— По правде сказать, не только на них.
Ее слова меня ничуть не удивили.
Пока я доедала, Рик и Янина, сидевшие через проход от меня о чем-то негромко болтали, иногда смеялись. С ней он не был таким серьезным и сосредоточенным. Все-таки женская красота имеет власть над мужчинами. Я не была уродиной, но моя внешность отличалась от внешности модных нынче высоких и худых. Конечно же, я, как и любая женщина была недовольна: не слишком выразительное лицо, слишком крутые бедра, и откусывая очередной раз круассан, я подумала, что, возможно, не стоит его доедать. Вот только свои волосы я обожала: густые, длинные, сияющие золотом. Хотя, в век всего искусственного, натуральная красота слишком обесценилась: любая могла себе нарастить роскошную копну волос.
Спустя минут пять, Рик и Янина встали, шепотом перекинулись парой фраз и разошлись: она — в кабину пилотов, он же сел напротив меня, где ранее лежали мои ноги.
— Не стоило, — я кинула небрежный взгляд на свои кроссовки.
— Тебе нужно было отдохнуть.
Мне стало жаль, что я не видела того момента, когда он укладывал меня, снимал обувь, заботливо укрывал пледом.
— Ты выключил меня! — вдруг пришло озарение, и я поняла, что снова уснула не по своей воле. — Второй раз за сутки!
— Первый раз был не я, — он будто извинялся.
— Так все же ты признаешь это!
— По-другому ты бы не успокоилась.
Мне нравилось, что мы разговариваем, что наш разговор содержал больше пары фраз. И мне нравилось слушать его голос, безмятежный, успокаивающий, низкий.
— Конечно, это был самый легкий способ утихомирить девушку.
Я взглянула на его покрасневшую щеку. Словно бальзам на душу: я смогла-таки его зацепить!
— Может поговорим?
— Как я могу говорить с человеком… — он не слушал меня.
Открыв кожаный портфель, он достал папку с бумагами. Обложка была прозрачной, и сквозь нее были видны фотографии.
Подперев щеку рукой, я глубоко вздохнула.
— Тебе не интересно, что внутри?
— Вырезки из журнала «Плейбой»? — я понимала, что лучше было бы заткнуться, но язык меня не слушался.
Рик открыл папку и развернул ее ко мне. На первой странице были мои фотографии: от самого рождения и до… последняя была сделана примерно неделю назад.
— Ты следил за мной? — к горлу подкатила тошнота.
— М-м-м. Да. Не буду врать, последние годы твоей жизни я часто был рядом. Не настолько близко, чтобы ты меня заметила, но всегда готовый защитить тебя.
Так вот почему его запах казался таким знакомым.
— От кого? — я рассмеялась! — Бред какой-то!
— Например, от таких же людей, которых мы встретили сегодня в аэропорту.
Прокрутив картинки произошедшего утром, какой-то частью мозга понимая, что мне должно быть страшно, я оставалась совершенно уверенной в том, что это было не со мной.
Я потянулась к фотографиям, задержав на несколько мгновений папку в своих руках, он все же отдал ее мне.
Внутри была вся история моей жизни. Сотни фотографий, адресов, описание моих увлечений, и даже мои любимые фильмы. Сейчас мне совсем не хотелось ностальгировать, поэтому, быстро пролистывая страницы, я искала ответ на вопрос, который мучил меня с детства: «Кто мой отец?» Я нашла лишь единственное упоминание о нем, и выглядело оно так: «Отец-SECRET FILES 27497». «Неужели, они тоже не знали кто он? Или знали, но скрывали?»
Я захлопнула папку и пренебрежительно бросила ее на соседнее кресло.
— Ну и что дальше? Почему я должна ехать с вами? Кто дал вам право устраивать эту слежку? — Я была в бешенстве. Сердце отбивало удары с такой силой, что казалось, кровь прорвет своим напором вены. Мои мышцы сковало льдом, по телу бегала дрожь. Эти люди следили за мной. Они знали все обо мне, о моей матери. И как только препятствие было удалено, они взялись за меня. А может мама скрывала меня от них?
— Теперь только мы сможем защитить тебя!
Кажется, у меня начинался приступ истерики! Я, совершенно не контролируя себя, уже смеялась во весь голос. — От кого? Сейчас мне нужна защита от тебя! — я чувствовала, как моя кожа горит, и мне хотелось разодрать ее ногтями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— От того же, от кого тебя оберегала твоя мать. — Рик был напряжен. Я поняла, что он заметил мое истерическое состояние. Оно пугало и меня саму, но я ничего не могла с собой поделать. Я схватила себя за волосы, и адская боль пронзила мое тело. Пелена слез закрывала все перед моими глазами. Я с трудом вдыхала воздух, и он миллионом иголок впивался в мои легкие. Я почувствовала на своих ладонях его руки. Он пытался отцепить их от моих волос. Но я только рычала, чтобы он не прикасался ко мне.
Что-то ледяное и мокрое прикоснулось ко мне. Я не чувствовала своего тела, оно словно онемело. Все, что я могла сделать — открыть глаза. Рик склонился надо мной, и холодным полотенцем вытирал мое лицо. Как только оно нагревалось, он снова окунал его в миску с водой, выжимал, и опять осторожно, еле прикасаясь, прикладывал к щекам.
«От того же, от кого тебя оберегала твоя мать». Я вспомнила наш последний разговор с Джо. Возможно, если бы я слушала внимательней и не пыталась его перебивать, то узнала больше. Что же такого особенного было во мне? Как кто-то смог бы воспользоваться моим даром? И что он из себя представляет, этот самый дар? Внезапно, перед внутренним взором встал образ моей мамы. Она так же как я сейчас рвала волосы на голове, истошно кричала и билась в истерике. Джо пытался удержать ее, чтобы она не навредила себе. Я, еще совсем дитя, смотрела на это, прячась за дверью, и плача от того, что моей маме плохо. Почему-то это воспоминание всплыло только сейчас, словно до этого момента оно было стерто из памяти.
Онемевшими руками я прижала ледяное полотенце к лицу. Постепенно жар спадал. Сил говорить не было, и вместо своего голоса я услышала какой-то тихий скрежет. — Что со мной?
— Это проявление магии. Ты научишься жить с этим…
Рик напоил меня водой, не выпуская стакана из своих рук. Мне становилось легче. Я уже чувствовала свое тело, в голове не пульсировало, и я могла спокойно вдохнуть.
— Я прекрасно жила без этой магии. Я не хочу так жить. Отпусти меня. — Мой взгляд молил его об этом.
— Ты не сможешь жить как раньше. Ты не чувствовала магию, пока на тебе была защита Ирины. Сейчас она ослабевает с каждым днем, и вскоре, ее не будет совсем. Тебе придется учиться этому самой, если ты не хочешь сойти с ума.
— Прошу, не втягивай меня в ваш клуб «тронувшиеся умом».
Я попыталась встать, чтобы выйти из этого летающего филиала ада, но самолет уже был высоко в небе. Отчаяние. Безысходность. «Если бы наш самолет упал, это был бы лучший конец всей этой истории.»
— Ты уже в нем. — Как бы извиняясь Рик поднял брови, и развел руками. — Есть еще кое-что, о чем тебе нужно знать.
— Ну давай, добей меня! Пусть этот день станет худшим в моей жизни!
— Твой отец — вампир.
Почему меня это не удивило? Слишком много фэнтези за сутки.
— А вампиры сейчас опасны для тебя. — Из-за кресла он вытащил небольшой чемодан с кучей досье. — Это все, что нужно знать тебе… пока.
Рик пересел на другой ряд, надел большие круглые наушники и закрыл глаза. Я поняла, что разговора не будет. И он предоставляет мне возможность порыться в этом ворохе бумаг.
Имена всех моих родственников по линии мамы, короткое описание их жизни, и… магические способности. Прабабушка лечила травами, создавая целебные настои, бабушка предсказывала будущее, дедушка исцелял раны, а его отец разговаривал с духами. Кроме тех, о ком я хоть иногда слышала от мамы, были ну совсем далекие предки, каждый со своими умениями, один из них даже мог телепортировать предметы. Еще я узнала, что моя мама умела практически все: исцеляла, видела прошлое и будущее, создавала магнитные поля, управляла стихиями, создавала амулеты. Это не выглядело шуткой. По крупицам собранная информация, видимо, представляла ценность. Странно, что, имея таких родственников, я скептически относилась ко всему сверхъестественному. И снова ни слова ни об отце, ни об одном из его предков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})