Читать интересную книгу В опасности - Флинн Берри

После телефонных разговоров я иду к ее дому. Воскресный день, конец ноября, редкие машины обгоняют меня – люди едут куда-то по своим делам. Я не могу поверить в то, что смогу дальше жить без нее, просто так существовать, но уже одна. Передо мной темной лентой тянется бетонная дорога.

В газетной статье ничего не говорилось про собаку. Полиция наверняка этим довольна. А я до сих пор вижу пса, висящего на лестнице. Это крупная немецкая овчарка. Даже удивительно, как перила выдержали вес собаки.

По высокой траве у дома Рэйчел расхаживают люди в полицейской форме. Я схожу с дороги возле участка ее соседей и обхожу вокруг загона для лошадей. Позади него есть тропа, уводящая путника в сторону холмов.

Я медленно двигаюсь вперед, иногда вытягивая в стороны руки, чтобы удержать равновесие на камнях, пока не перехожу таким образом долину. В доме Рэйчел горят огни, на верхнем этаже мелькают какие-то люди. Я насчитала восемнадцать человек, обыскивающих лужайку под темнеющим, затянутым тучами небом. Перед дверью по-прежнему натянута синяя лента, возле нее стоит полицейский.

С неба начинает сыпать снег. С края утеса поднимается вверх белый дымок. Там, внизу, в доме профессора, видимо, кто-то есть. Я наклоняюсь в сторону и тянусь до тех пор, пока мне не становится видна крыша дома и трубы. Дымок кружится и словно тает в падающем снегу. Сам профессор идет по дорожке у дома, разбрасывая под ноги пригоршни желтого песка, смешанного с солью. У самого края своего участка он останавливается и бросает взгляд через дорогу, в сторону дома Рэйчел. Плечи его уныло опускаются, с поникшей руки свисает опустевший пакет.

Он стоит и чего-то ждет. Мне кажется, что к нему кто-то должен прийти, кто-то спустится с холмов, и тогда он поинтересуется, нет ли каких-нибудь новостей. Его самого, скорее всего, уже допросили. Мне представляется, что его глаза наполнены слезами. Он любил Рэйчел. Мне кажется, что его перепугала прошлая ночь и он, наверное, сам никак не мог заснуть.

Я смотрю наверх, в груди у меня все болит. Снег уже не сыплет, он будто зависает в воздухе и крутится вихрями. Иду к холмам, подальше от утеса, продвигаясь между невысоких деревьев с искривленными стволами. Они чуть выше меня, их росту здесь препятствует постоянный ветер. Одна ветка выпирает вперед, к ней прицепился кусок жесткой желтой ткани. Я вступаю на большой плоский камень, а когда перехожу на другой его край, оказываюсь среди пустых консервных банок из-под пива и кучи окурков. Меня бросает то в жар, то в холод. Я медленно поднимаю взгляд и вижу среди ветвей вдали, как будто обрамленный рамкой из листвы, дом Рэйчел.

На этом же овальном «портрете» в сумерках я разглядываю людей, которые ходят по комнатам в доме. Наступает ночь, картинка в окнах скоро станет более отчетливой. Она не вешала штор, за исключением ванной комнаты. Я вижу там белые газовые занавески, но даже они достаточно короткие и доходят только до окошек. Когда она стояла у раковины и чистила зубы, выйдя из душа, можно было видеть ее голову.

А здесь кто-то пил легкий эль «Теннетс» и курил «Данхилл», следя за ней. Я осматриваю местность позади себя. Поднимаю острый камень и прохожу круг. Под ногами шелестят сухие листья и мусор. Я жду, что сейчас появится и сам наблюдающий. Но мне не страшно, хочу увидеть того, кто совершил с ней такое. Проходят минуты. Вероятность того, что здесь кто-то еще есть, понемногу уменьшается, а потом и вовсе пропадает.

Сквозь открытое пространство в листве я наблюдаю за тем, как снег опускается на ее дом. Среди высоких холмов настолько тихо, что мне даже кажется, будто я слышу, как падают на землю снежинки. Меня охватывает полное уныние. Полицейские, обыскивающие лужайку, теперь перемещаются дальше в лес. Я вижу, как снег попадает на окурки, отчего они размягчаются и понемногу увеличиваются в размерах.

Я звоню Льюису, его машина припаркована у дальнего края ее лужайки. Я вижу, как он подныривает под ограничительную ленту и выходит из дома. Вот Льиюс движется в темном пальто у подъездной дорожки. Потом я в тишине наблюдаю, как он достает телефон из кармана и смотрит на экран.

– Здравствуйте, Нора.

– Я кое-что нашла.

– Где вы?

Я выбираюсь с тропы, встаю перед колючими деревьями и начинаю махать рукой:

– Здесь.

Он поворачивает голову и видит меня. Останавливается. Его лицо размыто вдалеке, галстук развевается на ветру, брюки у ботинок раздуваются пузырями.

Я слышу, как он идет по тропе, и уже замерзаю. Вот он вступает на полянку, и по выражению его лица я понимаю, что выгляжу сейчас на удивление глупо.

Льюис молча смотрит на меня, его лицо грустное и понурое, я вижу его в овальной рамке из веток. Еще два года он поработает, как говорил в машине, но я понимаю, что ему хочется закончить свою службу прямо сейчас. Колючие ветви сходятся над ним аркой.

Он ныряет под них и приседает на корточки, чтобы осмотреть почву. Интересно, что он хочет тут найти, ведь я, собственно, ничего тут и не охраняю. Вот он поднимается, поворачивается и видит дом, обрамленный ветвями деревьев, внутри идеального овала, как будто кто-то специально подрезал эти ветки. Плечи у него опускаются.

– Кто-то следил за ней, – говорю я.

– Нора, – вступает Льюис. – Зачем вы пришли сюда? – Он на голову выше меня, и получается, что его вопрос адресован пустому пространству.

– Я хотела увидеть дом.

Он кивает, глядя в сторону утеса.

– Вы подумали, что кто-то следил за Рэйчел?

– Нет.

Мы смотрим на долину. Кучки деревьев тут и там образуют темные островки в белом снегу. В дневное время человек тут, наверху, становился невидимым, а ночью мог подойти и ближе. Я представляю себе, как он кружил возле дома, прикасаясь ладонями к стеклам окон.

Мужчина в форме медэксперта – тонкая ткань натянута у него поверх обуви и туго облегает голову – появляется на тропе. Льюис просит его собрать необходимый материал в пакет, и мы начинаем спуск с хребта. Льюис идет впереди меня, оставляя на снегу цепочку следов. С дальней стороны хребта виднеется лес, где деревья растут в форме решетки – перекрещивающимися линиями.

Мы пробираемся вниз по камням и появляемся уже у огороженного участка. Я следую за Льюисом к дороге, ноги у меня становятся тяжелыми от долгого хождения по снегу.

– Вы проголодались? – спрашивает он.

В «Изумрудных воротах» пластиковые столики, а за кассой вывешены подсвеченные фотографии изысканных блюд. Молодой человек в белой форме шеф-повара поднимает металлическую сетку из обжарочной ванны и встряхивает ее, после чего снова погружает, и от запаха масла у меня начинают течь слюнки. Последний раз я нормально ела дня два назад, в лондонском пабе.

Я зачарованно и восхищенно наблюдаю за тем, как лепестки жасмина медленно распускаются у меня в чашке чая. Так сильно опираюсь головой на кулаки, что кожа щек натягивается до предела. Льюис протискивает колени под столик, этот верзила кажется тут слишком большим для такого стула. Я провожу большим пальцем по щеке, которую успела расцарапать ветвями боярышников.

На прилавке появляется наша еда. Льюис заказал блинчики «Му Шу», и я последовала его примеру, потому что не могу себе представить, как сейчас самостоятельно принимать какое-либо решение. Ритм всего происходящего успокаивает меня, я ложкой намазываю готовую смесь на тоненький блинчик, сворачиваю его треугольником, обмакиваю в сливовый соус. Мы молча едим, а за окном под фонарями лихо пляшут снежинки.

– Нора, – говорит он, – зачем вы пошли в сторону холмов?

– Я же сказала вам, что мне хотелось посмотреть на дом.

За прилавком повар наливает суп с клецками в пластиковый контейнер, и соленый запах бульона мгновенно достигает нас.

– Рэйчел когда-нибудь заводила разговор о чем-то таком, что заставило вас отправиться туда?

– Нет. – Я заворачиваю блинчик. Льюис перестал есть и теперь внимательно смотрит на меня.

– Когда она приобрела собаку? – спрашивает он.

– Пять лет назад, когда переехала в Марлоу. Тогда ей было двадцать семь лет. – Я макаю блинчик в сливовый соус.

– В тот год случилось еще что-то важное?

– Нет.

– Но она приобрела немецкую овчарку.

– Многие люди их приобретают, – замечаю я.

– Мы нашли у нее в доме документы. Собаку воспитывали и дрессировали в Бристоле специалисты из фирмы по обеспечению безопасности.

Я замираю, не успевая донести ложку до тарелки.

– Что?

– Они продают собак, предназначенных для обеспечения надежной охраны.

Я вспоминаю Рэйчел на лужайке, когда она подает команды Фенно, а он носится вокруг нее. Она говорила, что ей приходится дрессировать его, чтобы он не заскучал.

– Она говорила мне, что взяла его из приюта.

– Может быть, она была напугана, – продолжает Льюис. – Тем, что случилось в Снейте.

Когда он закончил свое грязное дело, Рэйчел не могла идти. Она сорвала себе все ногти, когда дралась с ним.