— И как же ты поступил?
— Я продолжал играть, как будто ничего не расслышал. Кажется, я выиграл несколько гиней. Но я оставил их на столе и поднялся со стула, сказав, что хочу выпить. Было уже довольно поздно, и по моим расчетам выходило, что если тебе удалось связаться с Лью и он решил идти в Клантонбери, то как раз приблизительно в это время яхта должна была достигнуть бухты. — Он закашлялся, потом продолжал:
— Я выпил рюмочку, мимоходом обменявшись фразами кое с кем из гостей, и выскользнул через французское окно. По-видимому, меня никто не заметил, и, как только я оказался в стороне от огней дворца, я бросился бежать. Я мчался через заросли и нашел — хотя до сих пор не знаю как — дорогу, ведущую к берегу моря.
Хьюго остановился и вытер пот со лба тыльной стороной ладони.
— Больше я ничего не могу припомнить.
— Я могу рассказать тебе, что случилось, — сообщила ему Леона. — Когда ты добежал до пляжа, яхта была уже в бухте, готовясь опустить груз на дно. Ты предупредил их. Ты крикнул во весь голос:» Опасность! Назад, в море! Опасность!«Ты спас их всех, Хьюги. Опоздай ты хоть немного, они были бы слишком заняты своей разгрузкой, чтобы успеть выбраться.
Она глубоко вздохнула:
— Солдаты открыли стрельбу. Они ранили тебя и еще одного человека на борту яхты. Он погиб, но все остальные благополучно скрылись.
— А каким образом мне удалось спастись? Кажется, ты сказала, что они подстрелили меня.
— Да, верно, — ответила Леона тихо. — Но Лью спас тебя. Он перенес тебя в лодку, в которой доставил меня на берег, и потом вернулся за… мною.
Она пыталась добавить что-то еще, но слова почему-то не шли у нее с языка.
— Славный старина Лью! — воскликнул Хьюго с искренним пылом. — Это было чертовски ловко с его стороны, разве не так? Он спас меня. Он спас тебя, Леона.
Мы просто обязаны быть ему признательны!
— Да, Хьюги, мы должны… быть ему благодарны, — шепотом произнесла Леона.
Глава 11
Хьюго постепенно поправлялся, в этом не оставалось ни малейших сомнений. Иногда по вечерам его мучили тупые боли в голове, если он слишком перетруждал себя за день, однако он уже мог самостоятельно одеваться, сам садился у окна и забавлялся видом людей, оживленно сновавших внизу по улицам.
Леона догадывалась, что острая боль, которую причиняла рана в первое время, сильно беспокоила брата.
Она слышала, как он почти всю ночь стонал и метался на постели, и не раз приходила из своей спальни, чтобы узнать, не может ли чем-нибудь помочь ему, — на что часто получала в ответ отрывистую просьбу не суетиться около него, как наседка вокруг своего единственного цыпленка.
Сейчас, пока он сидел неподвижно у окна, она закружилась перед ним по комнате, выставляя напоказ свое новое платье.
— Оно стоит самую малость! — говорила она. — Всего около двух шиллингов в пересчете на наши деньги. Маdame показала мне ларек на рынке, где продают ткань, и, прежде чем я успела что-либо возразить, они все решили за меня.
Хьюго покачал головой:
— Какая женщина устоит перед соблазном быть расточительной, попав во Францию?
— О, но ведь это нельзя назвать расточительностью, — ответила Леона, приняв его слова всерьез. — Не могла ведь я и дальше ходить по городу в одежде для верховой езды. Мальчишки на улице уже стали кричать мне вслед, спрашивая, где я оставила свою лошадь, и, кроме того, жакетка была вся в крови.
— Я просто подшучиваю над тобой, — улыбнулся Хьюго. — Платье очень милое, и ты в нем необыкновенно привлекательна.
Леона сделала легкий реверанс в его сторону.
— Благодарю покорно, сэр.
В лучах солнца ее волосы отливали золотистым сиянием и платье из голубого ситца с бантами того же Цвета подчеркивало белизну и нежность ее кожи.
— Ну и ну! — невольно воскликнул Хьюго. — При желании ты скоро превратишься в настоящую красавицу!
— Какое это теперь имеет значение? — осведомилась Леона, и в ее тоне чувствовалась непонятная горечь, которой он раньше никогда не замечал. И затем, прежде чем он приступил к ней с расспросами, девушка добавила:
— Хьюги, нам с тобой необходимо серьезно поговорить. Я знаю, что до сегодняшнего дня ты был нездоров; но отдаешь ли ты себе отчет в том, что нас отделяют от голодной смерти всего лишь несколько гиней?
— Ерунда! — отозвался Хьюго. — Лью не даст нам голодать.
— Лью? При чем здесь Лью? — с жаром воскликнула Леона. — Мы должны рассчитывать только на себя. Мы не можем постоянно зависеть от Лью, бегать к нему за каждым пенни, залезая все глубже и глубже в долги.
— Что ты предлагаешь? — нетерпеливо спросил Хьюго.
Леона присела рядом с ним и взяла его за руку.
— Быть может, тебе удастся получить должность где-нибудь во Франции? — осведомилась она.
— Кто возьмет меня на службу? — возразил Хьюго. — Я опытный военный, но не думаю, что французская армия примет одного из своих недавних врагов с распростертыми объятиями.
— Но хоть чем-нибудь ты можешь заняться? — настаивала Леона.
— Да, я знаток по части, вина и женщин, — улыбнулся Хьюго.
Леона раздраженно вздохнула и отвернулась к окну.
Так повторялось каждый раз, когда она пыталась вызвать брата на откровенный разговор, хотя в глубине души Леона допускала, что, по сути, он был прав. Он не был подготовлен обстоятельствами ни к чему, кроме военной службы и праздной жизни джентльмена из общества, у которого денег в карманах куры не клюют.
— Я полагаю, мне придется подыскать работу для себя, — промолвила она.
— Сначала посмотрим, что скажет на это Лью, — отозвался Хьюго.
— Лью! Лью! Лью! — внезапно набросилась она на него. — Неужели ты не в состоянии сам отвечать за себя?
Неужели в голове у тебя не осталось никаких других мыслей, кроме тех, которые Лью внушил тебе?
— Ну же, Леона, будь умницей. Лью доказал нам свою дружбу. Если бы не он, я был бы сейчас в тюрьме или на виселице с веревкой на шее.
— Да, я знаю, я знаю, — согласилась Леона, — и я искренне признательна ему за это. Но нельзя же все время жить за счет одного долга благодарности.
— Так что же, по-твоему, Лью нужно от тебя? — спросил брат язвительным тоном, и с внезапно вспыхнувшим огоньком в глазах Леона приоткрыла было рот, чтобы выложить ему без обиняков все, что она думала по этому поводу, как вдруг в дверь постучали.
Слова замерли у нее на губах. Она ждала, со страхом предполагая, кто стоял за дверью, между тем как Хьюго крикнул:
— Войдите!
» Должно быть, опять Лью «, — промелькнула у нее мысль. Каждый день он наведывался к ним, и всякий раз под предлогом, что Хьюго еще слишком слаб для продолжительных визитов или разговоров, Леоне удавалось спровадить его после обмена несколькими ничего не значащими вежливыми фразами. Но в глубине Души она понимала, что так не могло долго продолжаться. Рано или поздно ей придется взглянуть в лицо реальности, и сама мысль о том, чем могла обернуться для нее эта реальность, ужасала и отталкивала ее.