– Идите отдыхать, – тихо сказала женщина. – Я постелила вам на диване.
Бука послушно проследовал за хозяйкой, сел на диван, неловко поерзал. Но словно какая-то сила навалилась на него, придавив веки, заставив зевнуть и склониться к подушке. Сознание подернулось дымкой – и провалилось в темную пустоту.
Глава вторая. Дыхание Зоны
Его снова преследовал все тот же навязчивый, мучительный сон. То, о чем он старался не вспоминать, то, что было тщательно укрыто в пыльных уголках памяти, упорно лезло наружу, демонстрируя бессилие разума в борьбе с внутренними монстрами. Наверное, он и решил навсегда покинуть Зону, в том числе, из-за этого сна. Отчего-то казалось, что все забудется, и он навсегда примирится с самим собой. Но сон повторялся снова – и даже во сне Бука ощущал ужас и разочарование.
…Он пришел, чтобы спаси ее. Ту, единственную, что помогала ему чувствовать себя таким же, как все. Ту, что делала его человеком, и дарила какие-то призрачные надежды – он даже не знал, на что именно. Любила ли его танцовщица из сталкерского бара? Или же просто использовала, как машину по поставке уникально хабара? Ведь никто не мог сравниться с ним в этом деле. Тогда Бука наивно полагал себя настоящим сталкером, и для этого были все основания. И только много позже, с усилием заставляя себя возвращаться к минувшим событиям, начал догадываться, что его подругу просто использовали – чтобы заставить несговорчивого чудика таскать из каштаны из огня (как выражался какой-то наемник).
Но он не думал об этом. Он никогда не отличался склонностью к глубокомыслию, а тогда в голове у него был полнейший компот: что и говорить, Мила свое дело знала. И ему, совсем еще зеленому, хотелось верить только в одно – что она любит его. Просто, по-настоящему. А хабар? Что хабар? Ему было нетрудно натаскать артефактов: ведь он любил любоваться ее лицом, которое аж светиться начинало при виде богатой добычи. Что и говорить, любовь – страшная штука, о чем запоздало ему поведал всезнающий Док…
А в том момент он бы, не раздумывая, отдал бы за нее жизнь. И если бы удалось повернуть время вспять – легко, поменялся бы с ней местами. И даже позже, действительно получив призрачную надежде «переиграть» пройденное – он не решился на главное. Бука благодарил Черного Сталкера за то, что тогда, у Монолита, тот уберег его от самого опасного в его жизни решения. Это было невыносимо трудно – но Бука не стал просить у черного чудовища воскрешения любимой. Все знают – нельзя просить Монолит о таких вещах. По большому счету, его вообще не стоит ни о чем просить: никому еще исполнение желаний не принесло счастья. И то, что загадал тогда, Бука тоже не дало искомого результата – лишь новые жертвы, покореженные судьбы, да его собственное добровольное изгнание.
Но и это не избавило его от одной, из ночи в ночь повторяющейся картины. Вот он, задыхаясь, примчался в этот крошечный уголок на краю Зоны, такой, как казалось всем, безопасный, где можно отдохнуть и развеяться перед очередным нырком в неизвестность, выпить прозрачного, да поглазеть на аппетитные формы девчонок. Все кончилось в один миг: небольшой хлопок на мертвом энергоблоке – и вот уже, в зловещей тени выброса зашевелилась Зона, норовя запустить ядовитое щупальце туда, где еще сохранились остатки покоя и привычной человеку природы. Это место было находкой для сталкеров: проводя Периметр, военные, не размениваясь, отхватили «с запасом» и этот небольшой участок здоровой территории. Словно чуяли, что это ненадолго. И когда он, Бука уже ворвался в этот небольшой лагерь, здесь уже вовсю хозяйничала Зона.
Наверное, что-то происходит с ее обитателями, когда они начинают осваивать «свежие» территории – словно здесь, на границе миров мутанты ощущают особенную ярость и ненависть ко всему, что попало в их мир из-за Периметра. Даже обычно нейтральные, равнодушные зомби вдруг начинают яростно бросаться на зазевавшихся людей. Что говорить о снорках и совсем уже диких тварях, вроде слепых собак и кровососов? Тогда все, кто уцелел во время первой волны, накатившей со стороны Зоны, попрятались в баре. А вокруг царил настоящий ад: вспыхивали свеженькие мясорубки, трепетал воздух вокруг воронок, били в землю разряды небольшой электры – Зона разрождалась аномалиями, будто икру метала.
У него на глазах взбесившиеся снорки дрались из-за трупов, а слепые собаки никак не могли поделить с плотью тушу какого-то толстяка. Бука словно не замечал всего этого: у него была единственная цель – найти ее. Это удалось – быстро и на удивление просто. Слишком быстро и просто – самое время насторожиться. Но тогда он не считал еще Зону чем-то враждебным. Нет, Зона была для него уютным домом, ласковой матерью, балующей свое чадо обилием подарков. Тогда он не понимал еще, каким же уродом сделала его эта ласковая Зона.
И он вытащил ее – прямо через разбитое окно, несмотря на предупреждения опытных сталкеров, занявших круговую оборону. Он лишь улыбался им в ответ: взрослые, вооруженные до зубов, мужики казались ему детьми, не умеющими наладить нормальные отношения с Зоной. Она полностью доверилась ему – чудовищу, которого сторонятся мутанты, способному безо всяких приборов ощущать опасность и ловко обходить любые аномалии. Ей тоже казалось, что она делает правильный выбор.
Что случилось в последующие несколько секунд, до сих пор оставалось для Буки мучительной загадкой. Он не мог не почувствовать эту аномалию: несмотря на эйфорию от встречи, он прекрасно контролировал местность. Не могла его отвлечь ни стрельба, разразившаяся вдруг со стороны осажденного бара, ни рев кровососов, ворвавшихся туда в режиме «невидимки». Это было похоже на наваждение: будто своей волей Зона на миг лишила его всех способностей и даже самого разума. Всего лишь на миг – но этого хватило, чтобы потерять контроль над ситуацией – когда она, сделав всего пару шагов, выпустила из тонкой красивой ладони его руку и коснулась спиной дрожащей, искажающей видимость стены воздуха…
Бука тихо застонал – то ли в действительности, то ли только во сне. Снова все та же невозможная картина и снова он, замерший, не в состоянии ничего изменить.
Всего лишь шаг – и в уши врывается ужасающий треск костей. Ему даже кажется, что он слышит короткий вскрик – но, наверное, только кажется, потому, как ее легкие, оголенные, оказавшись прямо перед его глазами, взрываются тысячами крохотных шариков-альвеол, и лицо ощущает влагу мелкой-мелкой кровяной пыли. Миг – и все ее прекрасное тело превращается в освежеванную, вывернутую наизнанку тушу. В лицо отдает жаром горячих внутренностей – и все они с отвратительным хлюпанием опадают к его ногам. Торчащие вперед обломки ребер, бессильно изгибающийся позвоночник, и последняя точка – лопнувший бомбой череп. И все. Некоторое время он стоит еще над дымящейся плотью, покрытый кровью и ошметками ее прекрасного тела. Сознание еще успевает отметить: это обыкновенная изнанка – как он же мог ее не заметить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});