Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше здесь ничего интересного не было. Одна пыль и грязь, возникшая, казалось бы сама по себе в неимоверно большом количестве: какие‑то тряпки, старые кульки, пластиковые бутылки и выгоревшие на солнце обрывки газет. Русаков крякнул раз — другой от досады, шуруя палкой по кустам и сказал:
— Нет здесь никаких знаков. Пусто! Даже костром не пахнет.
Дико воняло, правда, кошками, но это была иная тема. И Сэр, которого Кец держал на поводке, упорно тянул дальше, по другую сторону вокзала. Берзалову всё это стало уже надоедать, он всё чаще поглядывал на вокзал и думал, что Бур прав, что Гаврилов не такой человек, чтобы делать привал абы где, хотя вокзал он физически миновать не мог — дорога‑то одна. Однако Сэр упрямо стремился на противоположную сторону, и все поддались его напору, решив, что уж с его‑то собачьим обонянием они не пропадут. Последние десять метров они летели за Сэром, сломя головы. И на тебе: казалось, они вот — вот обнаружат стоянку Гаврилова, однако вместо этого Сэр протащил их через площадь, через все перроны, железнодорожные пути и с диким хрипом, похожим на вопли, вырвался‑таки из рук Кеца и пропал в ближайших кустах. Вслед за этим раздался кошачий вопль, радостный лай Сэра, который таким образом возвещал, что загнал извечного своего врага на дерева и призывает разведчиков прийти и всласть поохотиться.
— Вашу — у-у Машу — у-у!.. — плюнул Берзалов и пошёл, не таясь, презирая всех и город в том числе, назад прямиком через площадь к вокзалу.
— Ты чего?.. — нагнал его Русаков, лейтенант. — Погоди…
— Надоело… — ответил Берзалов, спрыгивая на рельсы. — Вашу — у-у Машу — у-у!.. обосрались в очередной раз!
— Да ладно тебе, — принялся успокаивать его капитан и снова завёл старую песню: — Парнишка‑то странный.
— Чего?.. — с непонятной угрозой произнёс Берзалов. — Парень как парень.
— Да я не к тому… — поправился Русаков. — Понимаешь, наслышался я о мальчиках таких. Не наши они.
— А чьи? — с вызовом обернулся Берзалов.
— Не наши, и всё! — насупился Русаков. — Может, даже не с планеты Земля.
— Наш он, наш, — заверил его Берзалов. — Сам лично проверял. Ты не вздумай ляпнуть о своих подозрениях ещё кому‑либо, — предупредил он. — Врагов наживёшь.
— Ладно… хорошо… — покорно согласился Русаков. — Ты командир, тебе решать. Но учти, я руки умываю.
— Ух — х-х… — не сдержался Берзалов и воскликнул в сердцах, — что ж вы все такие?..
— Какие?
— Нервные.
— Какие есть, — упёрто ответил капитан Русаков.
В капитана Русакове было что‑то такое тёмное, похоже, он готов был пройти по лезвию ножа, и один раз уже это сделал.
— А собака тоже не наша? — ядовито спросил Берзалов, невольно делая приставной шаг в сторону капитана.
— Собака наша, — ответил Русаков, никак не реагируя на движения Берзалова.
Берзалов не понял: или Русаков наивный, или очень смелый, а может, ничего не сообразил. Ну да бог с ним, решил Берзалов и бить его не стал. Момент неподходящий. Да и за что бить человека, если у него иное мнение? Чёрт с ним! Удар, даже если он выверен, даже если он чудовищно хорош, не всегда является главным аргументом, потому что нужны обстоятельства, чтобы этот аргумент стал весомым.
— Ну и слава богу, — примирительно сказал он, разжимая кулаки. — Ты, капитан, главное, не ершись и помалкивай. Я сам, если что разберусь.
Русаков хмыкнул и ничего не ответил. Но было ясно, что Берзалов его не убедил.
Бур и Кец понуро плелись следом. Сэр, который ничего не понял, всё ещё азартно оглядывался на кусты, где сидела кошка. «Ну что же вы?! — говорил но всем своим видом. — Я нашёл, я загнал, а вы?.. Тоже мне разведчики, такой обед упустили!»
— Нехороший вокзал… — вдруг заметил Бур. — Тёмный ликом, как будто прячет что. Луна вон… солнце встаёт, а вокзал будто сажей утёрся. Чудеса… потому что… потому что…
— Что потому что?.. — встрепенулся Берзалов, всё ещё переваривая конфликт с Русаковым.
Не прав капитан, не прав, думал он. Кец свой, тяжёлое у него детство, не позавидуешь. Атомный век — чтоб он провалился! А Русаков беснуется, потому что думает о Зинаиде Ёрховой.
— Потому что «ты положил меня в ров преисподний, во мрак и бездну», — вдруг выдал Бур и сам испугался своих речей. — Исчадие ада это…
Потом уже, анализируя события, Берзалов понял, что Бур иногда способен высказывать нужную информацию, только он, как и Спас, не мог говорить чётко и понятно, то есть человеческим языком, а не сплошными иносказаниями и заимствованиями из библии.
Небо на востоке заметно посветлело, тени поблекли, а луна — череп, вопреки логике, принялась гореть ещё ярче. Ну да, естественно, она же отражает дневной свет, и Берзалов успокоился.
— Прямо второе солнце, — досадливо заметил Русаков, поморщившись.
Но после заявления насчёт Кеца Берзалов ему не очень‑то верил. Ему тоже не нравилась луна. Казалось, что она имеет безусловное отношение к укрепрайону, но какое именно, трудно было понять. Если всё дело в страхе, который она внушала, то он уже не действует, потому что к нему все давным — давно привыкли, а если ещё по какой‑либо причине, то посмотрим, храбрясь, думал он.
Вдруг капитан Русаков хищно изогнулся, передёрнул затвор и едва не полоснул по кустам, за которыми виднелись дома.
— Чок! — с опозданием подал команду Берзалов.
Все замерли, даже Сэр перестал тянуть, и вслушались в утреннюю тишину. Где‑то что‑то шелестело и пищало тихонько — тихонько, словно прищемленная дверью крыса.
— Показалось… — с облегчением сказал Русаков, держа, однако, пулемёт наперевес.
— А что показалось? — спросил Бур, взмокший, как курица.
— Тени показались.
— Это они! — уверенно заявил Бур и почему‑то спрятался за Берзалова.
— Кто? — нервно спросил Берзалов, поглядев на него, как удав на кролика.
Он вообще боялся сглазить удачу и предпочитал не говорить о всяких страстях, хотя ему самому показалось, что он тоже видел человеческую тень, но промолчал, потому что до бронетранспортёра осталось всего ничего — полсотни метров.
— Теневые люди… — выдал Бур, и сразу словно изменил мир вокруг, как будто одно единственное слово послужило толчком к возникновению новой ситуации.
В воздухе явственно появилась тревога. Она пришла словно ниоткуда. Только что её не было — и вот, на тебе, висит, как незримый ультиматум. Перешагнёшь черту, и ты труп, подумал Берзалов, но ничего дельного предложить не мог, кроме как дотопать до брони, сесть на неё и укатить побыстрее из этого странного места. А ещё его поразило то, что Бур не мог слышать их разговор с генералом Грибакиным. Значит, Бур тоже «знает», ужаснулся он. Значит, теневые люди — это правда?!
— За мной! — крикнул Берзалов и прибавил шагу.
Сэр захрипел, налегая на ошейник. Они уже миновали площадь, на которой была стоянка общественного транспорта, и даже уже видели Архипова на броне.
— Рябцев, ты меня слышишь? — на всякий случай спросил Берзалов, убираясь подальше от опасных кустов.
— Так точно, слышу. Всё тихо, посторонних нет, — бодро ответил Колюшка Рябцев.
Вот это сообщение окончательно запутало Берзалова. На всякий случай он приказал:
— Приготовьтесь, мы запрыгиваем и сваливаем.
— Что‑то случилось, командир? — встревоженно спросил Архипов.
Берзалов помедлил и ответил тем тоном, когда становился до ужаса вредным, но по — другому у него не получалось, только так он чувствовал тот нервный импульс, когда можно опередить противника.
— Не знаю…
— Товарищ старший лейтенант, а мы здесь не одни… — вдруг выдал Бур новую порцию информации и добавил уже церковным слогом: — Приключится нам зло и язва приблизится к вратам нашим.
— Кто приблизится? — нервно спросил Берзалов и выругался, как оказалось, зря: — Вашу — у-у Машу — у-у!.. — только напугал Бура, который ещё сильнее насупился.
Берзалов прикусил язык и дал слово больше Бура не ругать, хотя он ему надоел хуже редьки со своими, как казалось, откровениями: то Комолодун, то лоферы, то квантор. Хотя, положим, не он его открыл. Теперь — теневые люди. Была в этом какая‑то закономерность, которую Берзалов ухватить не мог. Ему элементарно не хватало информации.
— Эти самые… — забитый Бур краснел и бледнел.
Берзалов уже и забыл, для чего он взял его с собой. Нет здесь Гаврилова. Бур в этом деле не помощник. Нет, и баста, и никогда не было. Может, он другой дорогой ехал? Кто его знает?
В этот момент Кец вместе с Сэром, вместо того чтобы рулить к бронетранспортёру и преспокойно занять свои места, с криком: «Кошка!», нырнули в чёрную пасть вокзала.
— Куда?! — крикнул Берзалов вмиг осипшим голосом. — Куда — а-а!..
И всё завертелось помимо его воли. Он бросился следом, Бур за ним, за Буром — капитан. И тут только до Берзалова дошло, почему вокзал вызывал у него страшную антипатию: он был забит мертвецами под завязку: и на вазонах, и на клумбах, и на скамейках, и просто на полу белели кости, в воздухе стоял слабый запах тлена, а утренний ветерок шевелил обрывки одежды и вещей. А ещё там копошилось что‑то, похожее на крыс.
- Палачи - Евгений Прошкин - Боевая фантастика
- Красный тайфун или красный шторм - 2 - Дмитрий Паутов - Боевая фантастика
- Наставники - Владимир Лошаченко - Боевая фантастика
- За дверью - Антон Белозеров - Боевая фантастика
- Бастион: Хрустальный плен - Владимир Атомный - Боевая фантастика