И путники вошли в дверь сбоку от главных ворот.
Перед ними раскинулся большой монастырский двор с многочисленными постройками. Как и все дома в этом городе, они поражали своей красотой и гармонией. Крыши были украшены затейливыми водостоками, а у каждой двери сидели на страже каменные изваяния.
По двору взад-вперед носились служки: одни несли корзины с фруктами, другие выносили кувшины с вином из погреба, третьи просто бежали неизвестно куда. Двое служек приняли поводья из рук Конана и увели коня в глубь двора, где виднелась конюшня. А потом гостей подвели к большому дому, где их встретил приветливый старец и, почтительно кланяясь, проводил в богатые покои. Вездесущие служки распахнули перед ними дверь, и они оказались в сводчатой комнате с бассейном. Голубовато-зеленая вода маняще плескалась о край глубокой мраморной чаши.
Конан вопросительно посмотрел на Дхавану, но тот уже снимал одежду, собираясь искупаться. Конан последовал его примеру, и вскоре они оба с наслаждением погрузились в прохладную проточную воду.
Усталость долгого пути тут же исчезла, тело было легким, а мысли — ясными. Конан лежал в бассейне, с удовольствием ощущая движение водяных струй, и думал — с чего это им оказывают такие почести? Права была девушка, похоже, они действительно очень нужны жрецу, но зачем? Конан хотел спросить Дхавану, но, помня о том, что ему отведена роль немого, лишь замычал, вопросительно глядя на юношу. Судя по всему, Дхавана думал о том же, поэтому ответил сразу, как будто читал мысли друга:
— Сундари знала, что мы понадобимся жрецу — и вот мы здесь, в монастыре. Посмотрим, что будет дальше, может быть, найдем Критану…
Неся нарядные одежды, вошли служки. Конан смотрел и все не переставал удивляться, с какой стати жрец оказывает им такой прием.
В принесенных служками одеждах они стали похожи скорее на богатых горожан, чем на усталых запыленных путников. Конан хотел было надеть свой пояс с мечом и кинжалом, но обнаружил, что пояс на месте, а оружия — нет. Ему даже не понадобилось притворяться, чтобы издать гневный рык. Варвар стоял посреди зала, размахивая поясом, и яростно сверкал глазами, наводя ужас на служек.
Старый монах, порядком испугавшись, подошел к Дхаване и спросил, что случилось с его спутником, почему он так рычит, что его так разгневало. Надев поверх богатого платья холщовую суму, с которой Дхавана ни за что не согласился бы расстаться, как Конан с оружием, юноша сказал:
— Мой названый брат не может говорить, но я понимаю, что его рассердило. Он воин и со своим оружием не расстается ни днем, ни ночью. Он не понимает, почему вы унесли его меч, и хочет, чтобы его вернули.
Служки в замешательстве переглянулись, а старик покачал головой и сказал:
— Сегодня вы гости нашего монастыря. Здесь вам не угрожает опасность, поэтому оружие вам не нужно. Служители Кубиры опоясаны мечами, но это — их обет перед богом, а гости предстают перед главным жрецом без оружия.
— Перед главным жрецом?! — изумился Дхавана.— Кто мы такие, чтобы с нами разговаривал сам святой Важдран?
— Он так пожелал, значит, вы его увидите. А сейчас я отведу вас в трапезную.— И старик предложил им следовать за ним.
Вслед за стариком Дхавана и Конан вошли в другую комнату. Здесь стоял огромный деревянный стол, за которым могло бы уместиться по крайней мере сорок человек.
Дхавана поклонился и сказал старику, что они пришли из деревни, жители которой от рождения не едят мяса, поэтому даже запах мясных кушаний им невыносим. Запах еды щекотал ноздри, и Конан с тоской подумал, что будет нелегко насытиться фруктами и сладостями.
Глядя на Конана, стиснувшего зубы и хмуро рассматривавшего богатый стол, можно было подумать, что он действительно с отвращением вдыхает запах жареной дичи.
Повинуясь взгляду старика, служки схватили блюда и скрылись за дверью. Тем временем гости уселись за стол и наполнили кубки вином, намереваясь подкрепиться свежим монастырским хлебом и ароматным сыром. Но в это время дверь распахнулась, и внесли кушанья, запах которых будоражил аппетит не меньше, чем аромат хорошо поджаренного мяса. Поистине, эти монахи знали толк в еде! Чего только не было приготовлено из фруктов, овощей, молока и творога! Конан и Дхавана не скоро смогли оторваться от обильного угощения, а когда, наконец, служки унесли последнее блюдо, гостей торжественно пригласили в покои главного жреца.
Они долго шли по длинным коридорам, минуя просторные, роскошные залы, пока не остановились перед черной эбеновой дверью. Она неслышно распахнулась, и гости оказались в просторной комнате с высокими окнами. Солнечный свет делал узоры роскошных ковров ярче, отражался бликами от полированного камня колонн, разделявших стены на равные промежутки. С высокого потолка на толстых цепях свисал огромный золотой обруч с многочисленными светильниками и изящными коваными подвесками.
В глубине комнаты на возвышении сидел сам жрец, святой Ваджран. В богатом парчовом одеянии и шапочке, усеянной драгоценными камнями, он мог служить земным воплощением Кубиры — такая сила и властность исходили от него, так пронзительно глядели горящие черные глаза.
Жрец внимательно рассматривал вошедших. Он ничем не выдавал своих чувств, но облик варвара поразил его еще во время утренней церемонии, а сейчас ошеломляющее впечатление от этой дикой силы и мощи лишь усилилось.
Конан стоял перед жрецом, смело глядя ему прямо в глаза. Его черные, еще влажные после купания волосы падали неровными прядями на лоб и плечи, подчеркивая суровость смуглого лица и решительно сжатых губ. Наброшенная на могучие плечи шкура огромного тигра делала его похожим на посетившее вендийские земли божество далеких северных стран, о которых здесь немало слышали от купцов и паломников.
Этим мощным, покрытым многочисленными шрамами рукам явно не хватало меча, а ноги, казалось, могли неутомимо нести своего хозяина по всему свету — так сильны и пропорциональны они были.
Конан чувствовал, что жрец рассматривает его, как породистого жеребца, и гнев засверкал в его синих глазах, ноздри затрепетали, руки невольно сжались в кулаки — он мгновенно стал похож на тигра, готового к прыжку.
Жрец, привыкший к покорным и восхищенным взглядом паломников, невольно отшатнулся, прижавшись спиной к резному дереву высокого кресла, и подумал: «Как хорошо, что у этого чужеземца отобрали меч!» Однако он величественным жестом указал паломникам место возле себя, и те подошли ближе, Дхавана — глядя восхищенно и почтительно, Конан — не отводя горящих гневных глаз.
Появились служки и рядом с возвышением поставили низкие кресла. Гости сели, и жрец не спеша стал расспрашивать, откуда они пришли и что хотят попросить у Кубиры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});