Он с трудом выдавил равнодушную ухмылку, чтобы не пришлось говорить правду о том, что в настоящее время он, главный распутник армии Веллингтона, не осмелится даже на тайное свидание из боязни потерять и второй глаз.
— Я вижу, мои представления не соответствуют твоим, — сказал он. — Поэтому если ты будешь чуть более конкретна в своей просьбе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы удовлетворить ее.
— Вероятно, мне следовало выразиться точнее. Я хочу, чтобы ты испортил мою репутацию… или по крайней мере достаточно запятнал ее, чтобы герцог Реммли отказался жениться на мне.
Глава 4
— Реммли? — Кристиан нахмурился, пытаясь представить его лицо. — По-моему, ему лет шестьдесят.
— Шестьдесят три, — уточнила Далила.
— Господи, и чего это тебе захотелось выйти замуж за старика, который годится тебе в дедушки?
— Мне не захотелось, — отрезала она, отбрасывая веер. — В том-то и дело. Это в тупую голову моего брата в недобрый час пришла такая глупая идея.
— Роджера?
— Да, Роджера. С тех пор как умер отец, он считает, что на него возложена ответственность за то, чтобы я удачно вышла замуж. — И проворчала: — Словно одной прогулки по этому пути наслаждений было недостаточно.
— Но почему за Реммли? — спросил Кристиан. Ее последнее замечание возбудило в нем множество вопросов.
— Потому что он свободен, респектабелен и хочет… того, чего не хотят удивительное число джентльменов. Похоже, я приобретаю репутацию женщины, с которой трудно, — сказала Далила с явным удовольствием.
— Не могу понять почему, — промямлил он. — Значит, Роджер считает Реммли подходящей парой для тебя?
— Роджер хочет выдать меня замуж как можно быстрее и по возможности без шума.
— Даже если ты против этого?
— Именно потому, что я против.
— Но почему? — настаивал Кристиан.
Далила вздернула бледные брови.
— Обычно женщин выдают замуж против их воли для того, чтобы обуздать, приручить, сломить дух.
— Понятно, — протянул он. Хотел бы он видеть мужчину, у которого достаточно времени, чтобы пытаться приручить Далилу.
Однако Кристиан не сомневался в ее словах. С Роджером Эштоном он вместе был в Итоне и самолично мог убедиться, как опекает Роджер свою младшую сестру и как чувствителен к общественному мнению. Люди говорили о Далиле всякое, заставляя Роджера страдать.
— Но Роджеру не удастся его план, — заявила Далила, решительно опускаясь в кресло, стоящее рядом с ней, и сверкая на фоне его золотой парчовой спинки как редкий бриллиант. — Он может толкнуть меня со всей силы, пожалуйста, но я отвечу еще сильнее.
— Возможно, ты несправедлива к нему. Он говорил тебе о причинах, по которым хочет выдать тебя за Реммли?
— Говорил ли он мне? — передразнила Далила, снова поднимаясь из кресла. — А мужчины вообще говорят о чем-нибудь с женщинами? Роджер убежден, что женщине требуется муж, чтобы присматривать за ней, решать за нее все дела, а поскольку я считала нужным бросить прямо в лицо каждому кандидату, которого он приводил, что я о нем думаю, с Реммли он выдвинул ультиматум и теперь не отступит. Он настаивает, что для герцога будет оскорблением дать задний ход, когда осталось так мало времени, и он не позволит этого из политических соображений. По этим же соображениям он не может позволить сестре, которая живет самостоятельно и сама принимает решения, выбирать тот образ жизни, какой ей нравится.
Кристиан почувствовал, что они наконец приближаются к сути дела.
— И о которой сплетничают, — добавил он, — что она нанимает женщин кучером своей кареты, рабочими в саду, и которая осмелилась вторгнуться в Богом данную мужчинам сферу и успешно ведет свой собственный бизнес?
Ее красивые глаза сузились в злые щелки.
— Ты говоришь, как Роджер, — сказала она, скрестив руки на груди. Это явно был не комплимент. — Я вижу, ты разделяешь его нелепое мнение, что женщина нуждается в мужчине, который бы управлял ею.
— Не уверен, — честно признался Кристиан. — Мне довелось лучше узнать женщин. Ситуация может быть разной.
Далила нетерпеливо вскинула голову.
— Ситуация такова, что я хочу, чтобы меня оставили в покое, и я смогла бы делать свою жизнь так, как хочу. Я далеко не бедна и не просила у Роджера ни помощи, ни совета. Более того, зная, какой он чувствительный, я вела свои дела в высшей степени порядочно.
Кристиан изогнул бровь.
— Я хотела сказать, с той порядочностью, какую позволяет наличие конкурентов. Я даже терпела его бесконечные вмешательства в мои дела и попытки выдать меня замуж. До сегодняшнего момента. Я деловая женщина, от меня зависят другие люди, и я больше не имею ни времени, ни склонности поощрять его фантазии относительно того, как мне жить.
— Значит, ты не опровергаешь слухи? Ты имеешь свое собственное дело и нанимаешь на работу исключительно женщин?
Она кивнула.
— Да.
— Почему?
— Потому что я придерживаюсь той революционной идеи, что у женщин столько же потребностей… и прав иметь крышу над головой, есть и заботиться о своих детях, как и у мужчин.
— Некоторые могут поспорить с этим. Обязанность мужчины — кормить и заботиться о жене и детях.
— Тогда мужчинам нужно прекратить воевать и убивать друг друга, — возразила Далила. — Все женщины, работающие у меня, — вдовы, и большинство из них вдовы воинов с маленькими детьми, о которых больше некому позаботиться. Ни мой брат, ни Реммли, ни кто-либо из блестящих джентльменов не захотел проявить сочувствие к этим женщинам, поэтому я занялась этим.
— И начала совать нос во все дела брата и стала центром всеобщего внимания.
— Так вот что ты обо мне думаешь? — произнесла она, уперев руки в бока и воинственно сверкая глазами.
Он пожал плечами.
— Я не знаю, что думать. Разве не ты сказала мне однажды, что тебе доставляет удовольствие шокировать людей и ты хочешь посвятить жизнь таким делам, на которые никто не осмеливается?
— Да, но тогда мне было шестнадцать, ребенок… едва из пеленок, если процитировать тебя.
— Похоже, ты не сильно изменилась.
Далила плотно сжала губы.
— Можешь думать, что тебе хочется, — сказала она. Тряхнув головой, она решительно зашагала по комнате.
— Но даже если ты разделяешь бредовые взгляды Роджера относительно женщин, неужели ты действительно считаешь, что наказанием за желание жить собственной жизнью должно быть замужество без любви, брачные узы с мужчиной, который скрипит при ходьбе, пускает слюни, когда жует, и чьи руки так холодны, что бросает в дрожь?
«Нет, — подумал он, встречая ее бесстрастный взгляд. — Господи, конечно, нет». Хотя он отлично понимал, почему мужчина, любой мужчина, даже такой старый, как Реммли, хочет хотя бы прикоснуться к ней рукой. Красота, которая в шестнадцать лет лишь угадывалась, теперь расцвела пышным цветом. Из движений Далилы исчезла подростковая угловатость, из глаз — пугливая невинность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});