Андрей вновь отогнал эту мысль. Она казалась невероятной, фантастической, но, тем не менее, не покидала его с того момента, как он сел в машину дяди Коли.
Обстановка в доме была очень скромной. Старомодная мебель, окованный железными пластинами сундук в углу, на окнах простенькие занавески. Ни телеви-зора, ни холодильника, вообще никакой аппаратуры не было и в помине. Разве что только висел в углу допотопный радиодинамик, но оттуда доносился лишь какой-то хрипящий шум.
Хозяйка возилась на кухне, возле русской печки, гремя кастрюлями и горшка-ми. Видно готовила ужин, ждала с работы супруга. Рядом с Андреем сидел Митя, притащивший сюда все свои богатства и теперь с гордостью их демонстрировав-ший. Это были всевозможные самодельные игрушки, в большинстве своем очень умело исполненные. Здесь были и игрушечные сабли, и автомобильчики, и кораб-лики… На борту сделанного из дерева и выкрашенного зеленой краской бронепоез-да, алели огромные звезды, и было написано "Борец за свободу"… Сейчас Митя де-монстрировал свою последнюю работу — самокат. Самокат, действительно, был хо-рош…
— Его еще мы с батей немножко подработаем, — с самым серьезным видом го-ворил мальчик, — и все пацаны в округе от зависти умрут!.. А вот эту саблю я делал, когда мечтал, что, как вырасту — пойду служить к Семену Михайловичу Буденному. Но сейчас я решил твердо: буду как папка — с техникой дело иметь. Брат пограничником у меня был, а я в танкисты или летчики подамся…
— Так все-таки в летчики, или в танкисты? — рассеянно спросил Андрей.
Мальчишка расстроено махнул рукой.
— Вот в том-то и дело, что я еще сам не решил! И туда хочется, и туда!.. — Он доверчиво посмотрел на Андрея и робко спросил: — А может мне самому товарищу Сталину написать?.. Ну, спросить у него совета… Так, мол, и так, товарищ Сталин, хочу бороться с фашистами и другими врагами СССР до победы мировой револю-ции… Посоветуйте: кем мне лучше стать. Вдруг он мне ответит?
— Может и ответит… — Андрей встал и медленно пошел к выходу. — Извини, ма-лыш, я сейчас…
Он вышел на крыльцо. У калитки стояли Марья Петровна и маленькая, худая, совершенно седая женщина.
— …Да не беспокойся ты, Настя, ничего страшного! — говорила женщине хозяй-ка. — Приедет твой Сережка в отпуск! Может чуточку попозже! Сама знаешь, — какая у них служба! По радио слышала, что говорят? Обе стороны дали все гарантии по соблюдению договора о ненападении…
— Ой, Петровна! — отвечала та. — Болит мое сердце, ох как болит! Я и тогда, ко-гда Ванюшу ранило, еще за неделю была сама не своя. Материнское сердце — оно завсегда беду чувствует!.. — Она посмотрела на Андрея. — Пойду я, пожалуй! Ты прости меня, Петровна, заговорила я тебя…
— Да что ты, что ты! — замахала руками Марья Петровна. — Ты заходи, когда нужно будет!
Женщина повернулась и неторопливой походкой пошла на противоположную сторону улицы.
— Это соседка из дома напротив, — пояснила хозяйка Андрею. — О старшем сыне беспокоится. Должен был еще неделю назад в отпуск приехать, но не отпустили. Он у нее пограничник, старший лейтенант. В Бресте служит. А младший — Иван, на финской, при штурме "линии Маннергейма", обе ноги потерял… Она ко мне часто заходит, по-соседски… А вы куда собрались?
Андрей попытался улыбнуться.
— Пройдусь… Да и позвонить надо… домой.
— А-а! Так вы тогда на почту ступайте. Сейчас вот за углом направо поверните, а там все прямо, прямо! Квартала через четыре в сквер упретесь, а сразу за ним — площадь будет. Вот там, в желтом двухэтажном доме с колоннами, и почта. Тут недалеко, минут пятнадцать ходу. А потом возвращайтесь. Николай Иванович обе-щал к семи быть. А сумку можете в комнате оставить…
— Да ничего, спасибо! Я приду!..
Он надел сумку на плечо и двинулся в указанном Марьей Петровной направ-лении.
Невероятно! В это не хотелось верить, но это, несомненно, все произошло с ним на самом деле! Как будто ступил на экраны старых фильмов. Но это не кино! Это похоже на реальность… И кругом не декорации, а реальные вещи, люди… Лю-ди, которые возможно уже давным-давно умерли… Сталин, Буденный, басмачи… Допотопные ЗИСы, полуторки и "эмки". Эшелон, везущий продовольствие за гра-ницу, кажется в Германию, договор о ненападении…
Мысль, которую он длительное время старался от себя отогнать, хотелось ему это или нет, наконец, нашла свое подтверждение. Непонятный аппарат не просто перенес его за сотни километров в пространстве. Он перенес его еще и во времени. Назад, на шесть десятилетий…
"Интересно, какой сейчас год? — лихорадочно соображал Полуянов. — Финская война закончилась в начале 1940 года, а Отечественная еще, несомненно, не нача-лась. На дворе лето. Следовательно — сейчас либо сороковой, либо сорок первый… Бред!.. Самый настоящий бред!.."
Дойдя, наконец, до сквера, он обессилено плюхнулся на скамейку. Что же те-перь делать? Документов никаких, паспорт и тот дома оставил… Хотя какой, к чер-ту, паспорт! Для чего он нужен здесь — современный российский паспорт!? Махать им и кричать: "Вот я тут! Из 2000 года!"…
Теперь деньги… Деньги есть. Целых сто шестьдесят рублей с мелочью. Но опять-таки они абсолютно не соответствуют нынешней эпохе!
Андрей грустно улыбнулся. А ведь есть деньги! Именно те, что надо! Отец ко-гда-то, еще в школе, занимался нумизматикой. И советские купюры конца тридца-тых-начала сороковых годов у него имелись.
Он отчетливо представил зеленую довоенную трехрублевку с изображением красноармейца в металлическом шлеме… Да! Но все это там! В том, современном времени… И пользоваться придется лишь тем, что имеется при себе.
А имелись при себе: спортивная сумка, пара чистого белья, зубная щетка и тюбик пасты, электробритва "Харьков", полупустой пузырек одеколона "Демон", запасные носки, два носовых платка, электрический фонарик, перочинный нож с дюжиной лезвий, плеер "Sony" с комплектом запасных батарей, пять кассет с запи-сями, книжка по популярному американскому сериалу "Секретные материалы", блокнот с авторучкой, наручные часы, фотоаппарат — "мыльница" с цветной плен-кой, моток японской лески для деда, газовая зажигалка, которую некурящий Анд-рей носил с собой "на всякий пожарный случай".
Хорошо еще хоть, что одежда на нем неброская. Черные джинсы "Wrangler" вполне сойдут за обычные узкие брюки. Кроссовки тоже черного цвета — в глаза особо не бросаются. И клетчатая рубашка, называемая в народе "ковбойкой", ниче-го сверхсовременного собой не представляла… Вот, правда, пара футболок, лежа-щих в сумке, для ношения в эту эпоху были явно не годны. Слишком вызывающе смотрелись бы они на улицах довоенного Могилева.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});