Негодяй! Деду даже и в голову не пришло показать, что он гордится заслугами Джека. Тем, что он не превратился в ленивого, избалованного бездельника. Он многого достиг, а дед даже не поинтересовался его успехами. Хотя чему тут удивляться!
Но вместо того чтобы возмутиться или начать спорить, Джек спросил:
— Как вы узнали, что я в Англии?
— А как ты думаешь, откуда я получил известие о твоем возвращении? На него пронзительно смотрели глаза того же самого цвета, что и его собственные. — Кто еще знал твое настоящее имя и был в курсе, как связаться со мной?
Ответ пришел сам собой, безжалостный, как тяжелый удар, от которого сразу подкосились ноги.
— Сэди!
Скривив губы, старик улыбнулся с видом полного превосходства, который всегда ненавидел Джек.
— Совершенно верно! И не злись, на нее. Это было частью нашего с ней уговора. Я дал ей кругленькую сумму в обмен на то, что эта девчонка непременно предупредит меня, как только ты вернешься в Англию. Между нами говоря, я очень удивился, что она оправдала надежды.
— Из-за вас она бросила меня.
Дед с жалостью посмотрел на него.
— После этого она пришла ко мне. То, что она поступила так — твоя вина, мальчик мой.
Джек отвернулся. Пусть горькая правда проникнет до мозга костей. Сэди предала его, и он едва ли мог винить ее за это. Она презирала его настолько, что отказалась от денег, которые он ей посылал. И как ни в чем не бывало приняла их от его деда. Как же она ненавидела его в тот момент!
Нет, Джек не осуждал Сэди за то, что она обратилась к деду в трудную минуту. Ее вина состояла в том, что она не рассказала ему обо всем сама в том, что не призналась, когда их отношения вновь наладились.
Он осуждал ее за то, что она не доверилась ему за то, что скрыла правду и он получил слишком болезненный удар. Если бы Сэди была с ним откровенна, он был бы готов к такому повороту событий. И не стоял бы сейчас, как нашкодивший школяр в ожидании, когда дед возьмется за розги.
Не смотри на меня так! — потребовал старик. От его самодовольства не осталось и следа. — И перестань воображать, что тебя тащат на бойню, а не в круг аристократов Ирландии и Англии, где ты займешь подобающее место.
— Именно вы говорили мне, что я этого недостоин.
— Достоин или недостоин — это несущественно. Пустые слова. Оно твое, и ты его займешь по праву. Примешь на себя ответственность, а в конце следующего сезона найдешь себе жену.
— У меня уже есть жена.
Дед фыркнул.
— Это дело легко поправить. Я лично позабочусь убрать все препятствия.
— Вам не удалось откупиться от Сэди десять лет назад, так почему же вы думаете, что получится сейчас?
— Потому что она уже не та глупая влюбленная телка, которая ловит каждое твое слово, мой мальчик. — К нему снова вернулась уверенность. — Теперь она практичная женщина, которая понимает разницу между желаемым и действительным. Тебе бы тоже не мешало побыстрее определить дистанцию между этими двумя понятиями.
Джек выпрямился.
— Ты не будешь командовать мной, не надейся. Я мог бы согласиться принять титул, но только по собственной воле.
— Можешь сопротивляться сколько хочешь, мой милый! Мне это все равно. Сэди О’Рурк — умная девушка, которая хорошо разбирается в жизни и в людях. Тебе мало что об этом известно. На твоем месте я больше бы не надеялся на встречи на Рассел-стрит.
Вместо того чтобы вспылить или разозлиться, Джек насмешливо улыбнулся.
— Шпионишь за мной, дед? Как не стыдно!
Старик прищурился.
— Ты ведь женился только для того, чтобы досадить мне. Или за десять лет забыл об этом?
— Я женился, потому что любил Сэди.:
— А бросил почему? — Граф поднял брови. — Потому что вернуться ко мне для тебя было важнее, чем остаться с ней. Не обманывай себя, мой мальчик. Поступи с ней по справедливости и отпусти ее. Ты принес ей много страданий. Но настало время повзрослеть и стать настоящим мужчиной.
У Джека зачесались кулаки. Он едва не накинулся с кулаками на деда.
— О каких страданиях ты говоришь?
Граф покачал головой:
— Не хочу больше ругаться с тобой, Я устал, мне слишком много лет. Если захочешь пообщаться цивилизованно, найдешь меня в нашем фамильном особняке на Беркли-сквер. Ты же помнишь, как туда добраться, так ведь?
Взгляд Джека потемнел.
Не забыл.
— Отлично Удачного вам вечералорд Джерард.
— Пошел ты…
Но дед не услышал его или сделал вид, что не услышал резких слов внука. Что так, что эдак — Джек все равно был вне себя.
Кипя от злости, он наблюдал как уходит старик, и не мог понять, на кого он сам теперь злится на себя, на Сэди или на деда. Пожалуй, все-таки на деда.
— Как ты? — послышался тихий голос Сэди.
Джек повернулся к ней. Она стояла в дверях взволнованно глядя на него. Сейчас у Сэди было выражение лица, наверное, как у Евы, когда Господь проклял их с Адамом за то, что они соблазнились яблоком от Змия.
— Бывало лучше, — честно ответил. Джек, когда она вошла в комнату. Ее вид сразу умерил в нем злость. Жена всегда оказывала на него такое действие — трудности почему-то казались легче в ее присутствии.
— Почему ты не рассказала мне, что писала деду?
Сэди пожала плечами. Своими роскошными плечами, словно выточенными из слоновой кости и матово мерцающими в мягком свете.
— Я пыталась, но всякий раз что-нибудь мешало. Наверное, понадеялась, что все уладится само собой. Ты же утверждал, что он ни за что не приедет, даже если узнает, что его внук в Лондоне.
— Рискованная игра, — с сомнением сказал Джек. Странно, но он почувствовал некоторое облегчение. Больше не нужно жить двойной жизнью. Отпала необходимость что-то скрывать. Но он никогда больше не станет зваться Фаррингтоном. Пусть старик на него не рассчитывает.
Сэди согласно кивнула:
— Ты прав. Извини меня. Если можешь, конечно.
Несколько мгновений Джек разглядывал ее, обратив внимание на жесткие складки вокруг рта и легкую грусть в глазах. Ему вдруг стало понятно, что сейчас его пугает больше всего на свете.
— Ты ведь практичная женщина, Сэди? — спросил он.
Та наморщила лоб.
— Хотелось бы так думать. А что?
— Дед убежден в этом. А еще он говорил, что ты не станешь мешать мне выполнить долг.
Его жена была неглупа. Он мог бы и не договаривать все до конца. И теперь Джек знал, почему она так обрадовалась, когда он упомянул о возможности перехода права на титул его кузену.
Сэди не сводила с него глаз.
— Старик граф был прав. И если я тебе не безразлична больше не спрашивай меня об этом.