Священника смело в сторону, вообще в радиусе пяти метров от твари пространство очистилось. Оторвав ноги, охваченные жёлтым огнём, от пола он подпрыгнул и с силой приземлился на пол. Больше падшего ничего не сдерживало, оковы слетели. Он подлетел к Якову и ударил наотмашь когтями, заправленными черным огнём. Яков закричал и рухнул на пол.
А из пола-провала, где был странный рисунок, уже лезли черти и бесы.
Я каким-то шестым чувством осознал. Это как прозрение, мелкий вчерашний гадёныш — чёрт, а безглазая тварь — бес.
За ними из провала вылетела… Марья…
Она преобразилась — большие крылья, цвета зрелой пшеницы, состоящие из крупных перьев, были в подпалинах. Глаза горели синим огнём, волосы были растрёпаны и ниспадали на плечи. Балахон был изорван, а в прорехах проглядывался диковинный доспех.
Грудь высоко вздымалась, она часто дышала. По её виду было понятно, что недавно она вела бой.
Марья зависла на мгновение под потолком, предплечья её горели синим огнём. И резко обрушилась на толпу нечисти, разбрасывая и калеча, она как святой воин из библии — сражалась с адовыми отродьями.
В помещении церкви стоял гул, грохот и рёв, от бушевавших энергий.
А падший тем временем оказался возле меня и схватил за горло.
— Прозревший!? Интересно! — проскрипел он.
Меня сковывал холод и страх исходивший от твари. Он поднёс меня к своим глазам, и я заорал. Из меня вынимали, тянули жилы. Ничего не соображал от боли. А из меня уходила жизнь.
Затухающим сознанием, через толстый слой ваты, услышал крики. Полные боли и отчаяния. Узнаю кому они принадлежат.
Дети… Вика… Лера… Катя…
Потянулся к искорке, догоравшей у меня в груди, чтобы в последний раз её разжечь. И она ответила, сначала неохотно, робко. Но вскоре превратилась в пламя. А я всё раздувал и раздувал её.
После целой вечности усилий. Ну как мне казалось. Открыл глаза.
Мои руки держали голову падшего, большие пальцы были внутри его глазниц. Я весь горел — буквально. Правая рука твари сжимала мне горло, а левой он наносил удары в область груди. Мы оба орали. Боль, ненависть, злость всё смешалось, но более всего я чувствовал любовь. Она горела во мне праведным гневом…
Я спасу вас мои девчонки, вы будете жить.
Руки стали слабеть, сознание поплыло. По лицу, из глаз что-то текло.
Не успеваю. — приходит понимание.
Падший уже не бил меня, он стоял пошатываясь. Его кожа обуглилась и потрескалась. Из этих трещин текла чёрная, густая кровь. Волос не было, да и в место крыльев торчали обрубки. Но тварь была ещё жива.
Господь помоги.
Сзади почувствовал всхлип и прикосновение. Через меня или ко мне, потёк ручеёк силы…? Или любви…? Я узнал её…Теплая и такая родная. Катюшка, глупышка.
Усиливаю давление и как мне показалось взрываюсь. Не чувствуя опоры. И сам не в состоянии уже стоять. Падаю, увлекая за собой жену. И мы катимся. Не чувствуя, не слыша и вообще уже не существуя.
— Убит привратник.
— использовано сопротивление духу способностей (разрушение)
— использовано физическая сопротивляемость
— использовано сила
— использовано выносливость
— использовано дар создателя
— захвачена и поглощена осквернённая искра создателя.
— Поглощена искра создателя…
— Поглощена малая искра создателя…
— Поглощена…
— Вы ступили на путь… Вам доступно направление… Направление изменено …
— Первая печать закрыта. Путь начался…
Глава 7
— Он выживет? — первый женский голос.
— На всё воля Господа нашего! — первый мужской голос.
— Я сделала всё что могла! — второй женский голос.
— Марья, Яков, Михаил! Может можно ещё что-то сделать? — первый женский голос.
— Помолись дочка! Всё в руках Творца! Мы все дети его, созданы по образу и подобию его! Молись и услышит он! — второй мужской голос.
— Влады́ко, Вседержи́телю, Святы́й Царю́, наказу́яй и не умерщвля́яй, утвержда́яй низпа́дающия и возводя́й низве́рженныя, теле́сныя челове́ков ско́рби исправля́яй, мо́лимся Тебе́, Бо́же наш, раба́ Твоего́ Ильи… — первый женский голос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
* * *
… Я плыл по реке. Мысли текли медленно, лениво. Вода теплая, с неба светит солнышко — лето. Где-то не вдалеке плещется и гомонит ребятня.
— Илюша! Пошли обедать. — говорит не молодая, но такая знакомая женщина.
— Ну баб, я не хочу! — какой-то пацан лет десяти, с неохотой выбирается на берег. — Баб ну ещё чуть-чуть.
— Пошли говорю!
… Вода плещется, омывая тело, вокруг царит тишина и спокойствие. По берегу стелется туман. На мостке сидят с удочками, не молодой мужчина и ребёнок. Мужчина уже в годах, но ещё очень крепкий. — я узнаю его.
— Смотри. Клюёт, подсекай! — говорит мужчина, и ребёнок смеясь поднимает удочку с небольшой рыбёхой.
— Ура! Ура! — дед я рыбу поймал.
Река несёт меня дальше или это я сам плыву.
На берегу загорают парень и девушка, а в воде плещется мальчишка.
— Пап можно я залезу на трубу и оттуда нырну?
— Нет Илюш, там высоко.
— Ну пап. — канючит пацан.
Женщина что-то говорит мужчине, и они заходят в воду. Объясняя что-то пацану, они берутся с мужчиной крест на крест, за руки. И к ним залезает мальчишка, а они его подбрасывают в воду. Ребёнок выныривает и радостно кричит.
— Ещё! Еще давай!
Мужчина и женщина веселело смеются. Я узнаю их и тоже улыбаюсь…
… Солнце и вода умиротворяют. На берег из тумана выходит пожилой мужчина, он весь седой. Видно, что ему далеко за семьдесят, движения не торопливые.
— Илюшка хватит плавать! Вылазь давай! Не время ещё! РАНО тебе.
Я узнаю его — дедушка. Живой!?
— Внук. Рано ещё! — провожает он меня глазами.
В груди зарождается какая-то тревога. Пагода портится. Набегают тучи и поднимается ветер…
… На берегу стоит красивая, но очень грустная женщина. По её щекам текут слёзы. На руках она держит маленькую девочку, она беззвучно плачет. А по другую руку стоит молодая, высокая девчонка…
— Лера?… Вика? … Катя? …
Я начинаю грести к ним, но получается плохо. Течение ускоряется, а я гребу изо всех сил. Кричу им что-то, а они с надеждой в глазах бегут по берегу за мной…
***
— Просыпайся ведун, — услышал стариковский голос.
Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на странной поляне. Но какой-то неправильной, не реальной. Светло-серую землю покрывала ржаво-зелёная трава. По краю поляны росли ржаво-коричневые деревья, с жёлто-серыми листьями. Вообще во всём, что меня окружало, преобладали ржавые и серые цвета. Даже воздух и небо были серыми.
Передо мной стоял высокий, метра два с половиной, крепкий старик, одетый в длинный белый балахон, подпоясанный толстой бечёвкой. Он был слеп, во всяком случае глаза его закрывала повязка. Длинные седые волосы спадали ниже плеч. Длинная аккуратная борода, заканчивалась на уровне груди. В руках он держал длинную палку, со множеством веток в навершие.
Старик напоминал мудреца или волхва из сказок. Он весь лучился силой.
— Что…? Ведун…? — растерянно прошептал я.
Мысли текли ещё очень медленно и вяло, как после долгого сна. Всё окружающее воспринималось мимоходом. На автомате, не как реальность. Кисель в голове не желал развеиваться.
— Где это я? Кто ты? — продолжал я тупить.
У меня много имён…, некоторые зовут меня Харон! — ответил странный старик.
— Харон!? — выкрикиваю испуганно. — Получается я умер… Блин, чё теперь делать-то?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Успокойся! — повысил голос старик. — Нет пока.
— Ммм. — только и смог выдавить я.
— Ты ведун или прозревший. Это те, кто дотянулся и применил — дар. Ну или искру Творца.
— Что? Какую искру?