Читать интересную книгу Сколько волка ни корми - Карина Володина

правда ли это волчье всё, не проверишь ведь. В полдень и полночь по опушке леса бегал, как в междумирье, и семь раз вокруг семи деревьев, даже ведьмин пояс достал — так он и лежит где-то под кроватью, глупый, бесполезный пояс. Год, другой, третий проходил — Вран то забывал об этом почти, то снова вспоминал, отчаянно и ярко: нет, нет уж, не дождётесь, он получит то, что хочет, и хоть кол на голове тешите.

Девушке он, конечно, сокращённую версию рассказывает — без таких чувств, поспокойнее.

Но девушка всё равно опять хохотать начинает.

— Мозги сушёные? — переспрашивает она, и сияют весельем глаза её, и расплываются в улыбке губы её. Красивая всё-таки нечистка. Хоть и смеётся над ним постоянно — обычно Вран этого терпеть не может, но ей прощает. — Пояс ведьмин? Я о таком и не слышала даже! Вот же придумаете!

— Не я это придумывал, красавица, — отвечает Вран. — Знал бы, как правильно, сделал бы сразу, и народ бы не смешил. И тебя.

— Ну, меня-то можно посмешить, — замечает девушка. — Меня посмешить — это дело хорошее, Вран из Сухолесья. Пока меня смешишь — и время быстро идёт, верно же? Вот, смотри: пришли уже.

Вран моргает. Отводит взгляд с её лица — и понимает, что она права. Вот конец леса, вот поле заснеженное, а вот и частокол их деревни — невысокий частокол, прохудившийся, какую зиму уже его уплотнить хотят, да всё руки не доходят. Кажется Врану, что он кого-то и в возвышающейся над оградой хлипкой сторожке видит; может, не одного даже, а двоих.

— Стой, стой, — шипит он, тревожно девушку за руку перехватывая: навострилась уже прямиком ко входу. — Ты что, с ума сошла? Надо в обход…

Вран осекается. Слишком уж тёплая у девушки рубаха, словно только с печки сняла. Промёрзнуть уж давно должна была, если только…

…кожа не греет…

И снова странность: разве у нечисток кожа тёплой бывает? Неживые они, неоткуда теплу взяться, нечему тело согревать — душа-то в нём есть, да только неправильная уже, искажённая, совсем по другим правилам живущая.

— …идти? — заканчивает за него девушка невозмутимо, и не думая руку выдёргивать. — Что же ты, жену предупредил, а сторожей не предупредил, Вран двадцати четырёх лет от роду? Странная у вас деревня — нос в чужие дела ночные совать… Мало ли, за чем ты в лес пошёл?

— Примета это плохая, красавица, — заявляет Вран. — За чем пошёл, то мог не получить, а нечисток за собой привёл. Вот как тебя, например. Что ты думаешь, по головке меня за это погладят?

— Да не нужна мне твоя деревня, — пожимает плечами девушка. — Но если хочешь ещё погулять…

Конечно, Вран не хочет — но выбора у него нет. Он тянет девушку за собой, вдоль границы между лесом и полем, затем спохватывается, разжимает пальцы. Девушка смешливо фыркает, но ничего не говорит.

Так и идут они в непривычной тишине, пока не скрывается впереди сторожка, а круглая изгородь деревни не делает поворот: вот здесь уже можно из леса выйти, здесь Врана уже точно не заметят. Если вообще заметили бы. Ночевать сегодня поставили Деяна — и Деян, скорее всего, правда там ночует, а не покой соплеменников охраняет. Не помогло Деяну его имя, не отличается он деятельностью. Только всё мечтает, как воином станет великим без всякой волчьей силы и однажды деревню защитит, а девки его, развесив уши, слушают.

— Что-то ты притихла, красавица, — замечает Вран, когда они сворачивают в поле, и его сапоги проваливаются в снег по самые голенища. — Не нравится дух деревни нашей? У нас здесь много оберегов, на любой вкус. Может, лучше в лесу своём останешься?

— От меня у вас оберегов нет, — хмыкает девушка, быстро и ловко ступая по снегу — словно не по сугробам идёт, а по хорошо протоптанной летней тропинке.

Она уже не перед Враном пятится — рядом шагает, уверенно так шагает. Вран всё пытается в её глазах хоть какой-то отблеск страха уловить, отвращения — но тщетно.

— Это вряд ли, красавица, — говорит он. — Мы же знаем, кто к нам прийти может, ко всему готовы. Ты, наверное, просто ещё далеко.

— Да? — улыбается девушка. До частокола остаётся немного совсем, с дюжину хвостов волчьих — Вран и сам понимает, как глупо звучат его слова. — И кто к вам пришёл, Вран из Сухолесья? Кто я такая, как ты думаешь?

Вран облизывает губы.

— А если я отвечу правильно, то что?

— Да ничего. Просто любопытно.

— Нет, красавица, так не…

— Ты условий мне не ставь, Вран из Сухолесья, — сужает глаза девушка. — Я тут загадки загадываю, я на них ответы и получаю. Так что — кто я, по-твоему?

— Русалка, — говорит Вран.

— Русалка?.. — переспрашивает девушка. — Серьёзно? На утопленницу я похожа, что ли?

— Не похожа, — признаёт Вран.

— И что, это твой единственный ответ?

Вран неопределённо передёргивает плечами.

— Ночница ещё, — предлагает он. — Ночницы чаще возле домов ошив… ходят, но у нас всё от ваших защищено, вот и застряла ты в лесу, пройти не можешь. Угадал?

Губы девушки начинают дрожать. Вран уже это считывает: снова рассмеяться хочет.

— Нет, не угадал, — качает она головой. — Чушь какую-то несёшь, а до самого очевидного не догадался.

— И что же это — «самое очевидное»?

Они останавливаются у частокола. Прямо у щели небольшой: здоровый мужик не протиснется, а Вран, если боком повернётся, — легко.

— Сейчас покажу, — говорит девушка внезапно.

И так же внезапно начинает раздеваться.

Вран ошеломлённо моргает. Нет, голых девок он видел, и немало — особенно на солнцеворот летний, когда к ночи у реки такое твориться начинало, что даже гостей из других общин в краску вгоняло. Но слишком уж неожиданно девушка обнажиться решила — всю дорогу терпела, чтобы теперь его своими прелестями обратно из деревни в лес увести? Хитра.

— Жена у меня, — врёт Вран в который раз, глядя девушке не на грудь, не ниже — на ключицы. Тонкие ключицы, хрупкие, словно резные. И кожа такая же — чуть смугловатая, шёлковая, не бледная, как у девок из деревни, не конопатая, как у Латуты, тёплая какая-то, для глаз приятная.

— Рассказывай, рассказывай, — говорит девушка, в несколько движений сапоги скидывая. — Значит так, Вран из Сухолесья: принесу я тебе твой горшочек, не забуду про него, а ты про мою одежду не забудь.

— Зачем мне твоя одежда?

— Потому что не могу я в одежде бегать, глупенький.

За поясом, рубахой и сапогами летят на снежную землю кожаные штаны — только сначала девушка