Уилл даже прекратил жевать лепешку. Он переводил взгляд с Беннета на старую женщину и обратно. Черт. У Гарри появилось ощущение, что он знает, кого имела в виду пожилая женщина. Но лучше подождать и не лезть вперед со своими домыслами. От Беннета не ускользнуло замешательство Гарри.
Он весь подался вперед, поставил руки на колени и подпер ими лицо, придвинулся поближе, чтобы не пропустить ни слова. – Говори же скорее.
– Это Томас.
Черт. Гарри отвернулся.
– Какой Томас? – Беннет был потрясен. На мгновение он замер, потом вскочил с кресла, двинулся к огню. – Мой брат Томас? – Он нервно рассмеялся. – Вы шутите. Это несерьезно. Он же… Он совершенно безвольный, бесхребетный. Он согласится с отцом, если тот скажет, что солнце теперь встает на западе, – просто молча согласится и все.
Слушая его болтовню, старушка поджала губы.
– Няня, простите меня, – проговорил Беннет, – но Томас!.. Он всю жизнь под каблуком у отца. Он…
– Я прекрасно об этом знаю, – в отличие от Беннета, старушка держалась совершенно спокойно. Скорее всего, именно такой реакции она и ждала, а может, просто слишком хорошо знала Беннета. – Поэтому и назвала его имя.
Беннет застыл на месте.
– Ненормально, что взрослый мужчина так долго находится под пятой своего отца. Твой отец невзлюбил Томаса еще с тех пор, как ты родился. Я раньше этого не понимала. – Она покачала головой. – Лорд Грэнвиль всегда люто ненавидел собственного старшего сына.
– Но даже если это так, няня, Томас никогда… – Беннет вдруг замолчал и отвернулся.
Вид у старушки Хамбольт стал грустный.
– Мог, очень даже мог. Ты и сам это прекрасно понимаешь, дорогой мой Беннет. Вспомни, как с ним обращается твой отец. Всю жизнь Томас, словно хилая травинка, пытается пробиться к свету через груду камней. Крутится, вертится, изворачивается, но все без толку.
– Но…
– Помнишь, когда он был маленький, то иногда ловил мышей. Однажды я увидела, как он поступил с пойманной мышкой. Он оторвал ей лапки и смотрел, как искалеченное животное из последних сил пытается уползти.
– О господи, – пробормотал Беннет.
– Ту мышь мне пришлось прикончить, чтобы избавить от страданий. Тогда я не имела возможности наказать Томаса. Отец и так постоянно наказывал парня. Больше я никогда не видела Томаса забавляющимся с мышами, но не думаю, что он прекратил свои эксперименты. Просто стал лучше прятаться, делал это тайно.
– Не будем развивать эту тему дальше, – произнес Гарри.
Беннет в отчаянии беспокойно ходил по комнате.
– Что же нам делать, если овец убивает Томас? А что, если он убьет еще кого-то?
Вопрос его повис в воздухе. Никто кроме самого Беннета не решался на него ответить.
Беннет понял, что все ждут от него ответа. Расправил плечи.
– Если это делает Томас, то женщину тоже убил он. Я должен его остановить.
Гарри кивнул:
– А я поговорю с Диком Крамбом.
– Отлично, Гарри, – проговорил Беннет. – Няня, ты очень помогла нам. Ты видишь то, чего другие не замечают.
– Глаза мои теперь ничегошеньки не видят, но человека я и без них разгляжу насквозь, – старушка Хамбольт протянула трясущиеся руки к своему маленькому Бенни.
Беннет крепко пожал ее старые ладони.
– Храни и защити тебя Господь, дорогой Беннет, – сказала она, – задачка тебе досталась не из легких, но думаю, ты справишься.
Беннет поклонился и поцеловал старушку в сморщенную щеку:
– Спасибо, няня. – Потом он выпрямился, похлопал Уилла по плечу: – Нам лучше тронуться в путь, Уилл, пока ты не слопал все лепешки.
Старая женщина ласково улыбнулась:
– Пусть заберет с собой оставшиеся лепешки. Я так давно не имела счастья заботиться о мальчишках.
– Спасибо, мэм, – Уилл схватил лепешки и быстро рассовал по карманам.
Старушка проводила гостей до двери и долго стояла в дверном проеме, глядя им вслед.
– Я уже позабыл, какой острый у няни ум. Ни мне, ни Томасу никогда и ничего не удавалось скрыть от нее. – При упоминании о брате Беннет заметно помрачнел.
Гарри посмотрел на него в упор:
– Если тебе тяжело, отложи разговор с Томасом до завтра, поговоришь с ним после того, как я встречусь в таверне с Диком Крамбом сегодня после десяти вечера.
– Нет, не хочу тянуть с этим неприятным разговором лишний день. Лучше сделаю это прямо сейчас.
Полмили или даже больше они ехали в молчании. Уилл сидел на лошади перед Беннетом.
– Значит, когда мы выясним, кто настоящий преступник, ты сразу уедешь? – спросил, наконец, Беннет.
– Да, все так, – Гарри не повернул головы: он смотрел на дорогу прямо перед собой, но чувствовал, что его спутники не отрывают от него взгляда.
– Знаешь, меня поразило, что ты и леди Джорджина… хм… так легко нашли общий язык.
Гарри посмотрел на Беннета уничтожающим взглядом.
Но на того это нисколько не подействовало.
– Ну, это не так уж и просто, наверное, да и… тут много деликатных моментов. А ты вдруг раз – и разорвал с ней отношения…
– Я не одного с ней круга.
– Да, но, кажется, для нее это не имеет особого значения, верно? Может, ты у нее первый мужчина, она раньше ни с кем не встречалась?
– Я…
– И еще, кстати, извини за назойливость, она весьма сильно тобой увлечена, – с этими словами Беннет придирчиво осмотрел Гарри с ног до головы, словно выбирал окорок в магазине. – Ты ведь не особый красавец, совсем не тот тип мужчины, в которого женщины влюбляются с первого взгляда и до беспамятства. Вот я – другое дело. Как раз из этой породы красавчиков.
– Слушай, Беннет…
– Ну-ну, я бы мог тебе рассказать много историй о сладких лондонских пташках…
– Беннет.
– Что, Беннет?
Гарри кивком показал на слушавшего их разговор с открытым от любопытства ртом Уилла.
– Ой, да, – Беннет кашлянул. – Ну, слушай, завтра мы с тобой увидимся? Встретимся и обменяемся новостями.
Они подъехали к лесному массиву, где их тропинка пересекала широкую проезжую дорогу.
– Хорошо. – Гарри натянул поводья и замедлил ход. – Здесь я вынужден буду с вами расстаться. Да, послушай, Беннет.
– Ну? – Беннет повернулся к Гарри, и лучи солнца осветили его лицо, показав озорные морщинки вокруг глаз.
– Пожалуйста, будь осторожен, – проговорил Гарри. – Если преступник Томас, он чертовски опасен.
– Ты тоже, Гарри, будь осторожен. Гарри кивнул.
– Бог в помощь.
Беннет махнул на прощание рукой и поскакал вперед.
Остаток дня Гарри скрывался от людских глаз. Когда стемнело, он направился прямиком в деревню Вест-Дайки в таверну «Петух и червяк». Войдя в кабак, он пригнул голову с глубоко надвинутой на глаза шляпой и стал пристально разглядывать собравшихся тут посетителей. В углу за столом сидели, покуривая глиняные трубки, фермеры. Они громко смеялись. Весьма потрепанная барменша с тяжеленным подносом с привычной ловкостью лавировала между столиков, прокладывая себе путь к барной стойке.