Читать интересную книгу Учебник по химии (СИ) - Ключников Анатолий

Тактика сработала: сидящие за столами лишь мельком глянули на мою сухощавую фигуру профессионального убийцы в кожаной куртке с медными бляхами для защиты груди, на нож у пояса с рукояткой, обмотанной полоской обтёртой телячьей кожи, на меч с левой стороны, на плащ-палатку, на заплечный мешок из грубого полотна — и сразу как будто бы забыли, кого видели. Уважаю. Тоже такой вот особенный кабацкий профессионализм.

Заказ мой тоже был стандартный за последний десяток лет: Чалке — овса и воды, обтереть, а мне — пива и тушёного мяса (жареное, увы, кушать уже здоровья не хватает). И вот сижу я себе тихонько, лениво от мух отмахиваясь, никого не трогаю, занюхиваю пиво запахом своей кожаной куртки, промоченной солёным потом, жую тщательно мясо (знахари говорят — именно так и нужно кушать, по правилам), и уже прикидываю, в какой бы комнате заночевать за минимум оплаты (а я тут, сами понимаете, все комнаты знаю наизусть уже, и даже с каждым тараканом лично знаком, и со всеми его внуками-праправнуками), как вдруг в корчму заходит ЭТО.

Я почему-то сразу же назвал ЭТО чудо студентом. Корчма, которую я описываю, находится в довольно крупном городе, столице, — тут даже университет есть. Студиозусов я тоже, слава Пресветлому, повидал в разных городах и странах множество, в разные годы, и поэтому сразу же решил, что новый посетитель корчмы — студент. Привычка, знаете ли, вторая натура; наши манеры выдают нас с головой: кто есть кто — вот и я сходу сделал вывод, что сей экземпляр — воспитанник именно этого университета, а не ученик ремесленника. Я только немного удивился, что этот грызун научного гранита зашёл в корчму один, без товарищей, и зашёл именно в «Три звёздочки» — сюда студиозусы не ходят, насколько помнилось по прошлым годам.

Кабацкие завсегдатаи лишь на миг повернулись в сторону двери, слегка затормозив разговоры, но, решив, что вошедший не достоин их высокого внимания, снова возобновили галдёж и пьянку. Что ж, раз нового посетителя решили морально не давить, как и меня, то я уже приготовился забыть сей экземпляр местно фауны.

Но не вышло.

Студент бочком подсел за мой стол, и заискивающе, робко, изподлобья спросил:

— У Вас свободно?

Наверное, учёные именно для этого и нужны: задавать идиотские вопросы, чтобы потом тратить казённые деньги на их ответы. Если за столом сидит только один человек, то стол, конечно же, можно назвать свободным. Спрашивать нужно было так: «Вы никого не ждёте?»

И ведь дёрнул же меня Нечистый буркнуть: «Садись». Наверное, и понемногу старею. Хочется живого общения, а студенты в разговоре дадут сто очков вперёд любому грузчику. Когда за твой стол не садятся даже самые отвязные забулдыги, хоть ты и не убиваешь никого просто так, то с годами становится как-то скучно, тоскливо. Тут и студенту будешь рад.

Студент оказался, и правда, какой-то не такой. Нервный. Хлопковая бесформенная курточка с капюшоном цвета какао, суетливые, лишние движения. Капюшон зачем-то на голову напялил, как будто дождь или жара. Как будто впервые в жизни стырил трояк серебра, вот и дёргается — а вдруг весь мир уже знает об этом ужасном преступлении?! Тонкий нос, тонкие губы, ломкий голос — салага. Небось, хапнул «неуд», а теперь срочно думает, как бы на деревню дать предкам достойный письменный отчёт. Сейчас водки закажет…

— Мне квас и кашу.

Всё, нужно поворачивать назад. Если я не могу правильно дать оценку человека, то на войне мне предложат быть максимум рядовым. Причём в центурии ландшафтного дизайна: окоп там вырыть, али ещё какой эскарп. А я ведь в последние годы деньги стриг в отрядах нештатного набора, где задания дают особые, необычные… Где как раз головой нужно думать почаще.

— И пива ему. За мой счёт.

Это у меня от досады, что ли, сорвалось? Или просто хотелось разговор завязать? Ах, если бы я знал тогда…

— Благодарю.

Отказываться он от халявы не стал. Ну, точно студент.

Так как выпивку заказал я сам, то уже с полным правом вопрошал:

— Что, студент, изобретаем помаленьку?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет, ему точно пора таблетки от нервов кушать. Дёрнулся, как будто молния его шибанула, посмотрел на меня подозрительно, привстал, снова сел, глазами вправо-влево зыркнул, тонкие пальцы по столу пробежали туда-сюда — и всё это за одну секунду.

— Да… Изобретаем.

Два слова всего. Троечник. Или уже отчисленный.

Официантка со снисходительной усмешкой (да, такой фрукт у баб успеха иметь не может, конечно) выложила студенту заказ, и он жадно заработал ложкой. Безденежный, понятно, из низов.

Я уже был готов вообще забыть про своего сотрапезника, так как застольная беседа почему-то никак не клеилась, как вдруг он, после кружки моего пива, соизволил-таки меня заметить и спросил:

— Я вижу, Вы идёте на войну?

— Да, хочу заработать, — как будто в кабаке кто-то в этом сомневался. — Работа у меня такая, студент.

— Не ходите. Не надо.

— Что, сынок, страшно?

Он помолчал, сводя глаза в кучу (эк, как его развезло-то быстро…), качаясь маятником. Всё-таки взял себя в руки, пронзительно глянул мне в глаза (меня как будто оглушило), помолчал, а потом сказал:

— Дело не в этом. Война будет совсем другая. Убитых будет много.

— А поточнее: сколько?

— Очень много, — он сделал неопределённый жест рукой.

Рука. Сухощавая, в пятнах. Клянусь Пресветлым: это вовсе не пятна чернил, а что-то химическое. Химик, значит.

Я слышал народное мнение, что химики издревле уверяют, что очень скоро превзойдут всех магов и колдунов, будут управлять материей (это как???), и сделают чудеса обыденным делом. Века идут, а для простого народа любой ведун до сих пор авторитетнее десятка учёных мужей, вместе с химиками. Учёные — они врут едва ли меньше, чем правители. Цену себе набивают, а разоблачить их ни один король не решается: наука — это вам не то, чтобы совсем, а очень даже потому, что…

Студент мой погас, как огарок свечи, и рухнул лицом на стол, на сложенные руки. Оно бы ничего, но пришлось мне платить и за кашу его, и за квас, который даже и не подали. Типа, он со мной, раз я за пиво обещал платить. Скандалы из-за грошового медяка мне не нужны: я заплатил, сколько сказали. Не убивать же вышибал, это ж совсем беспредел был бы. А вот что со студиозусом этим делать-то???

Я за ночлег заплатил, так как искать другую корчму, на ночь глядя, никак не хотел. Раз уж комната есть — пусть и студент там заночует: выбрасывать это тело на улицу было бы не по-людски. Обчистят ведь салагу, оберут до нитки, а то и разденут догола, — если не прикончат заодно. Времена нынче известно, какие, — без военных патрулей уже никак, да и ограбленный мужик за порогом лежал вполне красноречивым примером. Утром я из этого пацана всю оплату вышибу, со всеми издержками — и дело с концом.

Я не спеша закончил трапезу, встал, подхватил нетяжёлое тело на руки и пошёл на второй этаж по скрипучей лестнице. Публика, само собой, похабно заржала, сыпля мне вдогонку шуточки типа рассуждений о непотребной любви седовласых мужей к юношам. Даже советы давали, мерзавцы. Официантки хохотали в унисон с пьянчугами, которые от избытка радости даже хлопали тех по толстым ягодицам, только моя официантка смотрела как-то странно, раздражённо, но я тогда ещё многого не понимал. Как ни удивительно.

Прошёл, качаясь, по полутёмному коридору, освещаемому масляными светильниками под потолком (чтобы пьяные их не сшибли невзначай), пинком открыл дверь (руки были заняты, — сами знаете кем). Стянул одной рукой с кровати на пол тонкое шерстяное вонючее одеяло, положил на него парнишку, а сам рухнул на кроватное ложе из досок, укрытых продавленным матрацем, набитым рубленным камышом. Но дверь закрыть не забыл, само собой. Всё, спать, спать- завтра посмотрим, что к чему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тайны замка возле моря

Утро пришло, как обычно. Голова моя проснулась умеренно мутной, без лишних мыслей. Всю ночь со всех сторон, конечно, слышался хохот, бряк посуды, понимающий смех пьяных женщин, взвизги, но я весь шум фильтрую вполне профессионально: раз ко мне никто не ломится, и в криках нет ужаса смерти, то просыпаться не нужно. Я нормально высыпаюсь в полях, где ночуют тысячи солдат и сотни лошадей, где стоит гулкий храп, стук походных ложек по закопчённым котелкам, слышатся пьяные песни после удачных боёв, так как «не слышу» всего этого.