Читать интересную книгу Старый дом (сборник) - Геннадий Красильников

— Знаю, — неохотно ответил Макар, — заходила в контору. Слышно, около тыщи будет получать деньгами.

Зоя прямо рот раскрыла: тысячу рублей!

И это — какой-то девчонке…

Зоя набросилась на мужа:

— Что же ты, ходишь в правление, а ничего не видишь! Не мог привести ее к нам? Место уж нашли бы.

Небось и за квартиру бы платила… У нас ведь в десять раз чище! Да разве человек с такими деньгами станет жить у Марьи?

На другой день Зоя долго стояла у окна, зорко посматривая на соседский двор. Увидев, что Марья пошла за водой, она быстро опорожнила свои ведра и чуть не бегом кинулась к колодцу.

— Должно, квартирантку чаем угощаешь, Марья?

— Да что ты! — засмеялась соседка. — Полы она задумала мыть. До чего старательная: всю посуду перемыла, цветы по-своему расставила, а сама все поет, поет… По-нашему может говорить, семья ихняя долго с удмуртами жила.

Зоя поджала губы, осуждающе заговорила:

— Чего ж ей не петь, коли такую кучу денег будет получать! А за что? Попробовала бы поработать, как мы работаем, тогда бы запела!

По лицу Марьи поняла, что начала не так, изменила тон:

— Понравится ли ей здесь? Надо бы подыскать ей чистую квартиру. В деревне нашлась бы…

Но Марья сразу поняла, откуда ветер подул.

— Сказала, что никуда от меня не уйдет. И то, не хуже людей живем. У нас все… своими руками заработано!

И даже не наполнив ведра, взяла коромысла и быстро пошла прочь от колодца.

Когда Макар вернулся вечером с работы, Зоя заставила его запереть колодец на замок. Зоя видела, как Марья еще раз пришла к колодцу, увидела замок, плюнула и ушла. Зоя злорадно наблюдала за ней из окна.

На следующий день Зоя, как всегда, работала на ферме. Она насыпала курам корм, подмела насесты и пол, собрала яйца из специально сделанных ящиков. Весной куры стали нестись лучше. С утра до вечера кудахчут, с непривычки оглохнуть можно. Почувствовав тепло, и петухи кричат во все горло. Зимой многие из них отморозили гребешки, но это не мешает им сейчас драться друг с другом. Не успеешь оглянуться — они уже сцепились.

— Кыш, шайтаны! — Зоя бежит к драчунам и разнимает их. — Хорошо еще — зимой не подохли, выжили к весне, поганцы!..

Параску, помощницу, с фермы взяли, теперь она ходит с другими женщинами на поле.

Она, видно, ничуть не жалеет, что ушла, а людям рассказывает, будто Кабышева не чиста на руку. Бесстыжая! Сначала поймай, потом говори: не пойманный — не вор. Да и кто поверит, что Зоя Кабышева таскает с фермы яйца — у нее своих кур полный двор. Да какие куры! И если колхозные куры несутся через день, то разве она виновата? Или ее могут упрекнуть, что собирает остатки корма и уносит домой? Да разве мало пропадает корма, валяется под ногами? Скоро и навоз свой будут жалеть?

Собрав яйца в корзину, Зоя отправилась на склад. Кладовщик, Однорукий Тима, беседовал возле склада с какой-то девушкой.

— В теплые дни двери амбаров надо держать открытыми, — горячилась девушка. — Семенам сейчас особенно нужны свет и тепло. Скажите, чтоб на двери сделали специальные решеточки.

Так это и есть новый агроном!

— Галина Степановна, никак руки не доходят. Мы бы все сделали, да дня не хватает.

— Надо, чтобы хватило! — девушка встряхивает головой, отбрасывает со лба прядь волос. — Значит, надо теперь на час раньше вставать. Есть в колхозе плотники? Ну вот, надо их привлечь.

Кладовщик обратился к Зое, которая в сторонке прислушивалась к разговору:

— Ты что, принесла сдавать? Сколько сегодня?

Выбрав из большой связки нужный ключ, Тима открыл продуктовый склад.

— Давай сюда, тетя Зоя. Сосчитать надо.

Пока кладовщик считал яйца в корзинке, Зоя подошла к соседнему открытому амбару.

— Попробую-ка горошку. Господи, крупный-то какой!

Взяла горстку на пробу, а другой рукой успела насыпать в карман пять-шесть больших пригоршней. В это время ее окликнул кладовщик:

— Тетя Зоя, бери свою корзину. Сегодня много принесла — девяносто две штуки.

— Хорошо кормим, Тима, вот и несутся. Сколько корму выписываете — все без остатка съедают. Меня б так кормили, и то бы начала нестись! — засмеялась Зоя.

Тима пошел по своим делам, и тогда к Зое подошла Галя и спросила в упор:

— Вы украли горох! Зачем?

С лица Зои улыбку словно ветром сдуло. Она замялась, потом заговорила удивленно:

— Осто, за всю жизнь не воровала, боже упаси! Думаю, дай-ка попробую — и взяла полгорсточки. Разве от этого колхоз обеднеет?

— А в кармане?

Зоя злобно посмотрела на девушку.

— A-а… осто… да ведь это… думала, вместо семячек погрызть, взяла горсточку… Если жалко, высыплю обратно. Ах боже великий, из-за горсточки гороху еще вором посчитают!

С видом несправедливо обиженного человека Зоя вошла в амбар и высыпала из кармана горох. С горящим лицом, не взглянув, прошла мимо Гали.

— Ах, видано ли, к амбарам теперь и подойти нельзя! В жизни не брала у других вот ни столечко, а тут… Тьфу!

Она сплюнула и пошла прочь, бормоча:

— Уж и горсточки стало жаль! Берегут, будто свое!

— Какая нахальная эта женщина! Кто она? — спросила Галя у кладовщика.

— Жена Макара Кабышева. Квартира ваша рядом с ними. Да уж они такие…

— A-а, так это они и есть?

— Что, уже слышали? — непонятно чему улыбнулся кладовщик.

— Да…

Хозяйка Гали сегодня утром вышла за водой и почему-то вернулась с пустыми ведрами. На недоуменный взгляд Гали сказала, махнув рукой в сторону соседского дома: «Эти скупердяи колодец на замок закрыли! Да пусть захлебнутся своей водой!» — «А кто они, тетя Марья?» — «Да вот, соседушки наши, Кабышевы. Вредная она, из кулаков. И сынок в мать пошел. Не любят их у нас. Давно пора взяться за них как следует».

Утром, по дороге в контору, Галя нарочно присматривалась к дому соседей. Ничего особенного она не заметила, дом как дом, таких в Акагурте немало. Разве только забор у Кабышевых выше, чем у других, да палисадник далеко шагнул на улицу, будто хотел захватить побольше места. «Почему хозяйка так сердито о них говорит? — подумала Галя. — Должно быть, старые обиды помнит». А теперь она подумала, что тетка Марья, пожалуй, была права.

Глава V

Курсантов разместили в бывшем здании конторы МТС. Разобрали перегородки, рядами расставили железные койки, откуда-то привезли огромный стол. Стены не побелили, — времени не хватило, — и на них так и остались темные пятна.

В общежитии было всегда шумно. Каждый день занимались восемь часов, а вечером отправлялись развлекаться: кто в кино, кто на игрища акташских ребят, а в плохую погоду до полуночи сидели за большим столом, с остервенением стучали костяшками домино. Нет-нет, — раздавался дружный, громкий смех: это очередной «козел» лез под стол.

Из двадцати трех курсантов больше половины были удмурты, несколько русских и татарин Сабит Башаров, небольшого роста крепыш, всегда чему-то радующийся. Многие уже отслужили свой срок в армии — народ здоровый, неунывающий.

Олексан вроде ничем среди них не выделялся. Высокий, широкоплечий, с неторопливыми движениями, он походил на взрослого мужчину. А на самом деле жизни не видел, дальше Акташа не бывал. И, словно котенок, который впервые выбрался во двор и, всего остерегаясь, боязливо жмется к забору, Олексан ко всему вокруг относился с недоверием, держался настороженно, готовый сразу же дать отпор. Впервые в жизни был он долгое время среди незнакомых людей, — кто знает, что это за народ? Не забывал наказа матери: «Со всеми одинаково хорошим не будешь, пальцы на руках — и те разные. Знай себя, и ладно!» Курсанты очень скоро перезнакомились, подружились, а Олексан как-то остался в стороне. Нго никто не гнал — он сам всех сторонился, не желая завязывать знакомства. «Вашего мне ничего не нужно, — думал он, — и у меня не просите. Пусть у каждого свое будет».

В первые дни столовой не было, курсанты жили припасами, привезенными из дома. Все привезли с собой чемоданы, котомки, доверху набитые домашними пирогами, печеньями, соленьями. Кто-то поставил на окно туесок с медом, и, почуяв наживу, стали залетать в открытое окно желтобрюхие осы. В первый же вечер Андрей Мошков из Дроздовки, веселый и немного грубоватый парень, большой шутник, развязал свой солдатский вещмешок, поставил его на стол. Заглянул в него, покрутил носом:

— Эге, пахнет чем-то вкусным, ей-богу! Ну-ка, верный сидор, попотчуй мужиков! Кажись, мать натолкала сюда всякой всячины, одному мне за год не управиться. А ну, налетай, ребята, бери кому что понравится. Давай, не зевай!

С шумом и смехом принялись за угощение, — вещмешок сразу уменьшился в объеме. Заметив, что Олексан одиноко сидит на своей койке, Андрей обратился к нему: