Читать интересную книгу Человек. Образ и сущность. Гуманитарные аспекты. Современный человек. Движение к пасторали? - Наталья Пахсарьян

Ее антиподом становится теоретическая апологетика сохраняющейся инерции, которой придается форма закона «естественной» жизни.

Здесь кажущееся движение вперед по пути прогресса вместе с тем оказывается движением назад, от культуры отношений к отношениям «без культуры».

4. Культура или псевдопастораль?

Закономерно возникает вопрос: как может пастораль выполнять культурную функцию в качестве онтологии жизни? Может ли идея пасторали внушаться с помощью насилия, насаждения сверху так, как в России внедрялась культура картофеля? Возможно все. Однако чтобы не превратиться в отвергаемое всеми утопическое мечтание, пастораль должна восприниматься как творческий стимул, влияющий на характер производства и образ жизни человека, и определяющий создание конкретных привлекательных образцов, создающих мир реальной жизни реального человека. Эти образцы и формы образа жизни могут выполнять функции навигационных ориентиров. В своей совокупности они образуют «зеркало», в котором человек видит свой правильный образ, которому он и должен следовать. В этой реальности пастораль оказывается контрапунктом мира «без культуры», как эмпирически достоверной реальности.

В этом контексте происходит определение смысла жизни через посредство культуры. Культура расшифровывает действительный смысл жизни не как простое эмпирическое существование, тождественное в своей сущности всякому иному существованию, а как некую противоположность такому существованию, как соответствие жизни определенному Смыслу, который может получать свое выражение в концептуальном образе. Смысл заключается в том сформированном культурой образе, в котором человек может видеть истину смысла своей жизни. Можно выделить три таких истинных образа, возникающих в зеркалах культуры.

Первое зеркало античности, в котором парадигма человека предстает как идеальное создание, образец которого является отражением мира языческих богов как персонифицированных сил природы.

Второе зеркало является контрапунктом первого. Это зеркало – икона, образ святого, неприродного человека, носителя образа живого Бога и его Крестного пути.

Третье зеркало создается философией, искусством и литературой как образ величия человека, делающего самого себя и не ограниченного в свободе своего самоопределения. В этом образе выражается сакральная сущность личности. Своим специфическим образом каждое духовное зеркало выражало онтологию общественной жизни эпохи – Античности, Средневековья и Нового времени.

Авангардная культура ХХ в. разбила эти три зеркала. Она сделала попытку «реалистически» определить мир человека вне его сакральных образов.

Если мир человека не сакрален, то он представляет собой совокупность физических элементов, тело, состоящее из атомов и молекул, соединенных некими силовыми линиями. Абстракционизм, кубизм представили человеку «суровую правду», истинный образ его сущности, а литература, драматургия и музыка выразили его эмоциональную реакцию на открытие этой «истины жизни». Человек «растворяется» в природе не так, как она предстает в иллюзорных образах его ощущений, а как она предстает в научных представлениях, открывающих микромир и макромир универсума. Такое растворение человека в природе – это псевдопастораль, современная форма редукционизма, имеющего свои цивилизационные последствия. В цивилизационном контексте человеку нужно было спасать не столько мир атомов и элементарных частиц, сколько именно мир, данный ему в его здоровых ощущениях, т.е. мир, в котором атомы и молекулы образуют прекрасную целостность, являющуюся условием выживания человека. Конечно, взрослый человек – не ребенок, и он хочет знать истину своей жизни. Как определяется эта истина, если следовать логике естественно-научных открытий в области астрофизики и генетики?

Современный человек «вооружен» знанием отдаленной апокалипсической перспективы Солнечной системы и Вселенной. Он вынужден самоопределяться в данном ему интервале Времени. И это накладывает отпечаток на логику его рассуждений. Не подводит ли эта «логика» к «истине» пира во время чумы со всеми вытекающими отсюда последствиями? Но разве может эту истину игнорировать гуманитарное знание, навязывая человеку иллюзорное видение реальности Бытия?

Гуманитарное знание, в отличие от естественно-научного знания, открывающего относительность всех явлений физического мира, обнаруживает феномен абсолютного в том, что для естественно-научного знания является относительным. В этом открытии и заключается исходный пункт онтологии жизни как императива применения власти и техники. Онтология жизни истинна постольку, поскольку определяет смысл абсолютных ценностей, следование которым обеспечивает сохранность жизни. Абсолютные ценности включают в себя атрибут вечности как постоянного условия сохранности жизни. Это – не «дурная бесконечность», а время жизни. Во времени жизни и реализуется бытие человека, как то тотальное бытие, за пределами которого человек не обнаруживает своего смысла.

Тотальное бытие человека становится объективным основанием истинных ориентаций цивилизационного бытия, а вместе с тем и рефлексии самосознания, обращения человека к оценке собственной деятельности. И здесь философия пасторали начинает наполняться новым смыслом. Когда человек обнаруживает, что его собственная деятельность имеет своим следствием исчезновение многих видов животных и растений, а эти виды составляют части общей «пирамиды» жизни как взаимосвязанной экосистемы, и эта пирамида, в которую входит и сам человек, может «рухнуть» с непредсказуемыми для жизни последствиями, то он вынужден открытыми глазами смотреть на эту проблему и определять практические формы ее решения. Всегда ли он ведет себя адекватно, когда обнаруживает, что ситуация диктует необходимость коррекции привычного образа жизни, сложившихся форм производственной и социальной деятельности? Далеко не всегда.

Особый интерес, естественно, представляет реакция теории на возникающие проблемы. Одной из форм такой реакции является когнитивный механизм ухода от неизбежности катастрофической перспективы. Человек начинает прятаться от себя самого: он «растворяет» себя в природе. Это – вариация псевдопасторали.

Если пастораль – это образ гармонии Природы и человека, то псевдопастораль – это образ Природы без человека. Как оказывается, теория может проявлять те же слабости, что и обычный индивид. Это – своеобразная теоретическая хитрость разума, мимикрия, которая маскирует человека под природу: человек как бы говорит природе – «меня нет», «я не субъект», «я – это ты, природа, и только природа»! В этом случае кажется, что природа не сможет нанести свой ответный сокрушительный удар по человеку.

Это – форма самообмана. Человек «скрывает» самого себя, подобно тому как камбала «исчезает» на дне морском, обретая его цветовую гамму, гусеница обретает форму сухого сучка дерева.

Псевдопастораль – это новая форма опиума для человека. Психологический наркотик кажется необходимым для того, чтобы стало возможным продолжение жизни в ее прежних формах. Но как быть с «исчезновением» человека? Как можно признать легитимным его «исчезновение» как субъекта?

Если физическая наука допускает, что сущность человека – это совокупность атомов и молекул, то с философской точки зрения можно допустить, что сущность человека определяют исходные принципы специфики его жизни – трансценденталии. Именно переоценка этих трансценденталий и позволяет «увидеть» исчезновение человека как специфического субъекта. Свою версию такого исчезновения предлагают Майкл Диллон, профессор Ланкастерского университета, и Луис Лобо-Гуерреро, лектор Кильского университета8. Они считают себя продолжателями идей Мишеля Фуко.

Анализируя особенности современной цивилизации, ее онтологию, М. Диллон и Л. Лобо-Гуерреро приходят к заключению, что исторически возникшие квазитрансценденталии, формировавшие внутреннюю сущность человека как человека, исчерпали себя. Это – труд, жизнь в социуме и язык. Под влиянием научного и информационного прогресса якобы произошла мутация этой триады. Их место теперь замещают другие квазитрансценденталии. Это – информация, анимация и код. В этой триаде индивид перестает фигурировать как особая реальность. Он присутствует в ней в виде информации и информационных взаимодействий как момент сложных информационных структур. Человек, как информационный элемент, начинает подвергаться цифровой обработке, и в этом виде он и входит в общую статистику. И здесь происходит еще одна метаморфоза человека. Если поведение отдельной личности, в силу ее внутреннего произвола, непредсказуемо, то большие массы индивидов, взятые вместе, подчиняются статистическим законам. Взятый в массе человек, как и другие природные явления, характеризуется отсутствием свободы воли.