Читать интересную книгу Тайна Понтия Пилата - Эдуард Барсегян

Не успел я подумать о том, что мне повезло с ясным небом, как увидел, что ко мне приближается небольшое облачко, и я решил, что пора возвращаться вниз. Для меня здесь все было внове, и захотелось проследить за летящим облачком, которое все ускоряло свой полет. Наконец оно подлетело к горе и, зацепившись за нее, остановилось. Верхняя часть облачка начало наваливаться на его нижнюю часть. Создалось впечатление, будто оно стало уплотняться и уменьшаться в размере.

Мне показалось, что от высоты у меня начались галлюцинации, поскольку уплотняющееся облачко стало постепенно принимать очертание человека. В конце концов, недалеко от меня я увидел обнаженную девушку. Она была удивительно хороша, но что-то в ней смущало меня. Приглядевшись, я понял, что меня смутило: на ней не было волос, даже на голове. И еще: она была настолько белой, что казалась почти прозрачной.

На меня она не обратила никакого внимания. Возможно, просто не заметила. Немного постояв, она стала спускаться вниз. Я двинулся за ней. Дойдя до озера, она с небольшого склона нырнула в воду и долго не появлялась. Я решил, что мне все это почудилось, и хотел уже пойти дальше, вниз, когда на поверхности воды показалась ее голова. В обнаженной девушке, выходящей постепенно на берег, всегда есть что-то грациозное, а здесь ее воздушная белизна, в сочетании с прозрачной водой, придавала этому нечто нереальное.

К вечеру в горах на такой высоте всегда бывает прохладно, не говоря уже о холодной воде озера. Но девушку это совершенно не волновало. На что я еще обратил внимание, когда она вышла из воды, что на ее теле небыло ни единой капли воды.

Затем девушка стала собирать полевые цветы. Я не видел раньше таких красивых синих и желтых цветов. По своему размеру они были очень маленькими и едва приподнимались над землей. Но что привело меня в восторг, так это их цвет. Это были пронзительно чистые цвета, как синий, так и желтый. Признаюсь, мне больше не приходилось видеть такого. Судя по всему, девушка тоже была к ним неравнодушна. Она одновременно срывала цветы и вязала из них венок. Когда венок был готов, она надела его себе на голову; и мне показалось, что я сойду с ума от этой красоты, исходящей от ее облика.

В какой-то момент я даже устыдился, что слежу за ней, но оправдал себя тем, что она меня не замечает

А Незнакомка вошла в речку, скорее похожую на ручей, и пошла вниз, искусно обходя гладкие валуны, подобно журчащей воде под ее ногами. Я шел за ней по ущелью и вспоминал Бога не только как архитектора, но и как непревзойденного скульптора, сумевшего создать такое совершенство, как женское тело. Мне всегда хотелось описать сущность этой красоты, но так и не удалось. Более того, как мне кажется, это не удастся никому никогда, ибо так задумал хитроумный Бог!

Мы уже спустились от озера настолько, что появились кустарники и небольшие деревья, а речка все более увеличивалась в размерах, и шум ее становился все громче. Девушка находилась уже по колено в воде. Увидев на берегу цветы, похожие на колокольчики, она вышла из воды и направилась к ним. Она сорвала всего два цветочка и надела эти колокольчики на свои соски так, что хвостики оторванного цветка торчали наружу. Я приписал себе этот ее жест. «Может, она устыдилась?» – подумал я.

Какая мужская наивность! Да я для нее просто не существовал!

Здесь Овидий сделал паузу и обратился к Юлии:

– Юлия! Вам не наскучил столь длинный рассказ?

– Напротив! Очень интригующе. Продолжайте, пожалуйста.

– Благодарю! Осталось немного до финала – сказал Овидий и, подозвав слугу, дал ему какие-то указания, после чего продолжил свой рассказ:

– Должен вам сказать, что с тех пор я люблю горные реки за их динамику и неповторимость на каждом участке своего течения, где вода находит для себя замысловатые пути между камней. Я могу часами сидеть у реки и общаться с нею, как с живым существом. Возможно, к этому меня привела та девушка из облака, которая шла вниз по течению. Ее поведение было совершенно непонятно. Куда она шла, тем более что уже вечерело, а в горах быстро темнеет?

Развязка наступила совершенно неожиданным для меня образом. На одном из уступов реки, образованных огромными булыжниками, девушка остановилась и посмотрела наверх. Затем соскользнула в небольшую заводь и окунулась в нее с головой, и стала совершенно невидима для меня, хотя вода была исключительно прозрачна. Через некоторое время она медленно вышла из воды и стала вползать на водопад, образованный уступом, обнимая его своим великолепным телом. Затем она повернулась спиной к стекающей по ней воде, и я, неудержавшись, вошел в воду, оказавшись перед ней в нескольких шагах. Как ни странно, на ее голове по-прежнему был венок, а на груди, крепко ухватившись за соски, два цветка. Девушка стояла во весь рост, подняв руки над головой, и я увидел ее глаза, по цвету напоминающие ясное дневное небо. Мне показалось, что она смотрит не на меня, а сквозь меня.

Чуть позже водой был принесен большой пучек недавно скошенной травы и, зацепившись за голову, свесился на ее плечи, прикрывая грудь, и стал великолепным подобием волос. Завораженный, я смотрел на это чудо природы, которое казалось единым целым изваянием из женского тела, камней и воды. Стоя по пояс в холодной воде, я не чувствовал ее прохладу, поскольку все мое существо принадлежало этому необычному явлению. Не знаю почему, но я молчал, а она, глядя сквозь меня, стала медленно исчезать на фоне стекающей по ней воды, будто впитываясь в нее, и вскоре ее не стало совсем. Единственное, что осталось от нее – это венок и два цветка, которые медленно подплыли к моему телу. Я взял лишь эти два цветочка и вышел из воды; их я храню до сих пор. Этот эпизод из моей жизни послужил толчком для написания множества метаморфоз, взятых, как из жизни, так и из греческих сказаний.

Вот и вся история, которую я обещал рассказать.

– Овидий! – обратилась к нему Юлия. – А что было потом? Вы поднялись на Арарат?

– Нет, конечно. Зачем? – ответил Овидий. – Если б я попытался подняться на него, то его самого не увидел бы!

– Тогда, возможно, нашли бы ковчег Ноя, – предположила Юлия.

– Его многие искали, но тщетно. Мне кажется, что так и должно было быть; Ной был с большой семьей, и ему пришлось вести хозяйство заново. Так что, думаю, что для этого он использовал все, из чего был построен ковчег, и искать его там бессмысленно.

– Как жаль, что мне пора уходить! – искренне сказала Юлия. – Мне так хорошо здесь.

– Понимаю! И также сожалею, что Вы покидаете нас – сказал Овидий. – А я надеялся, что мы все вместе пообедаем и дал задание слугам приготовить барашка.

– Спасибо за все и до следующей встречи!

Попрощавшись со всеми, Юлия вместе с телохранителями, ушла.

После ухода Юлии, хозяин дома приказал слугам накрыть стол.

– Как вы заметили, друзья, я весьма уважительно отношусь к женщинам, – обратился Овидий к гостям. – Но иногда без них веселее!

– Это точно! – поддержал его Луций. – За столом я предпочитаю сидеть без них.

– А я подозреваю, что ты вообще предпочитаешь «без них» – съязвил Марцелл.

– Опять ты взялся за старую тему, Марцелл! – вступился Пилат за друга. – Чего ты хочешь, чтобы он рассказал тебе о своих женщинах?

– А почему бы, нет? – ответил Марцелл. – Какие же мы друзья, если скрываем друг от друга своих женщин. Взять хотя бы тебя, Пилат. Ты говоришь про девушку из Назарета, но скрываешь от нас главные подробности.

– Из Назарета? – удивленно спросил Овидий. – Это, кажется, недалеко от Иерусалима. Когда я путешествовол по Палестине, мне приходилось слышать про этот городок, но с чем было это связано, не помню.

– Да, это в Галилее. Не знаю, чем этот городок был знаменит, но теперь будет известен точно – там влюбился наш друг Пилат в какую-то еврейку и с тех пор пытается убедить нас, что красивее этой девушки нет в мире, и не может быть вообще! – сказал Марцелл.

Я что-то не понимаю, друзья! – возмутился Луций. – Мы начали с того, что хорошо посидеть без женщин, а разговор опять про них.

– Так потому и хорошо, что можно откровенно поговорить о них! – парировал Марцелл.

– А что, более нет интересных тем в нашем мире? – спросил Луций.

– Разумеется, есть, дорогой Луций! – ответил Марцелл. – Но когда собираются молодые люди за столом с барашком и вином, то лучшая тема – это женщины.

– Пожалуй, я соглашусь с Марцеллом, – сказал Пилат, – практика показывает, что за таким столом любая тема заканчивается разговором о прекрасных девушках. Впрочем, давайте поинтересуемся мнением Овидия, ведь он самый старший из нас.

– Мне бы не хотелось быть третейским судьей, друзья! – ответил Овидий. – Тем более что могу обидеть одного из вас. Но мне не понятна сама постановка вопроса: мы что, собрались решать какие-то проблемы? Мы можем говорить, о чем угодно. Кто, о чем захочет. Лично я ничего не понимаю ни в военном искусстве, ни в политике. Вся моя литературная деятельность обращена к любви и, как следствие, – к женщинам.