Читать интересную книгу Каменное Сердце - Густав Эмар

— Останемся здесь. Вряд ли мы найдем более подходящее место для нашей беседы.

III. Дон Торрибио Квирога

После этих слов дона Торрибио наступило довольно продолжительное молчание.

Вакеро, устремив глаза на молодого человека, старались по выражению лица угадать его тайные мысли. Но холодное и словно каменное лицо дона Торрибио не выражало никаких чувств.

Наконец, бросив вокруг себя настороженный взгляд, скорее по привычке нежели из опасения быть услышанным, дон Торрибио раскурил сигару и заговорил нарочито небрежным тоном:

— Любезный Верадо, мне очень жаль, что вы оторвали этих благородных кабальеро от их дел и сами поторопились отправиться в то место, которое я вам назначил.

— Почему же? — спросил Верадо, крайне удивленный таким вступлением.

— По самой простой причине, сеньор. Повод, который побуждал меня к встрече с вами, больше не существует.

— Да ну! — вытаращили глаза разбойники. — Возможно ли это?

— Да! — ответил он небрежно. — Я пришел к выводу, что дон Фернандо Карриль очаровательный кабальеро, которому мне не хотелось бы доставлять ни малейшего неудовольствия.

— Черт побери! Вовсе не такой уж очаровательный, — заметил Верадо. — Он велел Карлочо убить меня.

— Не мне, милый друг, — любезно сказал Карлочо, — а дону Пабло, который здесь присутствует, сеньор Фернандо отдал это приказание.

— Да, да, я ошибся, извините, сеньор. После этого обмена любезностями оба разбойника замолчали.

— Честный человек должен дорожить своим словом, — заметил Тонильо, — и если дон Торрибио передумал, мы не можем иметь ничего против, — добавил он, тяжело вздохнув. — Это заставило меня вспомнить, что я должен возвратить вам двести пиастров, которые вы мне дали за…

— Оставьте у себя эту безделицу, любезный сеньор, прошу вас, — перебил его дон Торрибио. — Этой ничтожной сумме нет лучшего места, чем ваш карман.

Вакеро, вынувший было деньги с явным сожалением, с радостью снова спрятал их в карман.

— Все равно я все еще ваш должник, сеньоры, — сказал он. — Я человек честный, и вы можете положиться на меня.

— И вы на нас! — с горячностью подтвердили другие.

— Благодарю вас за преданность, которую я очень ценю, сеньоры, — ответил дон Торрибио. — К сожалению, повторяю, теперь мне она без надобности.

— Жаль! — сказал Верадо. — Не всякий день находится такой хозяин, как вы, сеньор.

— Ну, ну! — рассмеялся дон Торрибио. — Теперь вы свободны, кто же вам мешает поступить под начало дона Фернандо? Он очень щедр, я уверен, вы не останетесь внакладе.

— Надо будет попробовать, — сказал Паблито. — К тому же теперь уже можно вам признаться. Мы сами подумывали об этом и…

— Поступили к нему на службу, я это знал, — небрежно заметил дон Торрибио.

— Вот как! — вскричали разбойники в один голос.

— И это вам неприятно, сеньор? — поинтересовался Паблито.

— Почему же? Напротив, я очень рад! Все, что ни делается, к лучшему. Может быть, в своем новом качестве вы еще будете мне полезны.

Разбойники навострили уши.

— Да! Итак, вы мне по-прежнему верны?

— До последней капли крови! — ответили вакеро с трогательным единодушием.

— И вы не презираете деньги?

— Деньги вредят только тому у кого их нет, — назидательно изрек Паблито.

— Когда честно заработаны, — добавил Тонильо, гримасничая, как обезьяна.

— Ну что ж, тогда решено, — сказал дон Торрибио. — Речь идет о сотне унций.

Разбойники пришли в неописуемый восторг, они стали переглядываться.

— Итак, вы согласны?

— Господи! Сто унций! Еще бы! — захлебываясь от восторга, сказал Паблито.

— А может быть, и больше, — заметил дон Торрибио.

— Стало быть, дело трудное? — осмелился спросить Верадо.

— Вы понимаете, дела сейчас обстоят из рук вон плохо.

— Кому вы говорите это, сеньор? Нищета страшная!

— Может быть, придется убить человека? — высказал догадку Карлочо.

— Может быть, — подтвердил Торрибио.

— Тем хуже для него! — пробормотал Паблито.

— Итак, вы согласны даже в этом случае?

— Пуще прежнего! — поспешил заверить Тонильо. Разбойники непроизвольно вплотную приблизились к дону Торрибио.

— Я поклялся честью не предпринимать никаких действий во вред дону Фернандо Каррилю, — продолжал он, — ни прямо, ни косвенно.

— Честный человек обязан держать слово, — заметил Тонильо.

— И я намерен добросовестно сдержать свое. Вакеро согласно закивали головами.

— Но, — продолжал дон Торрибио, — вы, сеньоры, знаете не хуже меня, что дон Фернандо окутал себя таинственностью.

— Увы! — жалобно вздохнул Тонильо.

— Никому не известно, чем он занимается. Где-то пропадает месяцами, потом вдруг совершенно неожиданно является.

— Это действительно так, — поспешил заметить Паблито. — Жизнь этого кабальеро престранная.

— Каким опасностям должен он подвергаться во время этих продолжительных странствований, ни цели, ни места которых никто не знает! — продолжал дон Торрибио.

— Страшно подумать! — воскликнул Карлочо.

— В пустыне сплошь и рядом случаются несчастья! — подтвердил Верадо.

— Не надо далеко ходить. Посмотрите, что с вами случилось этой ночью! — участливо проговорил Тонильо.

— Вы понимаете, сеньоры, — продолжал дон Торрибио, — что я никак не могу нести ответственность за бесчисленные опасности, подстерегающие дона Фернандо на каждом шагу.

— Это уж точно! — дружно согласились разбойники.

— Случай способен опрокинуть самые, казалось бы, надежные планы, и я при всем моем уважении к дону Фернандо не могу застраховать его от случайности.

— В этом нет никакого сомнения, сеньор, и, конечно, никто не сможет вас ни в чем заподозрить, если по какой-нибудь роковой случайности этот дон Фернандо погибнет во время своих отважных странствий, — убежденно резюмировал Паблито.

— Я тоже так думаю. Но поскольку я теперь не враг, а друг дона Фернандо, я должен быть готов всегда прийти ему на помощь, если в этом возникнет необходимость.

— Или отомстить за него, если случайно он будет убит! — поспешил добавить Карлочо.

— Да, — продолжал дон Торрибио. — Поэтому я должен знать все, что касается дона Фернандо.

— О! Дружба — это не пустое слово! — вскричал Тонильо, набожно поднимая глаза к небу.

— Вы, кабальеро, лучше всех способны предоставить мне эти сведения. И поскольку всякий труд заслуживает вознаграждения, вы получите на всех сто или двести унций, в зависимости от характера известий, которые вы будете мне поставлять. Вы поняли меня, не так ли?