она оказалась в воде по пояс. Молодой пловец доплыл до дальнего конца бассейна и вынырнул из воды, покрытый золотыми и серебряными каплями. Он уже собирался нырнуть опять, но, увидев ее, замер. Вода струилась по его телу, грудь тяжело дышала. Минуту он смотрел на Филиппу, потом поплыл по направлению к ней, держа голову над водой и устремив взгляд на нее.
Подплыв к ней, он встал на ноги. Его тело было так близко, что Филиппа могла видеть капельки воды, поблескивавшие на светлых бровях и ресницах. Дыхание его уже почти успокоилось. Не говоря ни слова, он сложил ладони ковшиком и, зачерпнув воды, плеснул на блузку Филиппы. Он продолжал обливать ее, пока блузка не намокла и сквозь материю стали видны соски.
Потом он протянул руку к узлу блузки на животе и медленно развязал его. Расстегнув пуговицы, он осторожно снял блузку с плеч, бросил ее на воду, и она медленно стала опускаться на почти невидимое дно бассейна. Несмотря на жару, Филиппа передернула плечами от озноба, а когда он положил ладони ей на груди, она почувствовала, будто ее пронзило током. Ток прошел по груди, через сердце, достиг самой глубины, где она носила свою боль. Боль тут же отреагировала острым, сладким ударом. А потом, на удивление, боль начала ослабевать, будто прикосновения его рук были бальзамом. Сцена напоминала замедленную съемку. Она стояла не шевелясь, зачарованная, его руки нежно ласкали ее груди. Вдруг он нырнул под воду и начал стягивать с нее шорты. Сняв их, он раздвинул ее ноги и проплыл между ними, щекоча их своими длинными шелковистыми волосами. Всплыв за ее спиной, он обнял ее и прикрыл груди ладонями, как чашечками. Она ощутила прикосновения языка на шее и толчки его члена по ягодицам. Ей казалось, что ее охватил огонь, несмотря на то что она погружена в воду. Его рука скользнула вниз, по пупку, по животу, ниже под воду, двигаясь к цели. Она откинулась назад, на него, когда его палец скользнул вовнутрь. Импульсивно она повернулась, ища его губы своими губами.