Сайма с угрюмым выражением лица откинулась на спинку сиденья.
– Мало того, что ты выдала себя за крестницу этого дьявола Кромвеля, но чтобы выйти замуж за англичанина?! Твоя дорогая мать, если бы узнала об этом, в гробу перевернулась бы.
– Моя дорогая мать, если ты не забыла, сама была замужем за англичанином.
– Твой отец – совсем другое дело. Он совершенно не походил на англичанина, был кельтом с головы до ног.
– Однако в его жилах текла самая голубая английская кровь.
– Что ж, все равно я против этого вашего заговора.
Не знаю, о чем думал твой братец Оуэн, когда заронил в твою упрямую голову семена этого плана. Если хочешь знать мое мнение, это приведет нас на Тайборнскую виселицу. – Она искоса взглянула на Мару и, хорошо скопировав манеру матери Арабеллы, добавила:
– Или к Армагеддону.
Но Мара не собиралась уступать ей, особенно сейчас, когда все шло так хорошо.
– Оуэн просто предоставил мне необходимые сведения. Идея была полностью моей. И тебя, кажется, никто не заставлял участвовать в этом. Ты можешь бросить все в любой момент. Собственно говоря, – на ее губах появилась дразнящая улыбка, – не хочешь ли ты, чтобы я приказала кучеру остановиться и ты смогла сойти, пока мы не миновали городские ворота?
Сайма не ответила. Зная, что никогда не покинет свою госпожу, она молча рассматривала дорогу сквозь щель в оконной занавеске. Они только что проехали стоящие на берегу реки Поддл Ворота святого Николая и теперь направлялись к высокому шпилю собора святого Патрика.
– Только не вздумай попасть под дождь, иначе вся эта краска потечет и вода будет чернее, чем воды Лиффи.
Мара открыла свой ридикюль, достала оттуда небольшую тряпку и протянула ее Сайме..
– Возьми. Тебе лучше стереть эту глину, иначе его светлость, Адриан Август Росс, граф Сент-Обин, откажется пустить нас в мой замок.
Сайма взяла тряпку и начала снимать с себя маскировку – Хотелось бы мне, чтобы ты отказалась от своего плана. По мне, он не сулит нам ничего хорошего. А если лорд Сент-Обин обнаружит, что ты не настоящая Арабелла? Я слышала, что у него дьявольский характер и соответствующая этому сила. Однажды он поймал браконьера, охотившегося на землях Кулхевена за кроликами, и так ударил его, что расплющил ему нос в лепешку.
Представив себе эту картину, Мара содрогнулась, но быстро постаралась выбросить ее из головы.
– Не говори ерунды. Воры – это как раз он и ему подобные. Кулхевен более ста лет принадлежал моей семье до того, как этот злодей Кромвель украл его у нас. И за что? За то, что мой англичанин-отец женился на матери-ирландке. Всего-навсего! У них не было никаких доказательств того, что отец поддерживал О'Нила и его соратников. Он даже не был католиком. И не принимал никакого участия в том, что произошло в Ольстере. Но он был женат на ирландке, что, по их разумению, лишало его права на владение своей собственной землей. Его уморили голодом в Дублинской тюрьме, потому что он пытался протестовать против конфискации Кулхевена. А мою мать убили при попытке защитить наш дом от кромвелевских солдат-убийц.
– Я знаю все это не хуже тебя, но Протекторату нет до этого никакого дела.
– Будь он проклят, этот Протекторат.
– Держи язык за зубами, девочка.
– Прости, Сайма, но мне кажется, что я имею полное право попытаться получить назад то, что у меня незаконно отняли. Кроме того, каким образом лорд Сент-Обин сможет догадаться, что я не настоящая Арабелла? Он ее даже никогда не видел. Все ухаживание велось по почте и длилось всего шесть месяцев. Оуэн перехватывал все письма. Я знаю о нем все, что мне нужно. И вспомни слова ее матери. Этот брак был устроен отцом Арабеллы и лордом-протектором Кромвелем. Родители девицы даже не знают графа, а он знает об Арабелле только то, что она прибывает в Дублин, чтобы выйти за него замуж. Ему известно, что волосы у нее черные, и благодаря твоим снадобьям теперь у меня такие же. Ему и в голову не может прийти, что сейчас она уже платит за проезд, чтобы пересечь пролив и добраться до Англии, предпочитая не выходить замуж за больного оспой человека, которого даже никогда не видела. Кроме того, очевидно, что граф не испытывает особой нежности к своей нареченной, иначе он сам бы привез ее в Кулхевен.
– Да, но что, если ее мать напишет графу по возвращении в Англию?
Мара пожала плечами:
– Какое мне до этого дело? К тому времени, как они пересекут Ирландское море, доберутся до своего маленького поместья, объявят о неудаче отцу Арабеллы, отправят письмо и оно дойдет сюда – если оно вообще дойдет, – я уже сделаю все, что мне необходимо.
Выйду замуж за лорда Сент-Обина, буду, надеюсь, уже носить под сердцем его ребенка и наконец-то отомщу ему за то, что он разрушил мою семью.
Глава 3
Мара приподняла край занавески, закрывающей окно кареты, и перед ней предстала панорама великолепного восхода солнца. Все обещало еще один прекрасный день; насколько хватал глаз, небо было чистым и голубым. По настоянию Мары Пудж вез их всю ночь, не считая двух остановок на водопой, которыми они с Саймой воспользовались, чтобы перекусить холодным мясным пудингом и превосходным сыром, предусмотрительно взятыми кучером в дорогу.
От этой пищи и тряской езды желудок Мары, и без того расстроенный вследствие нервного напряжения, все более давал о себе знать. Она постаралась объяснить Пуджу свою торопливость желанием невесты поскорее увидеть своего жениха. На самом же деле ей хотелось поскорее попасть в родной Кулхевен, и с каждой милей это чувство становилось все сильнее.
Это в сочетании с подспудным страхом от предстоящего появления перед лордом Сент-Обином в роли его нареченной делало пребывание в замкнутом пространстве кареты еще более томительным.
Надеясь хотя бы немного снять накопившееся внутреннее напряжение, Мара глубоко вдохнула утренний воздух. За всю ночь она не уснула ни на минуту, слишком занятая мыслями о том, что ей предстоит. Что же касается Саймы, та, казалось, абсолютно ни о чем не беспокоилась и, несмотря на рытвины и ухабы, всю ночь прохрапела, как пьяный матрос. Она не проснулась даже тогда, когда Пудж умудрился, потеряв дорогу, завести их прямо в вонючую трясину, после чего Мара долго удивлялась, где Сент-Обин откопал своего кучера, который не умеет править лошадьми.
Во время долгой бессонной ночи Мара могла довольствоваться лишь тем, что, выглядывая из окна кареты, считала звезды и предавалась воспоминаниям о детстве. Она уже почти забыла, как сильно была привязана к этой дикой и прекрасной земле, прошло уже столько лет с тех пор, как она была здесь в последний раз.