Читать интересную книгу 13 отставок Лужкова - Валерия Башкирова

В то же время Моссовет продолжал отстаивать свою программу приватизации. В ноябре 1992-го была разработана Московская программа приватизации государственных и муниципальных предприятий, которую готовила рабочая группа Моссовета по приватизации.

Однако уже после того, как программа была представлена на рассмотрение депутатов, в нее были внесены кардинальные изменения. Во-первых, теперь программа значительно тормозила разгосударствление столичных предприятий. Моссовет решил приостановить приватизацию наиболее высокорентабельных предприятий и объектов имущественного комплекса Москвы – гостиниц, ресторанов, баров, торговых предприятий. При этом срок приостановки приватизации точно не был определен. Он зависел от скорости принятия Моссоветом положения о порядке использования приватизационных чеков москвичей. Снижало привлекательность приватизации столичных предприятий и решение Моссовета о запрете продажи земельных участков под ними.

Наблюдатели отмечали, что этот запрет полностью противоречил существующему законодательству, блокировал выполнение указа президента о продаже за ваучеры участков земли под приватизируемыми предприятиями, лишал акционерные общества, создаваемые на основе муниципальных предприятий, стимула продавать 80% своих акций за ваучеры.

Противостояние продолжалось до 1993 г., когда «советская» власть была ликвидирована. После «десоветизации» Москвы Лужков принял меры по закреплению за городской исполнительной властью контроля над процессом денационализации в столице, прибрав к рукам фонд имущества Москвы. Своим распоряжением он подчинил эту структуру упраздненного горсовета правительству Москвы. Он обосновывал свое решение необходимостью восстановления деятельности московского фонда имущества, блокированной из-за приостановления полномочий «пробелодомовского» Моссовета.

После вынужденной недельной безработицы этот орган возобновил свои функции законного продавца муниципальной собственности. А заместитель председателя Фонда имущества Москвы Олег Ахинин сообщил, что руководство фонда собирается исполнять все решения своего нового прямого начальства вне зависимости от их соответствия существующему законодательству. Это обстоятельство значительно облегчило московских властям реализацию собственной политики денационализации, которая, нередко расходясь с существующими правовыми нормами, была направлена на максимальное сохранение контроля мэрии Москвы над наиболее привлекательными приватизируемыми объектами (в частности, связанными с рынком недвижимости) и отступала от Госпрограммы приватизации.

Эти «отступления» стали причиной того, что у Лужкова появился куда более серьезный противник – Анатолий Чубайс, глава Госкомимущества, теоретик и практик ваучерной приватизации.

Ведомству Чубайса удавалось контролировать ход приватизации с помощью указов президента и постановлений правительства. Даже с усилением позиции отраслевых министерств коррективы в тактику приватизации вносились после согласования с Госкомимуществом. По словам Чубайса, позиция президента складывалась в пользу ваучерной приватизации, поскольку Борис Ельцин был убежден, что внести радикальные изменения в ее ход невозможно.

Однако вскоре тактика Госкомимущества стала давать сбои, обусловленные усилением влияния в правительстве первого вице-премьера и министра экономики Олега Лобова, вставшего в оппозицию к комитету.

Он внес принципиальное новшество в порядок прохождения приватизационных документов на пути к президенту. Разработав новую концепцию приватизации, предусматривающую переоценку основных фондов акционируемых предприятий и ограничение числа реализуемых за приватизационные чеки акций квотой в 30% (вместо 80%), Лобов, не дожидаясь одобрения этой схемы Чубайсом, представил ее на утверждение президенту. А союзником Лобова был Юрий Лужков.

Основные претензии Юрия Лужкова к осуществляемому правительством курсу ваучерной приватизации состояли в том, что, по его мнению, было необходимо переоценить стоимость денационализируемой собственности и увеличить в ней долю, реализуемую за деньги, а не за чеки. По оценкам Юрия Лужкова, это новшество позволило бы получить от приватизации 250 трлн руб. и дало бы возможность государству решить многие экономические проблемы, в частности, бюджетные. (Действительно, поданным Госкомстата, вырученные в течение 1993 г. средства от денационализации были значительно меньше обещанных мэром Москвы – они не превышали 300 млрд руб. Однако идеологам ваучерной приватизации из Госкомимущества удавалось отстоять выбранный ими курс и приоритет социального согласия в ходе широкомасштабной денационализации над сомнительным разовым экономическим эффектом.)

Кроме того, претензии Лужкова к концепции приватизации Анатолия Чубайса были вызваны тем, что существующее законодательство ограничивало права местных властей по распоряжению недвижимостью. В условиях, когда большая часть зданий находится в частных руках, самым логичным шагом стало бы повышение налога на недвижимость, но городские власти пока не решались так поступать, опасаясь оттока инвесторов. Поэтому мэрия настаивала на сохранении за собой права распоряжаться зданиями, сооружениями и землей на территории города, рассматривая аренду как основной источник дохода.

7 сентября 1993 г., выступая на заседании московского правительства, Юрий Лужков сделал жесткое заявление о недопустимости самой идеи ваучерной приватизации объектов госимущества в городе. При этом, однако, он отрицал наличие своей подписи под документом, направленным Борису Ельцину первым вице-премьером Олегом Лобовым.

Заявление мэра свидетельствовало о том, что он занял достаточно осторожную позицию в вопросе, который приобрел особую политическую остроту. Это, очевидно, было связано с тем, что именно ваучерная приватизация до сих пор была едва ли не основным лозунгом экономической политики Бориса Ельцина. Впрочем, отмежевавшись от документа, Юрий Лужков не стал скрывать, что саму идею отказа от бесплатной ваучерной приватизации, по меньшей мере в Москве, он всегда поддерживал. И это вполне естественно, ведь московское правительство не раз заявляло, что в Москве приватизация должна идти за деньги, ведь она на тот момент осталась едва ли не единственным средством пополнения столичного бюджета.

Юрий Лужков особенно резко заявил о том, что Москва должна сама устанавливать порядок приватизации городского имущества. Ваучерную приватизацию в Москве он расценивает как «форменный грабеж», имеющий своей целью скупить дорогостоящие объекты городского имущества за бесценок. «Приватизацию по Чубайсу можно квалифицировать как преступные действия в отношении городского хозяйства», – заявил мэр.

Демарш главы московской администрации, сопровождавшийся его публичными заявлениями о том, что «нельзя раздавать собственность всякой шпане», мог быть связан с тем, что специальная комиссия, созданная Госкомимуществом, анализировала ход денационализации в столице, которая занимала одно из последних мест в России по акционированию крупных предприятий. Руководство Госкомимущества не исключало того, что приватизация в Москве была проведена незаконно: зафиксированные в решениях Конституционного суда отклонения от правовых норм при «малой приватизации» не позволяли признать приватизацию свыше 8000 предприятий.

Стремление московских властей держать под своим контролем рынок недвижимости подталкивало их к сохранению жестких рычагов регулирования деятельности стройкомплекса в условиях его денационализации. Об этом свидетельствовало распоряжение мэра Москвы Юрия Лужкова «О приватизации предприятий и организаций строительства и промышленности строительных материалов». Этот документ узаконивал протекционизм местных властей предприятиям, контролируемым Департаментом строительства мэрии.

Согласно документу, в число участников инвестиционных и коммерческих конкурсов на приобретение акций приватизируемых предприятий столичной стройиндустрии могли быть включены исключительно предприятия и организации, входящие «в единый технологический цикл», являющиеся потребителями или поставщиками продукции или имеющие «иные хозяйственные отношения, направленные на обеспечение стабильной работы комплекса». Одновременно документ наделял Департамент по строительству полномочиями для отбора головных предприятий, объединений, компаний, акционерных обществ, на которые возлагается «проведение государственной политики» по размещению и обеспечению выполнения заказа на «строительную продукцию». Документ закреплял монопольное положение Департамента строительства не только в выработке инвестиционной политики стройкомплекса, распределении и обеспечении строительных госзаказов на территории Москвы, но и в управлении и распоряжении объектами государственной собственности столицы. Причем Юрий Лужков допускал делегирование Департаментом строительства функций собственника по управлению долями предприятий и пакетов акций строительного комплекса Москвы различным объединениям, компаниям, фирмам, критерии отбора которых в распоряжении не регламентированы.