Читать интересную книгу Свободный полет - Кирилл Половинко

Я снял рюкзак, скинул куртку, прошел в кухню, пожал руку брату и сел рядом.

– Так! Могу яйца пожарить!

Мы переглянулись. Я люблю яичницу, поджаренную с обеих сторон, когда Макс любит глазунью.

– Ну ладно, – вздохнула мать и открыла холодильник.

Макс взглянул на меня:

– Играли сегодня?

– Ага. Тебя не было.

– Так я же больше по клубу, репчику.

– Ужас. Пришел бы на брата посмотреть.

– Я был у вас как-то на концерте в «Камине»! Мне хватило!

– Концерт неудачный. Мы тогда нажрались.

– Стасик! – крикнула мать. Алкоголь был для нее больной темой.

– Мам, не называй меня «Стасик», – скривился я.

– А чего это? Глянь как мило! Стасик! Или надо серьезно? Станисла-а-а-в? Твой внешний вид на «Станислав» не тянет!

Ну да, на фоне солидного Максима я выглядел контрастно. Несмотря на то, что мы близнецы, отличия были существенными (хоть и не природными). Макс был чуть плотнее меня (мой образ жизни псевдо-рок-звезды с его спортивным прошлым не сопоставлялилсь), волосы имели натуральный русый оттенок в отличии от моих окрашенных в ярко желтый цвет. Волос у него было побольше – последние пару лет я стригусь под ирокез, окрашивая гребень («иглы» на нем не ставлю, я стильный мальчик). В общем, в плане стиля я полная противоположность Максима: пирсинг (два гвоздя и кольцо на левом ухе, два гвоздя на правом, проколот язык), обвисшая футболка на худом теле, на правой ключице просматривается элемент татуировки, обтягивающие синие джинсы. В биологическом плане мы одинаковые.

– Так как дела у группы? – спросил Макс.

– Нормально, – я хотел было заикнуться о предстоящих планах и перспективах, но сдержался. Рано еще. – Как на работе дела?

– Такое, – покрутил рукой брат. – Хочется чтобы оставили в покое и не выносили мозги. Наверное как у всех.

– Да у тебя и так благодать и покой! – отозвалась из-за плиты мать. – Жены нет! Детей нет! Никаких забот – сам себе хозяин.

– С тобой похозяйничаешь, как же.

– Так съезжай! Давно пора.

Есть в Максиме такая черта, которой мне не достает – острая привязанность к семье. Или скорее лень, не позволяющая двигаться по жизни.

– Здоровый лоб, а все мать нянчит, – продолжала гнуть свою линию мама. – У тебя уже сверстники по пять раз переженились, а ты все ходишь да ходишь. Хоть бы раз мне свою девочку показал!

– Ты ее уже видела…

– Ой, нет! Не надо!

Была у Максима «любовь всей жизни». По закону жанра – безответная. Дружба мальчика с девочкой началась со школьной скамьи и продолжалась по сей день. Проблема была в голове Максима – с какой-то стати он себя запрограммировал на то, что она его девушка. Программа эта работала стабильно и без сбоев хоть в тринадцать лет, хоть в двадцать четыре. Правда несколько явных обновлений за этот период произошло – маниакальное преследование сменилось тайным желанием. Основной фишкой ранней версии программы была спам-рассылка на мозг родителей: «У меня есть девочка Маша! Дайте денег на погулять!». Радости матери не было предела – у сына завелась умная (дополнительный пакет спам-рассылки) и красивая (школьные фотографии) девочка. Представьте удивление мамы, когда она начинает замечать эту девочку с другими мальчиками. «Сыночек, а что это она с другими мальчиками гуляет?» – спрашивала она у Максима. Со временем матери пришлось признать правду – сын попал в капкан безнадежной, безответной любви. Банальное, глупое и очень частое явление. Так или иначе, мать всеми силами пыталась направить сына в сторону других объектов обожания, но, увы, Мария засела в мозгу Максима прочно и надолго.

Мать поставила перед нами тарелки с яичницей – мне поджаренную с обеих сторон, брату глазунью. Пару минут мы молча принимали пищу.

– Такой худой… Леля наверное совсем не кормит? Кстати, как она?

– Нормально. Дома уже. Спит, наверное.

– Приводи ее в следующий раз к нам.

– И пусть подружку возьмет! – подхватил Макс.

– Она-то возьмет, только что ты с ней делать будешь?

– Ну как? Покажу ей свой богатый внутренний мир!

– Отлично, я записал: «Добыть брату готку, балдеющую от расчлененки».

– Стас! – пристыдила мать. – Ты работу нашел?

Для мамы частный перевод текстов – не работа.

– Пока есть над чем работать.

– Вы хоть музыкой зарабатываете? – спросил Макс.

– Больше нет, чем да. Когда играем в ноль – уже хорошо. Это я про тур.

– Ой! Тур! Еще гастроли скажи! – захохотала мать.

– А что? Типичный термин.

– Баловство все это. Вот нашел бы работу стабильную как твой брат…

– И что? – отрезал я. – Подыхать в офисе?

– Эй! Каждый выбирает свой путь и выбор человека нужно уважать, – начал Максим.

– Путь должен быть достойным. По призванию. Если всю жизнь проживать через силу – в чем смысл?

– Смысл в самопожертвовании. Этому учит Библия. Больше делать для других, чем для себя.

– Это бы работало, если бы мы не жили в такую алчную и меркантильную эпоху.

– Не все так грустно, как ты думаешь, братец.

– Я склонен верить тому, что вижу и чувствую своим сердцем.

– Проблема скорее не в алчности, а в человеческой глупости.

– Глупый человек, как правило, более предрасположен к счастью, чем его более интеллектуально развитые собратья.

– Горе от ума?

– Типа того.

– Вот смотрю на вас и думаю: «В кого вы такие умные?», – покачала головой мама.

– В тебя, мам, – ответил я.

– Черт! А я думал в меня!

– Не, я на две минуты дольше вынашивался – накапливал интеллектуальную мощь.

– Дурачок, – подвела с улыбкой итог мама.

Я доел, отставил тарелку:

– Спасибо, мам. Я пойду.

– Вот тебе здравствуйте! Только пришел!

– Домой надо, Лола ждет.

– Ты же сказал, что она спит.

– Зло не дремлет.

Мать хихикнула. Люблю когда она улыбается.

У Максима зазвонил телефон:

– Алло! Да. Да, через пятнадцать минут буду! – он положил телефон в карман. – Я тоже побежал.

– Ну вот, – вздохнула мать. – Опять одна.

«Человек всегда один» – хотел сказать я, но промолчал. В моей правде всегда было слишком много безнадежности. Слишком много для одного близкого человека.

Максим

Максим вышел со мной из подъезда, дошел до угла дома и попрощался. Смысла брать машину не было – до оговоренного кафе восемьсот метров. Несмотря на моросящий дождь, шел Макс неторопливо. Сама погода олицетворяла его текущее состояние: дышалось глубоко и свободно, как и полагалось свободному человеку, но этот воздух был холодный и душу не согревал; капли дождя приглушали чувство комфорта давая понять, что все не так ровно и гладко, как хотелось бы. Осознание болезни – первый шаг к исцелению. Проблема только в том, что «доктор» сам себе диагноз поставить не мог. Плохо и все тут. Почему у Максима шел в сердце дождь – даже ему самому было непонятно. Все проблемы человека исходят из его головы. Прав был Ницше – сверхчеловеком быть нелегко. Но Максим не хотел быть сверхчеловеком, достаточно быть просто счастливым. Главное, определить для себя в чем состояло это счастье. Пока ответа не было.

Кафе, в котором была назначена встреча, представляло собой типичное заведение кавказского типа спального района города. Хотя и носило место гордое название «Альтаир», все равно напоминало сарай среди спальных массивов. Летняя площадка была похожа на «кафе с шашлыком» (ни в коем случае не с чебуреками! Здесь уровень повыше!) при местных морских курортах – особенно ощущалось в жаркий летний вечер. Т. к. на улице властвовал октябрь, все «движение» было перенесено вовнутрь.

Внутри дела обстояли еще хуже. При входе вас встречают два (даже не один) рукомойник и двери в туалет. Если повернуть голову вправо, можно увидеть дверь, ведущую в основной зал. Это помещение вмещало три ряда по шесть столов для четверых и два особых стола справа у входа на пять персон. Один из VIP-столов занимал хозяин кафе Эдик и его два брата. Армяне, грузины, азербайджанцы – Максиму было все равно, главное, что человек был хороший или как минимум адекватный. Эдик, как говорится, был «нормальный пацан» и это являлось основной причиной, почему хотелось сюда ходить несмотря на антураж. Каким бы человек ни был, плохим или хорошим, его всегда тянет к заботе, ведь каждый нуждается во внимании, а сама забота и есть вершина проявления внимания. Эдик заботился о своих посетителях. Наверное, сам понимал, что декорации не «ах» какие и нужно было на чем-то выезжать. Иными словами, он умел создавать домашнюю атмосферу, в которой каждый пришедший чувствовал себя свободно и раскрепощено вне зависимости от репертуара живой музыки (которая была на любителя) и кухни.

Максим зашел в зал. Его встретил невысокого роста Эдик:

– Привэт, дарагой, – парни обменялись рукопожатиями. – Адын или ждешь кого?