Читать интересную книгу Зов кукушки - Роберт Гэлбрейт

По двойному тарифу. Совесть Страйка, некогда суровая и непреклонная, давно пошатнулась под многочисленными ударами судьбы, а теперь и вовсе была отправлена в нокаут. Низменная сторона его натуры уже рисовала радужные перспективы: через месяц можно будет расплатиться с этой секретаршей и погасить часть задолженности по аренде; через два месяца — отдать самые срочные долги… через три — возместить почти весь перерасход по счету… а через четыре…

Но тут Джон Бристоу, который уже шел к выходу, комкая в руках ненужный конверт, бросил через плечо:

— Я обратился не к кому попало, а к вам в память о Чарли, но перед этим навел справки — я же не полный идиот. Отдел специальных расследований военной полиции, верно? Боевые награды. Ваш офис произвел на меня впечатление полного убожества, — Бристоу сорвался на крик, и приглушенные женские голоса за дверью умолкли, — но, видимо, я ошибся, коль скоро вы позволяете себе отказываться от заработка. Рад за вас! Не переживайте, я без труда найду кого-нибудь другого. Извините, что оторвал от дел!

4

В течение последних двух минут их разговор все настойчивее проникал сквозь хлипкую перегородку; а когда угомонился отбойный молоток и наступила внезапная тишина, слова Бристоу прозвучали в приемной вполне отчетливо.

Чтобы в такой день не портить себе настроение, Робин развлекалась как могла: она убедительно играла роль постоянного референта и тщательно скрывала от подруги Бристоу, что проработала здесь ровно полчаса. Когда из кабинета стал доноситься разговор на повышенных тонах, она не дрогнула ни одним мускулом, но инстинктивно приняла сторону Бристоу, не вникая в суть конфликта. Притом что род занятий и подбитый глаз Страйка придавали ему некое отрицательное обаяние, с ней он обходился просто безобразно, да и левая грудь у нее до сих пор болела.

Все это время подруга Бристоу неотрывно смотрела в сторону кабинета. Приземистая и очень смуглая, с жидкими волосами и асимметричной стрижкой, она постоянно хмурилась; это впечатление усиливали сросшиеся брови, хотя и выщипанные на переносице. Робин не раз замечала, что в парочки, как правило, объединяются люди одной степени привлекательности, хотя, конечно, есть факторы (например, толстый кошелек), способные заинтересовать и более привлекательного партнера. Робин даже тронуло, что Бристоу, который мог бы найти себе кого-нибудь посимпатичнее, судя по его шикарному костюму и престижному месту работы, выбрал именно эту девушку, — оставалось только надеяться, что она более сердечна и добра, чем предполагал ее внешний вид.

— Вы точно не хотите кофе, Элисон? — спросила Робин.

Посетительница обернулась, как будто начисто забыла о существовании Робин и удивилась, что с ней кто-то заговорил.

— Нет, спасибо, — ответила она глубоким и, как ни странно, мелодичным голосом. — Я понимаю, он злится, — добавила она с непонятным удовлетворением. — Уж как я только его не отговаривала — он и слушать ничего не желает. Похоже, этот, с позволения сказать, детектив ему отказал. И правильно сделал.

Вероятно, Робин не сумела скрыть удивление, потому что Элисон с легким раздражением продолжила:

— Если бы Джон смотрел в лицо фактам, ему бы самому стало легче. Она покончила с собой. Вся родня с этим примирилась, а он, видите ли, не может.

Изображать непонимание не имело смысла. Историю Лулы Лэндри знали все. Более того, Робин помнила, где именно застало ее в морозную январскую ночь известие о самоубийстве топ-модели: у кухонной раковины в доме родителей. По радио передавали новости; Робин даже ахнула от изумления и, в ночной рубашке, бросилась прочь из кухни, чтобы поделиться с Мэтью, который гостил у них в те выходные. Странно, что гибель совершенно чужого человека может так сильно тебя зацепить. Робин восхищалась внешностью Лулы Лэндри. Сама она смахивала на сельскую молочницу, а эта темнокожая топ-модель была яркой, хрупкой и дерзкой.

— Прошло еще не так много времени.

— Три месяца, — сказала Элисон, разворачивая «Дейли экспресс». — Этот сыщик — он хотя бы дело свое знает?

Она брезгливо разглядывала тесную, обшарпанную, давно требующую ремонта приемную; на сайте ЛМП, куда только что заходила Робин, был показан идеальный, похожий на дворец офис, где работала посетительница. Отнюдь не из желания заступиться за Страйка, а просто из чувства собственного достоинства Робин холодно ответила:

— Еще как! Лучше многих.

И с видом профессионала, который на рабочем месте решает такие сложные и секретные вопросы, какие и не снились Элисон, она вскрыла розовый конверт с изображением котенка.

Тем временем Бристоу и Страйк замерли на расстоянии друг от друга: первый кипел от ярости, второй соображал, как бы объявить о своем согласии, не потеряв при этом лицо.

— Мне требуется только одно, Страйк, — хрипло выговорил Бристоу, багровый от волнения. — Справедливость.

Он как будто ударил по магическому камертону: это слово зазвенело в убогом кабинете и отозвалось неслышной, но протяжной нотой в груди Страйка. Бристоу словно нащупал сигнальную лампочку, которую Страйк сумел уберечь, когда все остальное разбилось. Он отчаянно нуждался в деньгах, но Бристоу дал ему другую, более вескую причину отбросить угрызения совести.

— О’кей. Теперь понятно. Я серьезно, Джон: мне все понятно. Давайте вернемся и присядем. Если вы не передумали, я возьмусь за это дело.

Бристоу испепелил его взглядом. В офисе было тихо, лишь снизу изредка долетали приглушенные голоса дорожных рабочих.

— Вы не хотите, чтобы к нам присоединилась ваша… э-э-э… супруга?

— Нет, — отрезал Бристоу, все еще держась за ручку двери. — Элисон считает, что это блажь. Не знаю, для чего она сюда приехала. Наверное, рассчитывала позлорадствовать, когда вы мне откажете.

— Прошу вас… Присядем. Давайте обо всем по порядку.

Бристоу заколебался, но все же направился к своему креслу.

Не утерпев, Страйк засунул в рот целый кружок шоколадного печенья, потом нашел в ящике стола чистый блокнот, откинул обложку, потянулся за ручкой и успел проглотить печенье, пока клиент устраивался на прежнем месте.

— Вы позволите? — Он указал на измятый конверт в руке у Бристоу.

Адвокат неуверенно вытянул руку с конвертом, как будто еще не решил, можно ли доверять этому типу. Страйк не хотел читать записи в присутствии Бристоу: он отложил их в сторону, едва заметно погладил конверт, как бы отмечая, что теперь это важный элемент расследования, и занес ручку:

— Джон, не могли бы вы для ускорения дела вкратце описать все, что произошло в день гибели вашей сестры?

По натуре дотошный и четкий, Страйк был приучен вести следствие проверенными, скрупулезными методами. Перво-наперво дай свидетелю выговориться: в свободном потоке речи проскальзывают какие-то мелочи, явные нестыковки, которые впоследствии могут сослужить бесценную службу. А дальше, собрав первый урожай впечатлений и воспоминаний, направляй разговор сам, чтобы строго и точно упорядочить факты: кто, где, зачем.

— Ох… — выдохнул Бристоу, словно растерявшись после бурного выплеска эмоций. — На самом деле я… дайте подумать…

— Когда вы с ней виделись в последний раз? — пришел на помощь Страйк.

— Это было… да, утром, в тот день, когда она погибла. Мы с ней… честно говоря, мы повздорили, но, слава богу, помирились.

— В котором часу вы встретились?

— Рано. Где-то после восьми, перед работой. Примерно без четверти девять, что ли.

— А из-за чего повздорили?

— Говорю же, из-за ее приятеля, Эвана Даффилда. Они как раз сошлись после разрыва. Когда они расстались, вся родня ликовала — мы думали, это навсегда. Он жуткий тип, наркоман, патологически самовлюбленный; очень плохо влиял на Лулу. Видимо, я высказал ей свое мнение в излишне жесткой форме, теперь… теперь я это понимаю. Я был на одиннадцать лет старше Лулы. Считал своим долгом ее защищать, понимаете? Наверное, иногда перегибал палку. Она всегда меня упрекала за непонимание.

— За непонимание чего?

— Ну… всего. У нее было много больных вопросов. Удочеренная. С темным цветом кожи в семье белых. Она говорила: тебе-то хорошо… Не знаю. Может, и вправду. — Он несколько раз моргнул за линзами очков. — На самом деле наша размолвка была продолжением другой — накануне мы поссорились по телефону. Я просто поверить не мог, что она имела глупость вернуться к Даффилду. Выходит, мы рано радовались… Мало того что сама в прошлом злоупотребляла наркотиками, так еще и связалась с наркоманом… — Он перевел дыхание. — Слышать ничего не хотела. Как всегда. Всех собак на меня спустила. Распорядилась, чтобы охрана на следующее утро не впускала меня в дом, но… в общем, Уилсон мне махнул: проходите, мол.

Довольно унизительно, подумал Страйк, полагаться на милость привратников.