Читать интересную книгу Театр теней - Олег Якубов

P.s. за диваном, под картиной найдешь несколько бутылок портвейна, который мы с тобой пили в тот самый день, ты вспомнишь».

Письмо настолько зацепило меня, что я присел рядом с Волчонком и по- дружески обнял его холодное, окоченевшее тело. У меня не было никаких мыслей, я не мог думать ни о чем, во мне кипела лишь обида. Обида от того, что он оставил меня одного в этом «без счастливом» мире.

Целый час в ожидании скорой, полиции, просидел на земле рядом с Волчонком, простудив себе спину, т.к. была поздняя осень.

Симптомы простуды порой дают о себе знать в не самые подходящие моменты, если существуют для такого болезненного состояния подходящие моменты, у кого болела простуженная спина тот знает, что это за адская боль.

Слухи, которые Волчонок распространил всем знакомым, что я мастер по создание «момента счастья» разлетелись по всему городу, т.к. он был весьма общительным парнем и маховик «испорченного телефона» раскрутился на всю катушку. Мой друг был мастером рекламы. Через несколько дней мне пришлось менять телефон, т.к. он разрывался от входящих звонков. После смерти Волчонка, а это прозвище так и осталось за ним, несмотря на то, что я знал правду, я не желал создавать «сцены», внутри меня образовался вакуум, который со временем мне нужно было чем то заполнить.

Неделя апатии, бесконечные вызовы в полицию, хотя вскрытие подтвердило факт самоубийства, он наглотался большого количества снотворного, от чего скоропостижно скончался.

Мысли о самоубийстве Волчонка не выходили из моей головы, однажды мне на глаза попалась статья о том, что в Японии даже существует лес у подножия национальной гордости Японии Фудзи, куда люди приходят свести счеты с жизнью. В статье сообщалось о том, что в лесу из-за густоты леса и низины, создается абсолютная тишина, в лесу не работают компасы. Лес считается местом обитания демонов, привидений и прочей нечисти, но все это гармонично сплеталось с японской мифологией. Страшные легенды об этом лесе известны со Средневековья, когда бедные японские семьи привозили в лес и оставляли на произвол судьбы своих детей и стариков, которых не могли содержать. Лес Аокигахара с японского «Равнина синих деревьев» считается вторым по популярности местом в мире для совершения самоубийств, на первом указан мост Золотые ворота в Сан-Франциско. Ежегодно в лесу находят от 70 до 100 тел. В статье даже представлен рейтинг способов самоубийств, в котором лидирует повешение и отравление ядами или медицинскими препаратами. При входе в лес даже установлен плакат: «Ваша жизнь является бесценным даром от ваших родителей. Подумайте о них и о вашей семье. Вы не должны страдать в одиночку. Позвоните нам 22—0110». В местных магазинах не продаются ни веревки, ни яды, ни медпрепараты, ни чего такого, что могло бы быть использовано для самоубийства. Местные жители сообщают полиции о подозрительных «туристах». Также в статье были представлены некоторые фотографии с мест самоубийств – люди, в деловых офисных костюмах пришедшие, казалось, прямо со службы в этот проклятый лес, а не к себе домой, к своей семье. Весь ужас фотографий заключался в мрачной композиции, сочетавший мрачный лес, куда не попадает лучик солнца, с застывшими в предсмертной позе трупами самоубийц. Эта мрачная гармония ужасала еще больше, когда я вспоминал момент обнаружения тела Волчонка, все было точь-в-точь как на фотографии в статье, тот же мрак, тот же густой лес, тот же собирающийся вечерний туман, то же бездыханное, обреченное тело. Я эту статью перечитывал огромное количество раз, проводя в ней параллели с историей моего друга. Особенно мне запомнился телефон 22—0110, эти цифры регулярно маячили у меня перед глазами.

Рассматривая картинки из журнала, на миг мне показалось, что этот лес точь-в-точь похож на созданный мной лес, в котором нашел свой последний приют мой друг.

– «Интересно, если бы предупредительный плакат с телефоном висел перед глазами Волчонка, когда он заходил в лес, изменил бы он свое намерение?» – думал я, каждый раз читая незамысловатый агитационный плакат.

Полиция все время следствия предвзято относилось ко мне. Не известно с чем это связано, но полиция не слишком жалует людей обнаруживших тело. А по статистике более 70 процентов людей обнаруживших тело, косвенно либо напрямую связаны с его смертью. Вот основываясь на простой математике, моя персона была под подозрением, пусть и бездоказательно. Отчасти они были правы, в тот момент, когда я прочел его письмо, а его я хранил у себя до сих пор, я на месте полиции приговорил бы сам себя к высшей мере прямо на месте.

Я регулярно» накручивал» себя, порой не спал ночами.

– «Это твоя вина, это твоя вина!» – прочно засело в моей голове, будто мантру наговаривал сам себе.

С этим нужно, что то делать или я сойду с ума, решил я, направившись в квартиру Волчонка.

Квартира была закрыта и опечатана, муниципалитет города решал, что с ней делать, т. к. родственников у него не было и завещание также отсутствовало. У меня был запасной ключ от его квартиры, но об этом знали только я и мой покойный друг. Знакомый скрип замка отворил двери, войдя в квартиру, я разулся, из уважения к чистоплотности Волчонка, который совершал уборку своего жилища каждый день. Он был словно помешанный на чистоте, его жилище всегда блестело от чистоты, как и он сам, мне ни разу не довелось увидеть его в неопрятном виде. Он был маньяком уборки и чистоты.

– Самая вредная привычка, которая у меня есть, хотя я люблю немного выпить и курю как паровоз, но не могу от нее избавиться. – весело говорил он о ежедневной уборке своего жилища.

В квартире все оставалось без изменений с момента последнего моего визита сюда, когда я искал его. Холостяцкое жилище в котором посередине комнаты письменный стол, два стула, один из стульев предназначался ему, а второй с его слов «моему лучшему другу», диван-раскладушка у стены на которой висела картина с изображением морского прибоя, ее мы купили вместе. Огромный, почти до потолка шкаф занимал оставшуюся часть комнаты. Однако центральное место все же занимала та самая картина морского прибоя, которой мы часто наслаждались, порой в идеальной тишине. Самым удивительным в его интерьере было полное отсутствие компьютеров, ноутбуков и подобных гаджетов.

Картина морского прибоя была с первого взгляда проста и обычно, но в ней была некая потусторонняя энергетика, которая притягивала подобно магниту. На картине был изображен обыкновенный пейзаж, который вам нарисует мастер средней руки, возможно даже мои кисти решили подобную задачу. Изображенный на картине пустой, тихий, можно сказать мертвый и безжизненный пляж, на который накатывали безостановочно морские волны. Пустая безмятежность пляжа и бурные, неистовые волны моря создавали на картине невероятную контрастную иллюзию тишины и бури, созидание и разрушение, которые невообразимо идеально сочетались в одном месте, в данном случае на картине. На пляже не было ни одной живой души, лишь аккуратно сложенные шезлонги, пляжные зонтики, лодки лишь отдаленно напоминали о присутствии человека. В бушующем море где-то вдали, сражаясь с необузданными волнами, металась одинокая рыбацкая лодка, обреченная на неминуемую гибель. Такова была композиция картины, которая не оставляла нас равнодушными, глядя на нее.

– Когда-нибудь брошу городскую жизнь и поеду жить поближе к морю, чтобы смотреть не на картину на стене, а из окна своего дома. А пока эта картина будет заменять вид из моего окна.– говорил он.

Помню как однажды прейдя к нему в гости, он только, что вернулся из отпуска, который он, осуществив свою давнюю мечту, провел на морском берегу. Путешествовал он довольно часто, т.е. большую часть времени, особенность его работы это ему позволяла, т.к. при помощи своего ноутбука и доступа к интернету, он выполнял свою работу должным образом и с высоким профессионализмом в любой точке мира. Но как бы много он не путешествовал, все же путешествие на берег моря он избегал, по неизвестной причине, возможно, я так думаю, боялся разочароваться от увиденного моря. Пройдя в комнату, я не обнаружил на стене картину морского прибоя. Заметив мое внимание на голую стену и мой немой вопрос «где картина?» на моем лице, он сам ответил на мой немой вопрос:

– Я больше не хочу видеть море.– сказал он резким тоном, давая понять, что вопрос на этом закрыт.

Присев на свой стул, а он на свой, на столе посередине комнаты стояла открытая бутылка портвейна, на черной этикетке которого было написано Cockburns. Также на столе были приготовлены два вида закусок одна мясная, вторая сырная, ну и само собой на столе лежали две сигары, без них нам двум заядлым курильщикам было не обойтись.

– Я был в Португалии и не мог не привезти оттуда настоящего портвейна, правда сигары не из Португалии, но кубинские тоже ничего.– шутил он.