тревога не улегалась. «Хорошо бы закурить, — подумал он. — Эти сопливые щенки отобрали у меня все». Некоторое время он колебался — попросить сигарету или нет. Наконец, решился.
— Начальник, дай курнуть, — проговорил он хриплым голосом.
Фараго тотчас узнал говорившего. Прищуренные глаза, хриплый голос, длинные руки… Да, он знает, кто это… Ошибки быть не может…
— Ребята, — сказал он гимназистам, — оставьте нас. Я сам допрошу этого типа.
Юноши молча удалились.
Кто долго сидел в тюрьме, изолированный от мира, у того слух невероятно обостряется. Такие люди могут сразу узнать по голосу человека, которого не видели много лет. Моргун, известный взломщик сейфов, провел в разных тюрьмах очень много лет. Он не видел лица человека, сидевшего позади лампы, но узнал его, и ему хотелось кричать от радости. Он попал, куда следовало. Бояться ему нечего. Господин капитан свой человек.
— Как звать? — прервал его размышления голос Фараго.
Моргун улыбнулся. «Комедию ломает, — подумал он, — делает вид, что не узнал меня», — и он громко засмеялся.
— Не прикидывайся, начальник, своих не узнаешь?
«Узнал, — пронеслось в мозгу Фараго. — Теперь уже все равно».
— Моргун, неужели ты? — воскликнул он с наигранным удивлением.
— А кто же еще, начальник?
— Вот так встреча! Значит, ты и есть грабитель?
— Грабитель?.. Ерунда! Стоит ли подымать шум из-за такой чепухи? Хотел собрать пошлину с одного паршивого ювелирного магазинчика, так эти типы чуть не сбили с ног.
— Потише, Моргун, — сдерживал его Фараго, — не возмущайся. Эти ребята принимают «революцию» всерьез и требуют наказать тебя. Плохи твои дела, приятель. Времена настали трудные.
Улыбка застыла на лице Моргуна. Он не мог понять, серьезно говорит Фараго или шутит. «Вот дела, — смекнул, наконец, он. — Видать, начальник пристраивается, хочет войти в доверие. Чего доброго, он даст команду прикончить».
— Не хочешь ли ты сказать, начальник, что мне придется туго? — сквозь зубы процедил видавший виды грабитель. — Ты что, переметнулся?
— Слушай, Моргун, поговорим серьезно. Это дело я покрою, хоть это и не так легко. Но наперед такую работу будешь делать только по моему приказу… Понял?
— Понял.
— А сейчас слушай меня внимательно! — продолжал Фараго.
Он поправил абажур лампы и пристально, словно гипнотизируя, посмотрел в глаза Моргуну. Затем четко, по слогам выговаривая слова, сказал:
— Ты меня не знаешь! Мы никогда не встречались. Я не жандармский офицер. Запомни: я служил в армии! Понял?
Моргун не понял, но ответил:
— Понял, но угости же, наконец, сигаретой.
Фараго швырнул ему пачку сигарет.
— Закуривай, остальные спрячь!
Моргун ловко поймал пачку.
— Мерси, — сказал он. — У меня только спичек нет.
Закуривая, он вспомнил прошлое. Тюрьму та улице Ваци, где больше двух лет провел вместе с Фараго. Они сидели в одной камере. Там он привязался к капитану. Правда, он много работал за Фараго, по существу был его холуем, но это доставляло ему удовольствие, потому что жандармский офицер был хорошим товарищем. Он не презирал его, Моргуна, не подчеркивал своего превосходства над ним, простым уголовником, хотя сам был политическим. Он прямо-таки заставлял Моргуна называть его на «ты». А в глазах Моргуна это много значило, потому что другие офицеры требовали, чтобы уголовники называли их «благородиями». «А Фараго до войны был персоной поважнее, чем они. Сорок тысяч хольдов[4] — кусок не малый. Если ему верить, он даже лично знал регента Хорти. Может, это вранье, да какая разница? В прошлом капитан был видной фигурой, а нос не задирал».
— Все понял? — прервал его Фараго.
— Да, начальник. Но я хотел бы кое о чем спросить. Чего ты якшаешься с этими изнеженными сопляками? С ними далеко не уедешь. Если тебе нужны люди — скажи. Я притащу ребят. Надежные ребята, понимают, что к чему, — продолжал убеждать он. — Я сколочу тебе банду, какой еще свет не видел. Приведу самых отборных, если захочешь.
Фараго сдвинул брови. Он задумался. «Недурное предложение… Если мы хотим идти дальше по намеченному пути, некоторых придется заменить. Чем меньше в отряде будет думающих, тем лучше. Приятели Моргуна не философствуют. Я знаю людей этого сорта. Их не интересует, что скрывается за кулисами…» Поразмыслив, он сказал:
— Послушай, Моргун, не ломай себе голову над тем, почему эти ребята здесь. Это политика. А в ней ты ни бельмеса не смыслишь. Но твое предложение привести своих приятелей резонно. Я не возражаю, свяжись с ними и приведи их сюда. Но вбей им покрепче в головы, что они не уголовники, а только что освободившиеся политические заключенные, которые много лет томились в тюрьме. Чем больше страдали, тем лучше. Понял?
Моргун улыбался. «Может, я и не разбираюсь в политике, но здесь все вижу насквозь». И, расхохотавшись, он сказал:
— А ты здорово хитер, начальник. Ладно, все будет в порядке.
— Тогда на этом и закончим. — Улыбнувшись, Фараго встал. — Мы еще поговорим с тобой. Меня интересует, когда ты освободился и что произошло после моего побега… Пока никуда не уходи… Ясно?
— Как день, — весело ответил Моргун.
Фараго вызвал одного парня и строгим начальническим тоном отдал распоряжение:
— Коллега, доложи Тёрёку, что этого борца за свободу я оставляю с нами. Я иду на совещание, пусть он обязательно дожидается меня! К рассвету вернусь.
— Понятно, — ответил юноша, но лицо его выражало недоумение.
Через час в отряде все уже знали, что Фараго отпустил грабителя и даже принял его в отряд. Доктор узнал об этом от своих студентов, когда вернулся с дежурства. «Ну, допустим, правильно, что Фараго не поставил его к стенке, — думал Доктор, — но принять его в отряд — это уж возмутительно». Он собрал своих студентов и обсудил с ними поступок Фараго. Все решили, что будут возражать против распоряжения командира.
Возмущенные, они пришли к Ласло, который в это время замещал капитана.
Ласло смотрел в окно. Улицу окутывал туман, и стоявшие напротив дома были едва видны. Он беспокоился об Эржи и мысленно все время был с ней. Неохотно выслушал он шумный протест Доктора и его студентов. «Они правы, — подумал он, — но сейчас есть дела поважнее. И кроме того, Фараго знает, что делает, а он честный венгр».
— Я поговорю с Фараго, — недовольно сказал Ласло, — спрошу у него. Но сейчас его нет. Ночью за ним пришла машина — его вызвали на какое-то срочное совещание.
Продолжая шуметь, ребята вышли. Доктор остался.
— Скажи, Ласло, — спросил он, — что ты думаешь о Фараго?
— Он порядочный человек, — ответил Ласло.
— Это еще ни о чем не говорит. Порядочный человек! Это не характеристика.
— Послушай, Доктор, насколько мне известно, прежде он был офицером. Из-за неправильной политики с кадрами его выбросили